Гражданские войны в Риме. Побежденные

У Цинны были также две дочери. Одна из них вышла замуж за Гнея Домиция Агенобарба, активного участника войны с Суллой, умершего в 81 г. до н. э. в Африке. Другая стала первой женой юного Цезаря, когда тому было всего 16 лет. Отказ Цезаря развестись с ней по приказу Суллы привел к включению будущего диктатора в проскрипционный список, и только мольбы влиятельных друзей склонили Суллу исключить его из этого списка. Все же Цезарь от греха подальше уехал из Рима, а Корнелия, по-видимому, оставалась там. Позже Цезарь вернулся и соединился с женой. Корнелия родила единственного законного ребенка Цезаря — дочь Юлию. Она умерла в 68 г. до н. э. На ее похоронах Цезарь выступил с надгробной речью, что по отношению к молодым женщинам в Риме было еще не принято, но привело к росту симпатий римлян к Цезарю.

Вернемся к событиям 80-х гг. I в. до н. э. После гибели Цинны, самого энергичного и способного деятеля антисулланской коалиции, единственным консулом остался Гней Папирий Карбон. Он не имел того авторитета, каким обладал Цинна, но все же первенство его в какой-то степени признавалось в той политической группировке, которая в это время правила в Риме и готовилась противостоять Сулле.

Имя Папириев носили как патрицианский, так и плебейский роды. Патриции Папирии играли видную роль на ранних этапах римской истории, но позже они сошли со сцены, а Папирии-плебеи приобретали все большее значение. Карбоны были ветвью плебейского рода Папириев. Первым Папирием Карбоном, занявшим общественную должность, был Гай, который в 168 г. до н. э. стал претором. Его сын, тоже Гай, был знаменитым оратором и другом Тиберия Гракха. Уже после гибели Тиберия он был избран народным трибуном и в качестве такового провел закон о тайном голосовании по законопроектам в народном собрании. Позже, когда неожиданно и при странных обстоятельствах умер Сципион Эмилиан, возник слух, впрочем, никак не доказанный, что в смерти Сципиона каким-то образом замешан Карбон. Карбон был членом аграрной комиссии, созданной для проведения в жизнь реформы Гракхов, претором, а в 120 г. до н. э. консулом. Это было уже после убийства Гая Гракха, когда воцарилась сенаторская реакция и Карбон поспешил изменить своим прежним друзьям и взглядам и перейти на сторону сената. Он даже защищал в суде бывшего консула Люция Опимия, убийцу Гая Гракха. Но это ему не помогло, и для более поздних оптиматов Гай Карбон навсегда остался врагом.

Гней, младший брат Гая, сделал похожую карьеру, но уже в новой обстановке. Поэтому непосредственного участия в политической борьбе он не принимал. В 115 г. до н. э. он был претором, а через год — консулом. Именно в его консульство кимвры вторглись в пределы Римской республики. В качестве консула Карбон двинулся против них и был наголову разбит. Когда в 112 г. до н. э. он стал снова частным человеком, знаменитый оратор Марк Антоний за это поражение привлек его к суду. Карбон предпочел покончить жизнь самоубийством.

Старшим сыном этого неудачливого консула был Гней Папирий Карбон, о котором и пойдет речь. Как и его дядя, он был известным оратором, особенно блиставшим в политических диспутах на народных сходках и собраниях. Высокообразованные знатоки ораторского искусства, такие как Цицерон, его осуждали, но собравшемуся народу речи Карбона нравились. В результате он был избран народным трибуном на 92 г. до н. э. И на этом посту он столкнулся с сенатом. К сожалению, суть этого столкновения неизвестна. По-видимому, он предложил какой-то закон, на который один из его коллег наложил вето, но Карбон его игнорировал и продолжал настаивать на своем предложении, в результате чего возникли беспорядки. При обсуждении этого события в сенате оратор Люций Лициний Красе резко выступил против Карбона, назвав происшедшее мятежом, и его поддержал консул Гай Клавдий Пульхр, по докладу которого было принято специальное решение. В чем суть этого решения, тоже неизвестно. Но в любом случае это событие не отразилось на карьере Карбона. В 89 г. до н. э. он был претором и в качестве такового участвовал в Союзнической войне, успешно воюя против луканов, живших в Южной Италии. Тяжелые поражения луканам нанес легат А. Габиний, но он погиб при осаде лагеря, и ему на смену отправился Карбон. Он нанес окончательное поражение луканам, и это укрепило его авторитет.

