Гражданская война в России: Черноморский флот
Шрифт:
После 17 часов эскадренный миноносец «Дерзкий» вошел в Новороссийскую бухту, имея предписание присоединиться к «Беспокойному» и получить от начальника [211] дивизиона дальнейшие инструкции. Но «Беспокойного» здесь не оказалось, и отходившие от Кабардинки французы сообщили, что он ушел в море. В ожидании получения по радио новых инструкций командир «Дерзкого» решил держаться у входа в бухту, с целью перехватить продолжавший идти к Новороссийску транспорт «Рион»; предполагалось, что могут быть еще другие суда, не уведомленные об оставлении порта. После полуночи удалось связаться по радио с «Рионом» и передать ему приказание идти в Феодосию, откуда он через несколько дней перевез в Севастополь Дроздовскую бригаду. В 23 часа ушел в море французский отряд, и наконец около 4 часов утра на «Дерзком» получили радио с «Беспокойного», срочно идти в Туапсе. В помощь «Пылкому» из Керчи, где еще не знали о падении Новороссийска, лишь вечером был выслан буксир «Шалун», который утром 29 марта подошел к Новороссийской бухте, у входа которой стояли вернувшийся из Феодосии крейсер «Калипсо» и французская канонерка, от которых он узнал, что Новороссийск эвакуирован и «Пылкий» уже накануне вечером пришел в Феодосию.
Выйдя по окончании эвакуации порта из Новороссийской бухты, вечером 27 марта эскадренный миноносец «Беспокойный» подошел к Туапсе и обнаружил, что порт занят перевалившими через горы казаками. Выяснилось, что 3-й Донской корпус, Кубанская армия, бригада астраханцев, другие мелкие части и 7 бронепоездов, отходивших вдоль Армавир-Туапсинской железной дороги, объединились в одну группу
Находившийся на «Беспокойном» начальник восточного отряда судов капитан 1 ранга Лебедев по радиотелеграфу сообщил о создавшемся в Туапсе положении и просил срочно выслать из Феодосии пароходы для эвакуации многих тысяч людей. Бывшему у Новороссийска эскадренному миноносцу «Дерзкий» было приказано немедленно идти в Туапсе. Следовавшему к Геленджику, который продолжал занимать противник, начальнику 2-го отряда судов капитану 1 ранга П. Н. Машукову было передано, чтобы он со своим отрядом тоже шел в Туапсе.
В 8 часов утра 28 марта «Дерзкий» пришел в Туапсе. Этот миноносец, как и все другие, бывшие в хорошем состоянии корабли, был захвачен в январе 1919 года «союзниками» и лишь 1 марта 1920 года был возвращен в Измите англичанами. Туда пришел эскадренный миноносец «Поспешный», который предполагалось отправить на Мальту в ремонт, и его уже сплававшаяся команда с капитаном 2 ранга Н. Р. Гутаном во главе перешла на «Дерзкий». После перегрузки всех материалов, снарядов и имущества и необходимого ознакомления с новым кораблем «Дерзкий» 22 марта прибыл в Севастополь. По нефти для него там не оказалось, и через три дня «Дерзкий» был послан в Ялту для приема горючего с бывшей там баржи. Но нефть оказалась настолько густой, что ее с трудом могли перекачивать помпы, и, не догрузившись, миноносец ушел к Новороссийску. По приходе «Дерзкого» в Туапсе капитан 1 ранга Лебедев со своим флаг-офицером перешел на него, а «Беспокойный», у которого все запасы были на исходе и оставалось мало снарядов, перекачав на «Дерзкий» немного лишней нефти и взяв некоторое количество [213] раненых, в следующую ночь ушел в Феодосию. Капитан 1 ранга Лебедев с помощью капитана 2 ранга Гутана и офицеров «Дерзкого» взял в свои руки все управление морской частью эвакуации. Было организовано управление портом, и на балконе его дома непрерывную вахту несли сигнальщики «Дерзкого», через которых шла вся связь между сухопутным командованием и стоявшим в порту на якоре миноносцем.
29 марта пришел отряд капитана 1 ранга Н. Н. Машукова, который находился на канонерской лодке «Георгий», оборудованной из парохода серии «Эльпидифоров», вооруженный «Ледокол № 1», впоследствии названный «Всадник», с десантной баржей-болиндером и сторожевой катер «Старший лейтенант Макаров». Вслед за ними прибыл тральщик № 412, начали приходить из Феодосии пароходы и прибыл находившийся у Новороссийского залива английский крейсер «Калипсо» и эскадренный миноносец «Стедфаст».
