Гражданская война в Испании. 1936-1939 гг.

Когда быстро были опорожнены текущие счета, стал проедаться и основной капитал. Под залог зданий и земель получались кредиты, которые также стремительно проедались. Приступили к продаже оборудования. Чтобы хоть как-то стимулировать сбыт, министр промышленности в правительстве Ларго Кабальеро анархист Пейро даже издал закон об обязательном бое пустых бутылок, чтобы дать импульс производству стеклотары. Но уже к началу 1937 года вся промышленность была на грани банкротства. Кредиты и помощь государства просили более 11 тысяч предприятий. Это было особенно страшно в дни осады Мадрида. 75 машиностроительных заводов Каталонии могли производить оружие, но не делали этого.

В конце концов Ларго Кабальеро поручил тому же Пейро разработать меры по упорядочению испанской промышленности. 23 февраля 1937 года родился логичный декрет, по которому предприятия, получавшие государственную финансовую помощь, обязаны были подчинять свою текущую деятельность нуждам государства. Однако до лета 1937 года анархисты в Каталонии тормозили проведение этого декрета в жизнь и по-прежнему проедали госкредиты.

Советское полпредство в донесениях в Москву резко критически отзывалось о повальной экспроприации мелкой и средней промышленности (инкаутацию в исполнении анархистов советские дипломаты расценивали лишь как скрытую форму экспроприации) и настраивало испанских коммунистов, чтобы они тактично добивались от анархистов возврата прежним собственникам всех предприятий с числом работающих менее 50 человек. Однако НКТ не желала отказываться от своих экспериментов в промышленности, причем вовсе не по идеологическим соображениям. Захватившие власть на большинстве предприятий анархистские комитеты заставляли всех рабочих вступать в НКТ, угрожая в противном случае выставить их за ворота. Не удивительно, что ряды анархистского профцентра росли как на дрожжах. К тому же НКТ ставила себе в заслугу популистское повышение заработной платы, а когда деньги на ее выплату закончились, анархисты стали обвинять коммунистов в ухудшении материального положения трудящихся, которые все деньги пускают на войну, не думая о рабочем классе. Надо признать, что такая агитация приносила свои плоды.

Отдельного упоминания заслуживает ситуация с иностранными предприятиями на территории республики. В своем послании Кабальеро Сталин, Ворошилов и Молотов рекомендовали республиканскому правительству уважительно относиться к собственности иностранных государств, если, конечно, эти государства открыто не поддерживали мятежников. Так и происходило в реальности. Но проблема была в том, что анархисты, особенно в Каталонии, пытались обложить иностранные предприятия данью, что естественно не могло не вызвать недовольства. Сами иностранные компании тоже вели себя по-разному. Так, если британские компании искусственно снижали производство на принадлежавших им свинцовых рудниках, то американская компания «Бэбкок и Уилкокс» в октябре 1936 года сделала пожертвования для организации банков донорской крови. В Стране басков иностранные компании чувствовали себя еще вольготнее. После оккупации республиканского Севера франкистами немцы с удивлением обнаружили одну из фабрик, принадлежавших германскому капиталу, абсолютно нетронутой.

Титанические задачи встали перед финансовой системой республики. Естественно, правительство не могло удержаться от популистских мер. 1 августа 1936 года на 50 % была снижена квартплата для трудящихся. Налоги просто перестали выплачиваться явочным порядком. Анархисты тайно вывезли за границу более 200 миллионов песет в денежных знаках, что вместе с бегством капитала за границу привело к падению котировок испанской валюты на биржах мира. 600 тыс. бойцов милиции обходились государству в 20 песет в день каждый (10 песет — жалованье, остальные десять — питание и другие расходы). Выброс на рынок такой огромной денежной массы, не подкрепленной ростом товарного производства, сразу привел к инфляции. Опять же по соображениям популистского характера правительство вначале не вводило карточную систему, без которой не обходилась ни одна экономика военного времени. А ведь еще надо было закупать огромные объемы оружия за рубежом.

В начале августа 1936 года было запрещено снимать со счетов более 1000 песет в месяц (довольно либеральная мера, если учесть, что на жизнь вполне хватало и 300 песет в месяц). 30 августа в крупнейшем полугосударственном Банке промышленного кредита были сменены члены совета банка и назначены представители Народного фронта. То же самое было сделано и во Внешнеторговом банке.

4 сентября 1936 года министром финансов Испании стал представитель центристского течения ИСРП Хуан Негрин. По его декрету от 3 октября во всех частных банках в качестве органов управления образовывались паритетные советы из представителей владельцев и трудового коллектива под руководством представителей государства. Но сами банки не национализировались. Однако основную свою задачу Негрин видел в использовании золотого запаса Испанского банка для финансирования войны. Формально это был независимый кредитно-денежный институт и устав его менять не стали из опасения предъявления международных исков, но фактически банк был поставлен под контроль Министерства финансов. О том, насколько тяжело было Негрину, свидетельствует «финансовое кредо» Ларго Кабальеро. Когда министр финансов обратился к премьеру с предложением осуществить некоторые неотложные меры, тот прервал его, заявив, что дело минфина оплачивать все расходы, а если деньги кончатся, можно будет подумать и о каких-нибудь мерах.

В начале августа 1936 года часть золотого запаса Испанского банка уже была вывезена во Францию в качестве гарантии поставок закупленного ранее французского вооружения и, прежде всего, самолетов. Однако граница была закрыта, и золото по сути дела лежало в парижских банках мертвым грузом, а после войны было выдано франкистам.

