Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Гражданская Война в освещении П Н Милюкова
Шрифт:

Отправившись в Киев и проникнувшись немецким настроением, П. Н. Милюков 29 июля писал между прочим в записке Правому Центру, из которого, как только что мы видели, кадеты ушли (очевидно, П. Н. Милюков не ушел) :

"Для выяснения возможностей этих (контакта с немцами) я не по моей, а по германской инициативе (Кстати, в московских переговорах с Рицлером в июле участвовал и к.
– д. Котляревский, отнюдь не представлявший крайний правый фланг Правого Центра.), вступил в "необязательные" сношения с представителем Oberkommando и имел (впрочем, очень поверхностно) разговор с Муммом"... Дальше Милюков говорил об объединении русского общественного мнения для переговоров с немцами. Его политическая программа сводилась к установление национального правительства и обязательно "для этого необходимо, чтобы оно явилось на свет сразу, как монархическое"... Кандидатом намечался вел. кн. Михаил Александрович (Ген. Казанович в своих воспоминаниях ("Арх. Рус. Рев.", VII, 194) уверяет. что деятели Правого Центра в Москве не прочь были видеть на русском престоле кого-либо из германских принцев.). {35} Выставлялась и неприкосновенность всей прежней территории. Милюков выделял Финляндию и

Польшу (в границах прежнего Царства Польского без Холмщины). Допускал Милюков "возможность идти относительно Украины несколько далее простой автономии". Относительно внутренней политики Милюков настаивал на устройстве коалиционной власти с "устранением из ее состава сторонников самодержавия, с одной стороны, и сторонников ориентации "левого центра", т. е. "Союза Возрождения" и прежнего Учредительного Собрания, с другой стороны. Далее Милюков считал необходимым "немедленно приступить к аграрной реформе, восстановляющей все нарушенные права (Этот реставрационный проект выходил таким образом не из кругов специфически реакционных. Равным образом не в недрах Особого Совещания и не в среде его военных руководителей возник и другой профессорский проект земельной реформы, предлагавши лишить земли красноармейцев. Насколько мне известно, он возник в среде партии к.
– д.), но имеющей целью найти решения, возможно близкие к сложившемуся хаотическому положению землевладения"... "восстановление свободы земельных сделок"... "пересмотр избирательного закона для городских и земских органов самоуправления" (двухстепенные выборы в деревне). Милюков предлагал на переходное время "в случае надобности созвать совещательный орган из "общественных элементов, стоящих на государственной точке зрения". "Общие положения Милюкова - добавляет Деникин - вошли в основание и анонимной записки, составленной послом Правого Центра кн. Г. Трубецким и отправленной немцам с одобрения Милюкова и Кривошеина". "Случилось так", - по выражению самого П. Н. Милюкова, в статье "Мои сношения с ген. Алексеевым", - "что мои взгляды совпали с мнениями более правых течений в Москве и Петербурге". Характерно, что политическая позиция вождей {36} Добровольческой Армии была левее того, что предлагал П.Н. Милюков - его лозунги были неприемлемы. Оставалась неприемлемой и та немецкая ориентация, к которой склонялся "неожиданно", по выражение А. И. Деникина - Милюков. (В ответе А. И. Деникину "Мои сношения с ген. Алексеевым" ("Последние Новости") П. Н. Милюков указывает, что в его первом письме M. В. Алексееву уже "были все черты... дальнейшего плана". Очевидно, по существу это не изменяет крутых поворотов в политике П. Н. Милюкова.).

Историку Милюкову кажется совершенно фантастической с военной точки зрения идея восстановления "восточного фронта" для продолжения борьбы с Германией. Немецкую ориентацию он считает в то время настолько реальной, что склонен полагать, что только "непримиримая позиция Деникина привела в конце июня 1918 г. к полной перемене ситуации, которая до того момента складывалась, казалось, очень благоприятно для общего похода на Москву всех освободившихся от большевиков частей России" (ср. с вышеизложенным) .