Немедленно было приступлено к погрузке войск, но тут выяснилось, что кубанский войсковой атаман генерал Н. А. Букретов, председатель рады Иванис и председатель краевого правительства Тимченко и другие лица ведут усиленную пропаганду среди кубанских казаков в смысле полного разрыва с Добровольческой армией, отказа от эвакуации в Крым и создания независимой Кубани в союзе с мифической Горской республикой, зелеными Черноморья и будто бы с активной поддержкой Грузии. Несмотря на противодействие командующего Кубанской армией генерала А. Г. Шкуро и большинства офицерства, кубанские казаки поддались этой пропаганде и не пожелали эвакуироваться. Но все эти обещания были лишь пустыми словами: Горская республика была быстро ликвидирована красными, зеленые превратились в Красную партизанскую армию, а Грузия отказалась пропустить казаков на свою территорию. В связи с этим положением началась погрузка 3-го Донского корпуса, астраханцев, попавших в Туапсе добровольцев и беженцев. Ввиду большого количества подлежащих эвакуации лиц из Феодосии были вызваны добавочные пароходы. Пассажирский пароход «Тигр» был предоставлен раненым и больным, беженцы [214] устраивались по способности, в частности на пришедшие английский и французский пароходы.
30 марта канонерская лодка «Георгий» пошла к Сочи для оказания содействия продвигавшимся вдоль моря на юг кубанским казакам. Сторожевой катер «Старший лейтенант Макаров» для выяснения намерений грузин был послан в Сухум, но к назначенному ему сроку не вернулся. 31 марта «Ледокол № 1», взяв под командой мичмана два десятка вооруженных матросов с «Дерзкого», при пулемете, был послан к Джубге, где стояли два буксира и парусные шхуны, на которых при оставлении Туапсе партизанами часть из них бежала. С хода ледокол подошел к стоявшему на якоре «Тайфуну», на который перепрыгнули матросы «Дерзкого», но на буксире никого не оказалось. Маленький буксир «Елизавета» стоял у береговой пристани и захватить его не было возможности. Выпустив несколько 75-мм снарядов по берегу, ледокол взял «Тайфун» на буксир и привел его в Туапсе. По поводу «Тайфуна» между Лебедевым и Машуковым произошел забавный спор. Основываясь на том, что буксир был захвачен кораблем его отряда, Машуков настаивал на его зачислении в этот отряд, но Лебедев, которому «Тайфун» ввиду отсутствия в Туапсе буксиров был крайне необходим для оказания помощи при швартовке пароходов и для буксировки болиндера, напомнил старый корсарский обычай, по которому призовое судно принадлежит тем, которые первые завладели его палубой и на ней продолжали оставаться, то есть в данном случае мичман и его команда с «Дерзкого». Но в это время команда, оставив «Тайфун» стоять на якоре, вернулась на миноносец. Зная это, капитан 2 ранга Н. Р. Гутан, для продолжения занятия буксира и избежания захвата оставленного судна азовцами, срочно послал на него гардемарина. Капитан 1 ранга Н. Н. Машуков был очень рассержен таким поворотом дела.
В 6 часов утра 2 апреля «Дерзкий» с целью подбодрить находившиеся на фронте части и устрашения партизан вышел в море. У Небуга с берега на шлюпке прибыл кубанский генерал В. Г. Науменко, заменивший отбывшего со своим корпусом генерала П. К. Писарева. [215]
Генерал В. Г. Науменко предложил пройти на северо-запад с целью установить, не подходят ли по шоссе из Новороссийска части Красной армии. Малым ходом «Дерзкий» в двух-трех километрах от берега пошел дальше. У Ольгинского кордона был обстрелян из орудий конный разъезд. Затем было выпущено несколько снарядов по Джубге, где, вероятно, находилась главная база партизан, и были утоплены стоявшие у берега буксир и шхуна. На обратном пути миноносец обстрелял деревню Ольгинка, а затем по просьбе, переданной из штаба отряда, открыл огонь по склону дальней горы, до которой полевая артиллерия не доставала и где виднелась цепь партизан, убежавшая после первых же выстрелов. В это время казачья батарея обстреливала шоссе и прибрежную гору. Никакого движения войск по шоссе не было замечено, из чего можно было заключить, что с этой стороны части Красной армии еще не подходили. После захода солнца
«Дерзкий» вернулся в порт.3 апреля в Туапсе пришла вторая партия пароходов: «Лазарев», «Колыма», «Россия» и транспорт «Николай 119», благодаря которым явилась возможность эвакуировать всех желающих. Пришла также французская канонерская лодка «Дю-Шаффо», взявшая на борт небольшое количество интеллигентных беженцев.
