Границы (без)опасности

– Я хорошо сохранился, – буркнул оскорблённый брат. Но, увы, на правду не обижаются.

– Ага, настолько, что тебе не продают спиртное, – окончательно поддела его.

Влад показательно надулся, но продолжил сидеть рядом. Нахмурился, подхватил мою ладонь, ласково перебирая пальцы…

– Ладно, в задницу твоего телохранителя, он нас обоих бесит, – наконец, выдавил брат. – Желательно в чужую, моя или твоя для этого не предназначены.

Я хрюкнула, сгибаясь от хохота, а Влад безбашенно улыбнулся. И мы продолжили упиваться своим кодом одиннадцать-шестьдесят-девять, решив, что пиццу и крылья можно ещё оставить на завтра, но вот роллы доесть нужно обязательно! Правда, музыку больше не включали, ограничившись ситкомом и хорошим настроением.

Отключились так же на диване, в обнимку, под очередную забавную серию. И мне снилось, как брат осторожно гладит меня по голове, перебирая волосы. Или не снилось?

***

Утро добрым не бывает. Хотя бы по той простой причине, что в «доброе» утро жёсткая, но восхитительно тёплая подушка в виде мужского плеча не сбегает от тебя ещё до рассвета, потому что жаждет «успеть запилить новый контент, пока соседи с новыми силами не взялись за перманентный ремонт». Это безбожно. Без-бож-но! И плевать, что Влад мой брат, а не парень, мог бы хоть маленько совесть поиметь и не будить спозаранку.

В итоге, уже в пять утра я валялась на разложенном диване, пялилась в потолок и не могла заснуть. В голове кружилась сотня мыслей, и ни одна из них не была хоть на грамм адекватной. Перед глазами проносились отрывочные кадры вчерашнего дня, в ушах грохотало, к горлу подступала тошнота. Взрыв – утреннее падение – стеклянная крошка на асфальте – Станислав, без доли раздражения обрабатывающий мне колени – покорёженная дверца автомобиля – танцы под оглушающую музыку – взгляд Влада – взгляд телохранителя, пристальный, ненавидящий – лёгкое, почти невесомое прикосновение к колену…

Я застонала, закрывая лицо подушкой, а потом решительно вскочила. Ладно, досплю днём, а сейчас надо заняться собой! У меня нет соседа с перманентным ремонтом, как у несчастного брата, зато есть кроссовки, спортивная форма, тонна калорий, усвоенная вчера организмом, и куча платьев, в которые ни за что не получится влезть, если продолжу в том же духе.

Через пятнадцать минут, наскоро собрав волосы в высокий хвост, подкрасив ресницы и сварив кофе (от энергетика, вообще-то, тоже бывает похмелье, а кофе… будем считать, что клин клином вышибают), я толкнула тяжёлую дверь подъезда и вышла на улицу. Было прохладно и свежо, в ветвях деревьев пели птицы, на траве сверкала роса, слабые лучи утреннего солнца ласкали кожу. И пустота, ни единого человечка – рай на земле.

Утренние пробежки я, человек со сбитым графиком, люблю только за это – за спокойствие и тишину безлюдных улиц. Ну, а ещё за возможность держать тело в тонусе и дышать свежим воздухом. Насколько в большом городе воздух вообще бывает свеж.

Я блаженно потянулась и присела на лавку. Сначала допью кофе, предусмотрительно налитый в одноразовый картонный стаканчик, а потом уже отправлюсь на пробежку по привычному маршруту: по дворам, потом вокруг квартала, через парк – и домой. После вчерашнего дня нервов и чревоугодия даже киоск «Подорожника» (забавной, но довольно вкусной пародии на Макдак) не будет манить ароматами.

Когда я решительно поднялась, собираясь сделать последний глоток и вышвырнуть стаканчик в урну, за спиной раздался вкрадчивый голос:

– Доброе утро, Регина. Неужели вы забыли, что я просил звонить, когда соберётесь выходить из дома?

Стоит ли говорить, что я от неожиданности выронила злосчастный стаканчик, заплескав остатками тёмной жидкости белые кроссовки?

– 14-

– Я… – пробормотала я, опуская взгляд на кроссовки, и не нашла ничего более умного, чем констатировать факт: – Я вышла на пробежку.

– Я заметил, – кивнул Станислав. – Шесть утра и никакого чувства самосохранения.

– Но…

Именно в этот момент, стоя под пристальным, осуждающим взглядом золотисто-карих глаз и пытаясь оправдываться, словно нашкодившая школьница, я вдруг осознала: а какого чёрта? С чего вдруг мне необходимо перед ним оправдываться? Не позвонила, значит, не было нужды. И проглотив едва не сорвавшийся с губ лепет о том, что «не решилась будить так рано», я сглотнула и выпалила:

– Вот именно, шесть утра. К тому же, ты сказал, звонить не «когда соберусь выйти», а «если срочно понадобишься». Сейчас не понадобился. Какой идиот решит нападать в такую рань?

Господин телохранитель вздохнул, покачал головой и вновь уставился на меня. Классические инквизиторские черты вновь проступили на его лице, вызывая у меня ответный приступ дрожи.

– Могу показать статистику: именно в такую рань и нападают. Вам, может, и не проблема, но за убитую подопечную отвечать потом мне. Деньгами и репутацией. Хорошо, я уже проснулся и успел заметить, как вы выходите, Регина.

Я вновь вздрогнула. Не от слов об убийстве (вчерашние посиделки с Владом помогли расслабиться, а его выводы – успокоиться; убить меня точно не хотели), а от лёгкой хрипотцы в голосе Станислава. В его устах моё имя звучало, как из пасти хищника – резко, раздельно, рычаще. Р-р-регина. Мурр.

Сглотнула, поймав себя на этой мысли, и тряхнула головой. Телохранитель явно понял этот жест по-своему, потому что перестал топтаться на месте, а шагнул вперёд. Ко мне. Хрустнул шеей и заявил:

– Повторяю иначе: если куда-либо соберётесь выходить из дома – даже в магазин, в театр или на встречу с подругой, – сообщайте мне, потому что я обязан вас сопровождать. И о гостях сообщайте, а то мало ли какие вечеринки устраивать ещё будете, – лицо его оставалось неизменно, не дрогнул ни один мускул, пока говорил, как у сурового королевского гвардейца; зато глаза живо и насмешливо блеснули. – А теперь прошу, задавайте курс.

Суть сказанного я поняла лишь через пару секунд, а вернее, суть последней фразы. И тогда судорожно оглядела телохранителя с ног до головы: спортивные штаны, майка с коротким рукавом, идеально облегающая рельефную грудь и руки, кроссовки, в руках – бутылка воды. Всё привычно чёрное, но совсем не официальное. Вывод напрашивался один: сегодня утром у меня будет компания.

И, боюсь, каждое последующее утро тоже, если я решусь снова выйти на пробежку, чтобы избавиться от пары лишних калорий.

– Я могу и сфотографировать, если дело в этом, – прозвучало насмешливо, но с нотками понимания.

Я едва не подавилась воздухом. Эй, ради селфи в спортивной форме, после которого можно спокойно пойти домой, распинаются только идиотки. Я. Не. Идиотка! Я занимаюсь спортом, потому что это полезно (и, насколько подсказал вчерашний день, потому что иногда слишком люблю пожрать, а фигуру терять не хочу, она стоит физических нагрузок).

– Это пробежка, а не фотосессия, – буркнула я.

– Как скажете, Регина.