Границы (не)приличия

— Приятного аппетита, — желаю, не поднимая глаз от тарелки. Боюсь не выдержать зрелища, как она отправляет хоть что-то себе в рот.

Сам даже вкуса не чувствую. Пытаюсь подсчитать, когда в последний раз ласкал женское тело. Выводы напрашиваются неутешительные — больше года прошло. И солнечный аромат мёда, исходящий от облака рыжих волос, будто в издёвку нагнетает голод.

В общем, попытка переключить мысли даёт прямиком обратный эффект. Теперь я думаю о том, какое бельё сейчас скрыто под строгим платьем. Плотный хлопок, как тогда в ванной, или прозрачное кружево. Выдержка в хламину просто. Трещит как стекло под берцами.

Интересно, у неё кто-то есть?.. Неспроста же она себя одёргивает.

— Далеко отсюда работаешь? — хрипло заговариваю, прожигая взглядом ключичную впадину над вырезом ворота. Чем больше тела закрыто, тем больше простора для фантазии. Мне есть где разойтись.

— Нет. Всего четверть часа ходьбы прогулочным шагом.

Отвечает почему-то не сразу. Тоже задумалась? Знать бы о чём. Наверняка что-то менее провокационное, вон как дышит ровно, хоть и чувствуется натянутость.

— Не страшно возвращаться одной по тёмным улицам? — плавно подвожу к интересующему меня вопросу. Вдруг повезёт узнать, кто её подвозит. Пришла она вчера поздно. Не может быть, чтоб ходила одна. Район у нас не самый спокойный.

— По-разному бывает. Иногда девочкам из салона по пути. Тогда везёт по-настоящему насладиться прогулкой. Парк ночью весь в огнях, красиво.

Значит, никого. Что-то здесь не то. Что-то здесь не сходится, но разгорячённые мысли снова сворачивают в привычные дебри, потому что воздух между нами так и трещит. Такое при всём желании сложно игнорировать.

Ася методично хрустит подгоревшим омлетом, а я уже в мыслях прижимаю её грудью к столешнице, задираю платье и стаскиваю нижнее бельё. Хлопок, синтетика, кружево — по хрен!

— Во сколько заканчиваешь? — заливаю пожар в теле остывшим кофе.

— В девять, — звучит неохотно, но тем не менее уже что-то.

— Поблизости несколько салонов. Твой как называется?

— А тебе зачем?

— После работы встречу, — отрываю взгляд от чашки и усмехаюсь недоброму выражению её лица. Ах да, какое «встречу»? Мы ж чужие люди, точно. Так это временно, Солнце, поверь. — Не нагнетай, — придуриваюсь, пряча досаду. — Омлет резиновый, но кушать можно. Или всё-таки пересолил? Тебе вообще, как — вкусно?

Ася протяжно выдыхает. Что-то в стиле «как ты меня достал».

Ох, чувствую сейчас выслушаю. Только всё равно будет по-моему. Без вариантов.

Глава 10

Ася

Вкусно ли мне? Как ни странно — более чем. Хотя по правде к кулинарным талантам Стаса это не имеет никакого отношения. Они кошмарны.

Но!

Сидеть вот так на подоконнике, как артефакт на полочке, пока мужчина неумело готовит завтрак для меня всё равно что видеть сон наяву. От этого уютного, незаслуженного, недосягаемого хочется разом взвыть и умилиться.

Разве не преступление так очаровательно улыбаться? А эти его ямочки, а шкодливые глаза? Остаться равнодушной нереально. Но привязываться?! Упаси боже. Я и так непозволительно задержалась на одном месте. От привычек бессмысленно избавляться, их нужно сразу пресекать.

— Стас, пожалуйста… — мрачно начинаю, подпирая подбородок кулаком. Однако закончить мысль не получается, потому что в попытке кратко и доходчиво сформулировать суть просьбы, задумчиво поднимаю голову, и мы встречаемся взглядами.

