GraphO!mania

Мне позвонил сосед-чудак,

Одетый в балахон.

Сказал: пойдем-ка на чердак,

Хотя бы на балкон.

Чтоб желтый дождик сентября

Шуршал по лицам нам,

И чтоб фонарь, как канделябр

Украсил наш бедлам.

Еще – мне прошептал сосед,

Я приведу к тебе

Кого ты много, много лет,

Как потерял во мгле.

Во мгле листвы, во мгле дождя

Ты за руку не взял,

А я, чуточек обождав,

Осмелившись, догнал.

Теперь она – моя жена,

Но, чтоб крови не стыть,

Подруга есть, по мне, она

К тебе проявит прыть.

Не стой печальной сиротой,

Шампанское открой.

Я – не шаман, но без него,

Кто будет жить с тобой?

Амстердам

Не Вам стихи я посвящал,

Не с Вами я встречал рассвет,

Не Вас любить я обещал,

Не Вам смотрел с надеждой вслед.

Не Вам я руки целовал,

Не Вам порой дарил цветы,

Не Вас под вечер провожал,

Не с Вами ночью был на ты.

Я Вас, не встретил, не заметил,

Не разглядел, и проморгал.

На Ваши чувства не ответил

Но Вам не разу не солгал.

………………………………………

Спасибо Вам за красоту,

Что Вы меня не приручили,

И благодарен Вам за ту,

С которой Вы не разлучили

Владимир Кожухов

Летели быстро, к вечеру

Мы сели в Амстердаме.

Наш гид спросил, чего хочу,

И я ответил – к дамам.

Он нас привел к тем фонарям,

Что светят и краснеют.

Мы разошлись по сторонам,

Исподтишка глазея.

Один фонарь – под козырьком

Был покрасней немножко.

И, будто в детстве пацаном,

Я заглянул в окошко.

В окошке – женщина. Она

Сочилась сладкой негой.

Я пожалел, что у меня

С собою мало денег.

Она махнула мне рукой,

Мол, утолю печали.

Но я отважно головой

Качнул, и сам качался.

Она послала поцелуй

Воздушный, но горячий.

Я поскорей назад шагнул,

Как будто я незрячий.

А позади был – банкомат,

Их там как килек в банке.

Я пожалел, что у меня

Одни долги пред банком.

О, бедность! Ты же не порок.

Ты – скрепа страшной силы.

Когда я беден, то никто

Не разлучит нас с милой.

Пластический хирург

Любить тебя – как это невозможно,

Как невозможно также – не любить.

Ты плоть мою срезаешь осторожно,

Чтоб к сердцу путь напрямо проложить…

Натали Ният

Любить себя порою очень сложно.

Но женщина на то и рождена,

Чтоб делать то, что, в общем, невозможно

С той формой, что природой им дана.

Прекрасная и нежная… Но странно -

Из тысяч крепких и надежных рук

Как птица вырывается, а сядет

На ту, что протянул хирург.

Он плоть ее срезает осторожно.

Боюсь – не дрогнет ли его рука.

Ведь там – под тонкой персиковой кожей

Течет любовь, как чистая река.

Я думаю, пластическим хирургам

Десятый круг бы Данте посвятил,

Поскольку им не ведомы те муки,

Что ведал Бог, когда Её творил.

А что она? Обманутая модой

Ухмылкой мужиков и торжеством подруг

Идет к тому, кто вопреки природе

Находит к сердцу самый краткий путь.

Кладоискатель

…Я останусь тайной в Храме,

Затерявшись меж мирами —

Неоткрытой… непрочтённой…

За гранитом бастиона

Марианна Макарова

Кладоискатель долго шел по джунглям.

И в свете дня, и в блеклости подлунной.

Набрел на бастион, поднял лопату:

Вдруг что-то ценное там кто-нибудь да спрятал.

Вонзил ее в щель кладки из гранита,

Пошевелил туда-сюда, качнулись плиты.

Открылся лаз, за ним и тьма, и холод склепа.

Полез герой туда решительно, но слепо.

Нашарил спички, чиркнул – вот дела!

Лежит красавица – раздета догола!

По нежной коже строчки – как шнуровка

Короче – вся в татуировках.

Попался друг! – она ему сказала.

Теперь приляг, читай меня сначала.

Но ей о том осталось лишь мечтать:

Кладоискатель не умел читать!

Литературный ужин

У каждого автора запах особый…

Николай Киритченко

Писателя по запаху найдя,

и в поисках таких войдя во вкус,

в библиотеку вечером зайдя,

неплохо книги бы попробовать на вкус.

Но если вызовет изжогу старый клей

А лидерин и нитки кашель бешеный,

И, вдруг, захочется чего-то посвежей

То можно пожевать библиотекаршу

Летят года

Всё по кругу: времена, года,

Жизнь неумолимо скоротечна,

Нет пути обратно никогда,

Под луной ведь ничего не вечно…

Где-то эту песенку я слышал.

Может, насвистал ее скворец.

Или мышь летучая под крышей

Нашептала, обнаглевшая вконец.

В общем, все родится, умирает,

Веселит, нервирует и злит.

Лишь поэт – он никогда не знает,

Что он делает: сидит или летит.

Как и прежде крутится планета,

Все всегда приходит в свой черед.

Вот что удивительно – поэту

Это все покоя не дает.

Лучше бы о мышке той летучей

Или о скворце на проводах

Всколыхнул строкой своей могучей

Все, что скоро превратится в прах!

Может быть, тот дьявол, что в деталях

Спрятался и каверзно глядит

За внимание к созданиям тем малым