Вечером партизаны произвели внезапное наступление и отбросили передовые части казаков за реку Небуг. Опасаясь их дальнейшего продвижения, генерал В. Г. Науменко попросил об оказании артиллерийской поддержки с моря. В 2 часа ночи 4 апреля «Дерзкий» снялся с якоря и, подойдя близко к берегу и осветив долину прожекторами, в 4 часа утра открыл огонь залпами из своих орудий по мосту, шоссе и южному склону долины. Перед рассветом миноносец отошел в море, но в 6 часов, когда он снова стал приближаться к Небугу, по нему начали стрелять два полевых орудия, сразу давшие один перелет и один недолет. Орудия, которые стояли в разных местах, были сейчас же обнаружены по вспышкам выстрелов; развернувшись бортом, «Дерзкий» их обстрелял и после первых же близких разрывов они замолчали. С целью снова вызвать их стрельбу миноносец прошел четыре раза [216] в двух-трех километрах от берега, но орудия упорно молчали. В 8 часов «Дерзкий» вернулся в Туапсе и подошел к «Калипсо», который дал ему сколько мог нефти. Действия на морском фланге «Дерзкого», видимо, обескуражили партизан, которые не только прекратили попытки наступать, но даже отошли назад, и высланный в этот день казачий разъезд прошел на несколько километров вперед, никого не обнаружив.
На следующий день капитан 1 ранга Н. Н. Машуков, присутствие которого было необходимо ввиду готовившегося десанта в Азовском море, ушел на «Ледоколе № 1» в Керчь. Вслед за ним, несмотря на поднятый «Дерзким» сигнал «вернуться», который, возможно, не был понят, ушел и «Георгий».
6 апреля фактически эвакуация была закончена, и все пароходы ушли в Феодосию. У железнодорожной пристани остался транспорт «Николай 119», грузивший еще артиллерию и который должен был взять команды бронепоездов. Управление портом было переведено на транспорт, «Тайфун» с болиндером пошел в Сочи, куда должны были посылаться в дальнейшем пароходы. Надо отметить, что в Сочи и далее до Поти не было оборудованных портов и погрузка на суда была лишь возможна при помощи мелкосидящей баржи с пересадкой людей на стоявшие на якоре пароходы. Находившийся на железной дороге арьергард и бронепоезда, устроив в туннелях завалы, в этот день оставили Гойхтский перевал и начали отходить к Туапсе; кубанские части и обозы уходили на юг по сочинскому шоссе. Два бронепоезда отошли на железнодорожную пристань и командир «Николая» предложил своими стрелами снять с них и погрузить на транспорт орудия и башни. Остальные бронепоезда, кроме одного, были приведены в негодность. Транспорт должен был взять с собой находившийся в порту буксирный катер «Петр», который с трудом был приведен к его борту четверкой «Дерзкого». На остальных мелких катерах машинисты миноносца сняли части механизмов. Окончательное оставление порта было назначено на 7 апреля, в зависимости от того, как быстро будут наступать красные, но из предосторожности стоявшие в середине порта «Дерзкий» [217] и «Калипсо» к вечеру подняли все шлюпки и были готовы к немедленной съемке с якорей. На новороссийском шоссе арьергард отошел на последний перед портом Агойский перевал, но партизаны здесь его не беспокоили, вероятно не решаясь атаковать эту крутую гору. В первую половину дня 7 апреля продвигавшаяся вдоль железной дороги дивизия красных была задержана арьергардом при поддержке бронепоезда у последней станции Кабардинка, но их части продвигались также вдоль долины Паук. В 14 часов «Николай», окончив погрузку, отошел от пристани, но на случай необходимости взять еще кого-либо был поставлен на якорь в порту и ушел лишь два часа спустя. Оставленные им пустые бронеплощадки паровоз столкнул в море. В 15 часов начался отход арьергардов. Для облегчения отступления арьергарда с новороссийского направления «Дерзкий» в 16 часов подошел к долине Агоя и выпустил десяток снарядов вдоль шоссе. В момент поворота миноносца в море, по нему открыли огонь два 3-дюймовых орудия, место которых сразу определить не удалось. «Дерзкий» обстрелял некоторые пункты на берегу, где предположительно могла бы находиться батарея, которая сделала десятка два выстрелов, причем некоторые ее снаряды ложились вблизи миноносца. Наконец, сигнальщики заметили вспышки выстрелов на склоне холма у Небуга и по этому месту был открыт беглый огонь из трех орудий, и тотчас же батарея замолчала. В 17 часов 30 минут «Дерзкий» вернулся к Туапсе и стал на якорь в двух километрах от берега на внешнем рейде, невдалеке от вышедшего в 16 часов из порта «Калипсо». К этому времени арьергард с железной дороги уже отошел на юг. У вокзала был большой пожар, зажженный командой бронепоезда, и рвались боеприпасы. Сам бронепоезд отошел на Черноморский вокзал, взорвав после себя мост через Туапсинку. Через город на рысях проходили несколько сотен казаков, бывших в арьергарде на новороссийском шоссе.