И семейные традиции, и собственные политические взгляды привели Карбона в лагерь популяров, и он стал активным деятелем этой «партии». В 88 г. до н. э. он принял деятельное участие в движении Публия Сульпиция Руфа и после поражения оказался среди тех двенадцати лидеров движения, которые были изгнаны из Рима и даже объявлены вне закона. Когда в следующем году Цинна развернул открытую вооруженную борьбу с сенатом, Карбон тотчас примкнул к нему и возглавил один из трех корпусов его армии. При осаде Рима войска Карбона вместе с войсками Цинны стояли у самых стен города. И Карбон среди первых вошел в Рим после его капитуляции. Предварительно закон о его изгнании был отменен.

Хотя в первое время после победы Карбон оставался частным человеком, его влияние было довольно велико. Враждебно относившиеся к нему античные писатели всячески клеймят его как негодяя, безрассудного тирана, низкого человека, но не приводят при этом ни одного факта, подтверждающего обвинения. Создается впечатление, что основанием для них была только принадлежность Карбона к руководящей верхушке антисулланской коалиции. Если Карбон и принимал какое-то участие в марианском терроре после захвата Рима (никаких сведений об этом нет), то личной выгоды от этого он не получил. Он жил в довольно скромном доме, в котором было всего семь рабов, в то время как многих знатных римлян обслуживали сотни рабов. Известно о его покровительстве молодому Помпею, хотя отец Помпея Страбон был явным противником марианцев. Видимо, как и Цинна, он стремился расширить базу движения, одним из несомненных лидеров которого он был. То, что он в 85 г. до н. э. вместе с Цинной стал консулом и это их совместное консульство продолжилось и в следующем году, говорит о принадлежности Карбона к руководству марианцев.

Готовясь к войне с Суллой, консулы разделили между собой районы действий. Карбон отправился на север Италии и в Цизальпинскую Галлию. В дуэте с Цинной Карбон играл подчиненную роль, но после гибели коллеги он остался единственным консулом и сразу же выдвинулся как неоспоримый лидер всей антисулланской коалиции. Недаром иногда гражданскую войну, вспыхнувшую несколько позже, называли Карбоновой. По закону в случае смерти одного консула другой должен был организовать избрание нового на оставшийся срок, но Карбон под любыми предлогами затягивал эти выборы. Сначала Карбон отказался явиться в Рим для организации выборов, и только угроза некоторых народных трибунов отрешить его от должности за такое явное нарушение закона заставила Карбона прибыть в Рим. Но и после этого он находил различные предлоги, чтобы оттянуть созыв народного собрания до тех пор, пока выбирать консула на оставшееся небольшое время не стало бессмысленным. И были организованы выборы консулов на следующий год.

План Карбона радикально отличался от плана Цинны. Он решил не наносить упреждающий удар на Балканском полуострове, а, наоборот, заманив Суллу в Италию, здесь покончить с ним. Он рассчитывал на активную поддержку италиков, которые уже поддержали популяров во время войны с Октавием. Чтобы еще больше связать италиков со своим делом, Карбон провел меры по возможности реального осуществления новыми гражданами их гражданских прав. Видимо, он ускорил процесс регистрации новых граждан и распределения их по трибам. Начиная с 84 г. до н. э. они реально (а не только в теории) получили «право голосования», т. е. возможность избирать на все должности и быть избранными. Но одновременно он стал требовать у италийских общин и тех общин Цизальпинской Галлии, которые имели римское гражданство, заложников. Сенат решительно запретил это делать, но Карбон, по-видимому, пренебрег запретом, как и в прошлом году, когда вместе с Цинной продолжал подготовку к войне, несмотря на такой же сенатский запрет. Иногда он, правда, встречал сопротивление, как это случилось в Плаценции, где против этой практики, ссылаясь на решение сената, решительно выступил один из руководителей города Марк Каструций.

