Граница вечности

— Пока немногое, — констатировал он с горечью, в то же время стараясь скрыть от Верины это чувство. — В личной команде Бобби есть молодой белый юрист по имени Деннис Уилсон, который видит по мне угрозу и не дает мне возможности присутствовать на действительно важных совещаниях.

— Как это? Тебя взял на работу Роберт Кеннеди. Разве он не хочет знать, какой вклад ты вносишь в общее дело?

— Мне нужно завоевать доверие Бобби.

— Он держит тебя для приличия, — презрительно сказала она. — Чтобы хвастать перед всем миром, что у него есть негр — советник по гражданским правам. Слушать тебя он не обязан.

Джордж боялся, что она права, но не признал этого.

— Это зависит от меня. Мне нужно сделать так, чтобы он меня слушал.

— Приезжай в Атланту, — сказала она. — Вакансия у Кинга еще открыта.

Джордж покачал головой.

— Моя карьера здесь. — Он вспомнил слова Марии и повторил их: — Оппозиционеры могут оказывать большое влияние, но в конечном счете мир преобразуют правительства.

— Одни преобразуют, другие нет, — не согласилась она.

Выйдя из ресторана они увидели, что мать Джорджа ждет в фойе гостиницы. Джордж договаривался встретиться с ней, но не предполагал, что она не решится войти в ресторан.

— Почему ты не подошла к нам? — спросил он.

Она не ответила и обратилась к Верине:

— Вы помните, мы познакомились во время вручения дипломов в Гарварде. Как вы поживаете, Верина?

Она была предельно вежлива с девушкой, а это, как знал Джордж, свидетельствовало, что она недолюбливает Верину.

Джордж проводил Верину до такси и поцеловал ее в щеку.

— Я так рад, что мы снова встретились, — сказал он, прощаясь.

Потом они с матерью пошли в министерство юстиции. Джеки Джейкс хотела посмотреть, где работает ее сын. Джордж договорился, что она приедет в спокойный день, когда Бобби Кеннеди будет в штаб — квартире ЦРУ в Лэнгли, штат Виргиния, в тринадцати километрах от города.

Джеки в этот день отпросилась с работы. По такому случаю она надела шляпу и перчатки, словно направлялась в церковь. По дороге Джордж спросил ее:

— Что ты думаешь о Верине?

— Она красивая девушка, — не задумываясь, ответила Джеки.

— Тебе понравились бы ее политические взгляды, — сказал Джордж. — Тебе и Хрущеву. — Он преувеличивал, но Верина и Джеки были ультралибералами. — Она считает, что кубинцы имеют право на коммунистический выбор.

— Конечно, имеют, — согласилась Джеки, подтверждая мнение Джорджа о себе.

— Так что тебе не нравится?

— Ничего.

— Мам, у нас, у мужчин, не очень богатая интуиция, но я присматривался к тебе всю жизнь и знаю, когда ты что — то недоговариваешь.

Она улыбнулась и нежно дотронулась до его руки.

— Я вижу, что она запала тебе в душу. Она неотразима. Я не хочу возводить напраслину на девушку, которая тебе нравится, но…

— Что но?

— Жениться на Верине будет непросто. У меня такое чувство, что у нее на первом месте только она сам и ее интересы.

— Ты считаешь, она эгоистка?

— Мы все эгоисты. Я думаю, она испорченная.

Джордж кивнул, стараясь скрыть разочарование. Вероятно, мать была права.

— Не переживай, — сказал он. — Она намерена остаться в Атланте.

— Ну что же, может быть, это и к лучшему. Я только хочу, чтобы ты был счастлив.

Министерство юстиции помещалось в большом здании в стиле классицизма через улицу напротив Белого дома. Казалось, Джеки переполняет чувство гордости, когда они вошли внутрь. Ей было приятно, что ее сын работает в таком престижном месте. Джорджу доставляла удовольствие такая реакция. Мать имела право: она посвятила ему всю жизнь, и это была ее награда.

Они вошли в Большой зал. Джеки понравились знаменитые росписи, изображающие сцены из американской жизни, но она с недоверием посмотрела на статую из алюминия, символизирующую Дух правосудия в виде женщины с одной обнаженной грудью.

— Я не ханжа, но не понимаю, почему она должна быть с непокрытой грудью, — сказала она. — Зачем это нужно?

Джордж задумался.

— Чтобы показать, что правосудию нечего скрывать.

Она засмеялась:

— Удачное объяснение.

В лифте Джеки спросила сына:

— Как твоя рука?

Гипс сняли, и Джордж мог обходиться без перевязи.

— Она еще болит, сказал он. — Иногда мне приходится держать левую руку в кармане. Так легче.

Они вышли из лифта на шестом этаже. Джордж повел ее в комнату, в которой кроме него сидели Деннис Уилсон и еще несколько человек. Кабинет министра находился рядом.

Стол Денниса стоял возле двери. Это был бледнолицый мужчина, чьи светлые волосы преждевременно редели. Джордж спросил у него:

— Когда он вернется?

Деннис понял, что он спрашивает о Бобби.

— Не раньше чем через час, по крайней мере.

Джордж сказал матери:

— Пойдем, посмотришь кабинет Бобби Кеннеди.

— Ты уверен, что это можно?

— Его там нет. И он разрешил бы.

Кивнув двум секретарям, Джордж провел Джеки через приемную в кабинет министра юстиции. Он скорее был похож на гостиную в большом загородном доме с облицовкой орехового дерева, массивным каменным камином, узорчатым ковром, шторами и лампами на столах, стоящих в разных местах. Это была большая комната, но Бобби умудрился сделать так, что она казалась загроможденной. К обстановке также относились аквариум и чучело тигра. Громадный письменный стол был завален бумагами, заставлен пепельницами и фотографиями членов сеьми. На полке позади кресла стояли четыре телефона.

Джеки сказала:

— Помнишь тот дом рядом с Юнион-стешн, где мы жили, когда ты был маленький?

— Конечно помню.

— Он мог бы целиком поместиться здесь.

Джордж посмотрел вокруг.

— Особенно если ты постаралась.

— А этот стол больше, чем кровать, на которой спали я и ты, пока тебе не исполнилось четыре года.

— А кроме нас еще и собака.

На столе лежал зеленый берет — головной убор военнослужащих американских сил специального назначения, которыми восхищался Бобби. Но Джеки больше всего заинтересовали фотографии. Джордж взял фото в рамке, на котором были изображены Бобби и Этель, сидящие на лужайке перед большим домом в окружении их семерых детей.

— Снимок сделан недалеко от Хикори — хилл, их дома в Маклине, штат Виргиния. — Он передал ей фото.

— Мне нравится, — сказала она, рассматривая фотографию. — Он любит свою семью.

— Кто любит свою семью? — послышался решительный голос с бостонским акцентом.

Джордж оглянулся и увидел, что Бобби Кеннеди входит в кабинет. На нем был помятый светло — серый летний костюм. Галстук развязан, ворот сорочки расстегнут. Он был не так красив, как его старший брат, главным образом из — за больших, как у кролика, передних зубов.