Цепи красных появились со стороны Кабардинки и затем на холмах со стороны Паука. Бронепоезд обстреливал их шрапнелью, но по нему открыла довольно меткий огонь батарея; после попадания гранаты в стоявший за [218] ним паровоз, бронепоезд отошел за поворот. Другая батарея (возможно, это был бронепоезд) более крупными снарядами обстреливала город и порт. «Дерзкий» сделал лишь несколько выстрелов, так как с мостика было трудно разобрать, где свои и где чужие. В 18 часов, вероятно приблизившись, как предполагали, 42-линейная батарея одиночными выстрелами открыла огонь по кораблям гранатами и иногда шрапнелью, целя главным образом в «Калипсо». Выбравшие заблаговременно якоря корабли малым ходом начали уходить, причем капитан 2 ранга Н. Р. Гутан, не желая при этом опережать «Калипсо», держался позади его траверза. Ответного огня корабли не открыли, так как местоположение батареи не удалось заметить, а стрелять по городу было безрассудно. Шрапнель разорвалась между мачтами «Дерзкого», и пули, как горох, рассыпались по стальной палубе, но в этой части миноносца по боевой тревоге никого не было, а проходивший здесь старший офицер лейтенант В. К. Полетика успел отпрыгнуть под настройку. Затем у самой кормы «Калипсо» поднялся фонтан воды и разорвавшийся снаряд осыпал ее осколками, после чего крейсер увеличил ход и его примеру последовал «Дерзкий». Батарея оказалась дальнобойной, и корабли находились в сфере ее обстрела 20 минут.
Через Туапсе, включая беженцев и гражданских лиц, было эвакуировано примерно 15 000 человек, некоторое количество лошадей и орудий.
После рассвета «Дерзкий» подошел к Гаграм, чтобы посмотреть, нет ли там пропавшего «Макарова», но катера там не оказалось. На смену «Дерзкого» для продолжения эвакуации должен был прибыть эскадренный миноносец «Живой», вместе с тем на «Дерзком» не было достаточно нефти, чтобы дойти до Севастополя, требовалось перебрать кое-какие механизмы и его команда от интенсивной работы сильно устала. Принимая это во внимание и предполагая, кроме того, что в Крыму нефти не достать, капитан 1 ранга Лебедев приказал идти в Батум, куда миноносец пришел в 18 часов. Во время спокойной стоянки «Дерзкого» в Батуме у всех оказалось время предаться своим мыслям. Под влиянием происшедшей катастрофы [219] Добровольческой армии в настроении команды произошел некоторый упадок. О реальном положении в Крыму сведений не было, и в случае его падения предполагалось, что миноносец уйдет за границу. Обильное потребление кахетинского вина позволяло забыть горечь поражения, но несколько человек из более чем ста человек команды дезертировало. Среди них оказался старшина одной кочегарки, гардемарин инженерного училища, и, что всех удивило, - боцман, бывший унтер-офицер Гвардейского экипажа. В 1919 году, когда в Новороссийске формировалась команда «Поспешного», он явился на миноносец и на вопрос старшего офицера, есть ли у него документы, распахнул бушлат, показал свою богатырскую грудь, на которой от края до края, в красках, был нататуирован императорский орел, и сказал: «Вот мой документ, куда я с таким могу еще податься!». Но необходимо отметить, что когда через несколько дней «Дерзкий» снова вышел в море и пошел в родной для многих матросов Севастополь, все тяжелые думы были забыты и команда, как раньше, превосходно работала.