Что-то отдалённо похожее на заряд электричества прицельно щекочет эрогенные зоны. Не то чтоб я не знала об их существовании, но бесконтактно обнаружить парочку новых за чашкой утреннего кофе совсем не ожидала. Чего ж он притягательный такой, а?

— Дай угадаю, — фыркает Стас. — Тебя не нужно никуда провожать и ниоткуда встречать. И вообще, мы чужие люди.

Значит, всё он прекрасно слышит. Только прислушиваться не спешит. Зараза.

— Рада, что мы пришли к взаимопониманию.

Действительно рада. Мне больше некуда идти. Однушка, доставшаяся от матери, пособие — ничего не осталось. В детском доме нас никто не учил, как распоряжаться имуществом и как правильно планировать траты. Всё это потом пришло, на личном опыте. Жаль поздно. История до безобразия банальная. Наивная восемнадцатилетняя сиротка полюбила такого же сироту. Только его изнутри пожирали пороки, а я была слишком простодушна, чтобы вовремя сделать ноги. Доверилась и потеряла всё. От чести, до достоинства.

— Ошибаешься, — невозмутимо отзывается Стас. — Мы ни к чему не придём, пока ты внятно не ответишь, почему так категорично?

Потому что Миша конченый отморозок.

Потому что рассказать — значит пережить снова. Причём впустую. Стас ничем помочь не сможет. Миша неуловим и неадекватен. У него, как и у меня нет собственного угла, зато отлично работает чуйка. Он может быть где угодно и, что хуже всего — всегда дышит мне в спину.

— Я несвободна.

Настроение Стаса неуловимо меняется.

— И где ж твои кандалы? — от короткого взгляда, полоснувшего по моему безымянному пальцу, на душе скребут кошки.

Колечко тоже было. Недолго — пока я не выкинула его в окно. И сама чуть без промедления следом не выпала. Но этого Стасу знать тоже незачем.

— В сердце. На этом тема закрыта. Давай, не будем портить друг другу утро.

В моём тоне вся необходимая твёрдость. В его полуулыбке — вызов.

— Я даже знаю один хороший способ улучшить это утро.

Не сомневаюсь. И вовсе не прочь им воспользоваться, к чему лукавить? Стас ходячий секс, а я уже загибаюсь без тепла. Хотя бы физического. Но любой мужчина, едва получив доступ к телу, считает себя вправе лезть со своими указами в личную жизнь. Это и останавливает. Одного кукловода в моей жизни достаточно. С тем бы разобраться.

— Я тоже знаю хороший способ. — улыбаюсь, с прищуром глядя на Стаса. — Молоко называется. Влажное… тёплое… Всё, как ты любишь. Подогреть?

— Молоко не обнимешь так сладко, как реальную девушку, — его смех сбивает сердце с ритма. Бархатный. Нереально красивый. По рукам пробегают мурашки. Я рада, что надела платье с длинным рукавом. Плотный сатин надёжно скроет то, с чем мне тяжело совладать.

Не найдясь с ответом, прячу улыбку за чашкой с кофе и впервые любуюсь тем, как ест мужчина. Стас жуёт неторопливо, полуопустив веки. Вилка небрежно зажата между длинными пальцами. От расслабленного запястья по предплечью выступают витиеватые магистрали вен. Чуть выше кости, выпирающей на запястье, прописными буквами набита короткая надпись:

Je ne regrette rien

— Я ни о чём не жалею, — пробую на вкус звучные слова, а хочется пробовать его кожу. — Совсем-совсем ни о чём?

— Совсем, — Стас смотрит мне в глаза прямо и пристально. В летней синеве его радужек ширятся всполохи готового разгореться пожара. — Знаешь французский?

— Это громко сказано, — встаю, чтобы убрать посуду в раковину. — Постигаю азы своими силами на досуге.

— Мечтаешь выйти замуж за иностранца?

Он тоже встаёт и нервно, — мне слышно, как позвякивают тарелки в мужских пальцах — помогает убрать со стола.