Я здесь не критикую и не оцениваю позиций тех или иных политических деятелей эпохи, но совершенно ясно, что не одни правые вели переговоры с немцами (себя во всяком случае П. Н. Милюков не зачислял в лагерь консервативной русской общественности) и не одни реставрационные элементы (себя П. Н. Милюков зачисляет в ряды сторонников февральской революции) отстаивали идею диктатуры. Мало того, лично П. Н. Милюков, вопреки принятой в марте 1917 г. партией к.-д. республиканской программы и позднейшему решению Ц. К. партии о нейтралитете, в этом вопросе выдвинул в августе 1918 г. программу монархическую. Он действовал тогда последовательно для себя, входя в правый центр, который выделился из так называемого Московского Совещания Общественных Деятелей. В совет его {37} входил наряду со Струве, Шульгиным и Милюков. Надо напомнить, что еще в феврале 1918 г. Совет признал, что единственной формой правления в России может быть наследственно-конституционная монархия.

Позже Милюков, как общественный деятель, должен был признать свою немецкую ориентацию тактически ошибочной. В Яссах на совещании с посланниками от имени русской делегации Милюков, доказывая необходимость военной помощи со стороны союзников, развивал положение, что Германия, создавая ультра шовинистические самостийные течения на Украине, всегда препятствовала созданию там прочной государственности (см. статью Н. И. Астрова). Н. М. Могилянский - деятель, близкий к милюковской группе, - шел дальше и утверждал в своих воспоминаниях, что немцы сознательно поставили себе целью уничтожение русского офицерства на Украине ("Арх. Рус. Рев.", XI, 101). Стоит напомнить откровенное заявление Рорбаха ("Die Deutsche Politik" 1918) о том, что немцы поддерживают большевиков в целях разрушения Великороссии для устранения всякой возможности русской опасности в будущем. Немецкую политику надо направлять так, чтобы великорусские силы еще долгое время были парализованы. В книге "Россия на переломе" П. Н. Милюков держится, как видно, другой точки зрения, чем на Ясском совещании.

Оставив немецкую ориентацию, П. Н. Милюков отнюдь не отказался от идеи диктатуры, которую защищал на Ясском совещании общественных деятелей. Эта позиция была ошибочной с точки зрения Милюкова-историка - также думал в 1921 г. и Милюков-политик. "Я должен теперь признать - говорил Милюков на парижском совещании в мак 1921 г., - что левые были правы на Ясском совещании, когда они возражали против этого (сильной единоличной власти), а мы были неправы, хотя я и сам горячо защищал {38} этот пункт (В лице Добровольческой Армии Милюков на Ясском Совещании видел "высший вид диктатуры". Коалиционные соглашения, открывающие простор для демократии, неизбежно должны были, по мнению оратора, приводить к краху.). В этот именно момент произошел наш разрыв с левыми (А не в дни омского переворота.), с которыми мы до того продолжали быть в коалиции (Едва ли был в ней сам

П. Н. Милюков.), а отстаивание нами тогда сохранения гражданской власти в руках главнокомандующего было, как оказалось впоследствии, объективной ошибкой"... Но дело в том, что задача истории прежде всего установить факт, а потом уже его расценивать. Факт остается фактом: Милюков в 1918 г. отстаивал "горячо" именно диктатуру и даже монархию.

Милюков в своей книге утверждает, что Добровольческая Армия постепенно проникалась монархическими чувствованиями. "Что же в этом только повинно реакционное влияние Добровольческих верхов?" - спрашивал я в своем отзыве на немецкое издание книги Милюкова. "Очевидно, Милюков-историк забывает то, чего не хочет вспоминать Милюков-политик. Это тот библейский обряд умовения рук, о котором по поводу позднейшего отношения к Особому Совещанию говорит в своем IV томе ген. Деникин". И неужели я не имел объективного права написать эти строки? В чем они расходятся с действительностью? П. Н. Милюкову в книге всемерно хочется показать, что участие партии к.
– д. в "белом" движении, в правительстве ген. Деникина было участием только оппозиции. Автор возражает против установившейся легенды и говорит, что правые (?) кадеты, которые имели отношение к этому правительству, были лишь ширмой, которая должна была свидетельствовать о либерализме правительства и не пользовались серьезным {39} влиянием. (Ген. Врангель в своих воспоминаниях упрекает А. И. Деникина в противоположном. Деникин черпал своих сотрудников преимущественно из кругов "вашей либеральной общественности" ("Белое Дело", VI, 41). И не имел ли я вновь права написать в отзыве на немецкое издание: "Господствовал реакционный элемент. Пусть так. Но он ли всегда давал тон? Кто читал книгу проф. Соколова "Правительство генерала Деникина", книгу, представляющую собой как бы оправдание, не всегда согласится с тем, что единомышленники П. Н. Милюкова были только "либеральной ширмой" (Соколов считает, что его политические единомышленники дали "кадетскую форму" Деникинскому правительству). Сам. А. И. Деникин склонен утверждать, что Особое Совещание, пусть с уклоном в правое русло, было как бы коалицией двух политических направлений ("Очерки", IV, 204). Понятие "ширмы" не вяжется с ролью самого П. Н. Милюкова и, если уже предъявлять те или иные обвинения в реакционности к представителям "генеральской диктатуры", то еще в большей степени их можно предъявить к самому П. Н. Милюкову.