Стремлением объединить всех реальных и потенциальных сторонников было продиктовано и избрание консулов наследующий год. Карбон отказался выставить свою кандидатуру, и консулами были избраны Люций Корнелий Сципион Азиатский и Гай Норбан. Сципион, как и Цинна, принадлежал к патрицианскому знатному роду Корнелиев, но к еще более известной семье Сципионов. Свою карьеру он начал в конце прошлого века как монетарий, т. е.

лицо, контролирующее выпуск монеты, был авгуром, претором, пропретором на Балканском полуострове и в этом качестве участвовал в военных действиях. Будучи столь знатным и известным, он в то же время был врагом Суллы и, таким образом, в определенной степени представлял ту часть римской аристократии, которая была оппозиционна сулланцам и просулланскому большинству сената.

В противоположность Сципиону Норбан был «новым человеком». Он даже был, если так можно выразиться, «новым гражданином». Вероятнее всего, он был первым человеком в своем роде, который получил римское гражданство и, став им и приняв римскую систему имен, произвел свое родовое имя, которое римляне считали главным, от названия родного города Норбы. Это имя было не очень обычным, ибо в отличие от большинства римских родовых имен, которые кончались на — ius, оно кончалось на — anus, как некоторые дополнительные имена. Это не помешало Норбану заниматься активной политической деятельностью. Уже в 103 г. до н. э. он был народным трибуном, т. е. коллегой Сатурнина. Норбан активно поддерживал его. Будучи популяром, Норбан принимал активное участие в суде над бывшим консулом Квинтом Сервилием Цепионом, нобилем и убежденным оптиматом, обвиненным в «нанесении ущерба величию римского народа» за его поражение от кимвров и тевтонов. В 102 г. до н. э. Норбан был квестором и отправился вместе с претором Марком Антонием на войну с пиратами. И после окончания своего служебного года они оба оставались на театре военных действий — один как пропретор, другой как проквестор. Находясь далеко от Рима, Норбан не принял участие в движении Сатурнина в 101–100 гг. до н. э., но своих симпатий к своему бывшему коллеге не скрывал. Это вызывало ненависть к нему победивших оптиматов, и Норбан в 94 г. до н. э. сам был обвинен в «нанесении ущерба величию римского народа». Его блестяще защищал его бывший начальник знаменитый оратор Антоний, и он был оправдан. В 88 г. до н. э. Норбан был претором, но принимал ли он какое-либо участие в волнениях этого года, неизвестно. После этого он в качестве пропретора управлял Сицилией и оставил там очень хорошие воспоминания о своем управлении.

Избрание консулами Сципиона и Норбана символизировало объединение в одном лагере части нобилитета и италиков. Обеспечив, как он полагал, солидный тыл, Карбон стал ждать высадки Суллы. И в 83 г. до н. э. Сулла действительно высадился в Брундизии. Начался новый тур гражданских войн. В начале войны перевес был на стороне противников Суллы. Было уже подготовлено значительное войско, насчитывавшее 100 тысяч воинов, что в два с половиной раза превосходило численность армии Суллы, а позже это войско было еще увеличено. На их стороне было общественное мнение в Риме. Их поддерживало большинство италиков. Казалось, что план Карбона прекрасно сработает. Но он не учитывал закаленности сулланских воинов, их преданности своему командующему, а главное — военных способностей Суллы, так блестяще проявившихся во время войны с Митридатом. Военные же способности Норбана и особенно Сципиона никуда не годились. Уже в первом же сражении Норбан был разбит и отступил в Капую, а Сципиона Сулла просто обманул: он повел с ним переговоры, заключил перемирие, а затем сумел переманить к себе его воинов.