В октябре 1936 года, когда мятежники подходили к Мадриду, было принято решение перевезти оставшуюся часть золотого запаса на средиземноморское побережье, чтобы золото не досталось врагу.

Министр финансов Негрин предложил Ларго Кабальеро переправить золото в СССР, чтобы гарантировать закупки нужных республике товаров и, прежде всего, оружия, причем не только в Советском Союзе, но и во всем мире. Сам Кабальеро вспоминал уже в эмиграции в Мексике, что это было единственно возможным решением, так как во Франции или Англии золото в любой момент могло быть арестовано по требованию Франко, а в самой Испании оно было бесполезно. К тому же контролируемые анархистами власти Каталонии еще в августе 1936 года в ультимативном порядке потребовали перевода всего золотого запаса в Барселону. Правительство в Мадриде отвергло ультиматум и между центром и Каталонией началась настоящая финансовая война. НКТ-ФАИ сформировал боевые группы для насильственной «экспроприации» золота путем нападения на Испанский банк. Была организована даже транспортная система доставки золота в Барселону.

В этих условиях правительство республики 15 октября 1936 года официально обратилось к СССР с просьбой принять на хранение 510 тонн золота (стоимостью 1,58 млрд золотых песет, или 578 млн долл. в ценах того времени, из общей стоимости золотого запаса в 2,6 млрд золотых песет). 2 ноября 1936 года корабли с золотом прибыли в СССР. На каждом из них находился сопровождающий груз полномочный представитель Испанского банка. Впоследствии золото было привезено в Москву и хранилось в Наркомфине СССР. Из него финансировались не только поставки советского оружия республике (причем цены на него не были выше аналогичных зарубежных образцов), но и выплата денежного довольствия советским военным специалистам, подготовка испанских летчиков в СССР, а также закупка нужных республике товаров в третьих странах. Испания стала вторым по значимости торговым партнером СССР после Англии. За первый квартал 1937 года советский экспорт в Испанию составил 51 миллион рублей (по сравнению с 2,6 млн за первый квартал 1936 года), а импорт — только 17 миллионов рублей (900 тыс. в первом квартале 1936 года). Республика поставляла в СССР в основном свинец и апельсины, но все равно для нее существовало огромное отрицательное сальдо, которое тоже покрывалось золотом Испанского банка.

И, тем не менее, золотой запас стал иссякать уже в начале 1938 года, а с марта все советские поставки осуществлялись в кредит. Сначала СССР предоставил Испании кредит на сумму 70 миллионов долларов на три года под три процента годовых, а в декабре 1938 года (тогда уже весь мир считал положение республиканцев безнадежным) еще один кредит в 100 миллионов долларов. Таким образом, все рассказы о том, что Москва присвоила себе чужое золото, просто не выдерживают сопоставления с фактами.

Интересно посмотреть, какой же была повседневная жизнь людей в Испанской республике в тот тревожный, но такой волнующий сердца и умы период конца 1936- начала 1937 года.

Мятеж и спровоцированная им революция изменили не только повседневный уклад жизни, но и внешний облик людей. Исчезли с улиц шляпы и галстуки, считавшиеся воплощением буржуазии. Впрочем, галстуки все же иногда надевали в особо торжественных случаях (свадьба, похороны и т. д.). Самой популярной одеждой и мужчин, и женщин стал синий рабочий комбинезон на молнии («моно асуль»), в честь которого был даже назван популярный литературно-публицистический еженедельник, где печатались лучшие поэты и прозаики Испании. Комбинезон (ставший своего рода и униформой народной милиции) дополняли тряпичные тапочки на веревочной подошве («альпаргатас»), также позаимствованные из заводских цехов. На смену шляпам пришли «революционные» кепки и береты. Женщины перестали носить украшения и не только из-за опасения прослыть «буржуазией». В первое время войны многие самозванные патрули повально «реквизировали» драгоценности. Впоследствии, в конце 1937 года, многие женщины все же достали из сундуков нарядные платья и туфли на каблуках. Тогда эти предметы уже не считались чем-то предосудительным.

С осени 1936 года в Мадриде, а в 1937 году и в других крупных городах стали ощущаться трудности с продовольствием, хотя настоящий голод в республике наступил в 1938 году. Причины перебоев были не только в том, что основные сельхозугодья были в руках мятежников. Сказывались и инфляция, и неразбериха в промышленности, разлад транспорта (находившегося под контролем НКТ, за исключением железных дорог) и анархистские эксперименты в сельском хозяйстве.

В сентябре-октябре 1936 года стала ощущаться нехватка пшеницы, мяса и угля (им отапливались жилища). В марте 1937 года в Мадриде было введено рационирование хлеба. Основной продовольственный набор жителя столицы состоял из риса, фасоли и оливкового масла. Стали употребляться в пищу люцерна, желуди и различные травы. В ноябре 1936 года Хунта обороны Мадрида ввела боны и нормы отпуска по ним продовольствия. Сначала нормы были относительно терпимыми. Так, по решению от 9 декабря 1936 года каждому жителю полагались ежедневно 250 молока, 500 хлеба, 100 мяса, 500 фруктов, 250 картофеля и 100 овощей. Помимо этого, три раза в неделю по талонам можно было купить 100 рыбы, 100 риса, 50 сахара и 2 яйца. И, наконец, сверх того раз в неделю полагалось пол-литра оливкового масла, 50 кофе, 3 килограмма угля, 400 ветчины, 100 сыра, 100 трески, 1 банка концентрированного молока, 250 мясных или рыбных консервов и 500 овощных консервов. В 1938 году по талонам уже можно было получить только немного риса, фасоли и оливкового масла.