"Кризисом русского либерализма" назвал А. И. Деникин главу об упразднении Особого Совещания, и когда вы читаете протоколы парижского совещания членов Ц. К. партии к.
– д. в 1921 г., вы действительно видите, что в годы гражданской войны партия пережила глубоки кризис. В ней не было ни единства, ни выдержанной линии - жизнь неудержимо влекла партию вправо. И историк не имеет права осветить положение вещей в том духе, как это сделал автор "России на переломе". Наиболее беспристрастными свидетелями будут сами лидеры этой партии. "Получилась различная тактика, различный образ действия" - говорил Н. И. Астров - в Киеве, в Одессе, в Екатеринодаре, в Омске, Париже, Лондоне. В Киеве кадеты организовали правых: "и со всей силой таланта доказывали, что носителями идеи {40} государственности, которую нужно спасти во что бы то ни стало, хотя бы с помощью немцев, являются только правые"...

Началось разногласие и в отдельных группах. Так, напр., екатеринодарская группа членов Ц. К. имела не менее трех течений. Та же группа оказалась в полном конфликте с ростовским местным комитетом... Под влиянием общих условий усиливается крен на правую сторону. .. Еще более резко ставил вопрос В. А. Оболенский: "В Добровольческий период борьбы партия не считалась с психологией народа, и сам П. Н. (Милюков) думал тогда, что можно создать власть при помощи германских штыков... В то время воспевалась военная диктатура, ее накликали и относились к ней, как к какой то самодовлеющей форме".

В истории П. Н. Милюков не рассказал того, что он отвечал своим критикам. Он признавал тогда, что в Киеве "с правыми мы действительно дружили на почве тогдашней немецкой ориентации". Дальше рисовалась такая концепция прошлого: отсутствие помощи союзников "помешало быстрому освобождению России от большевиков". "Если бы эта помощь была своевременно оказана - говорил Милюков - то цель была бы, вероятно, достигнута, т. е. освобождение совершилось бы таким путем - путем белых фронтов. При этом была бы в России консервативная реакция, хотя тогда мы думали иначе, думали, что будут сохранены остатки революции". П. Н. Милюков еще не боялся "политической реакции", считал ее временной, поэтому и поддерживал борьбу (На екатеринодарском партийном съезде в октябре 1918 г. П. Н. Милюков всячески предостерегал своих единомышленников от чрезмерных увлечений началами народовластия, ссылаясь на пережитое. Ему отвечал проф. Малиновский: уроки истории поучительны. Но из этих уроков нельзя делать выводы против демократической и парламентской республики (беру из газетного отчета того времени).).

После крымской катастрофы для П. Н. Милюкова стало ясно, что "Россия не может быть освобождена вопреки {41} воле народа". "Я понял тогда - говорил Милюков, - что народ имеет свою волю (курс. мой) и выбирает, что ему угодно и что нет и выражает это в форме пассивного сопротивления". Отсюда вытекала новая политическая ориентация П. Н. Милюкова - провозглашение новой тактики в борьбе с большевиками. Эта тактика была связана с "перелетом к эсерам", по выражение одного из участников Совещания - перелетом, который П. Н. Милюков назвал "несколько запоздалым зрелым плодом".

По существу я не разбираю ни эволюции П. Н. Милюкова, ни аргументов, обосновывавших "новую тактику". Повторяю, что я отмечаю только эволюции, которые замолчаны в "России на переломе". П. Н. Милюкова бывшие единомышленники упрекали в том, что он стремился "совлечь с себя ветхого человека" и "отречься от своего прошлого". Это отречение произошло еще в большей степени в истории, написанной Милюковым-политиком. Но в истории отречения быть не может. Со скрижалей истории ничто уже не пропадет. Стереть нельзя прошлое никакими формулами умолчания. Можно только объяснить.

Поделиться с друзьями: