Гражданский корпус

– Хватит. Все в порядке. Что, понравилось делать мне больно? – криво усмехаюсь, пытаясь подняться с пола, но пассажирский отсек предательски качается из стороны в сторону – приступ головокружения вызывает тошноту и желание больше не шевелиться, лежать с закрытыми глазами.

– Не торопись, – Хэлг помогает мне снова лечь на пол, подкладывает под голову что-то мягкое, – Ты еще приложилась о кресло, когда упала.

– Мы оторвались? Как? Как ты сумел? Те, что гнались следом…

– Их уничтожил “Доннерн”. Он сопровождал нас, пока не вышли из боя. Правда, сам… В общем… Я видел вспышку.

Мысленно благодарю капитана Сэки. Его жизнь, жизни экипажа “Доннерна” остаются еще одной зарубкой в моей душе, неоплаченным долгом, который я когда-нибудь верну эйнерам.

– Где мы? Легли в дрейф?

– Нет. Я воспользовался лоцией менсо: вокруг много станций, в поясе астероидов старательские разработки . Нашел кое что…

– Отлично. Значит, можно передохнуть?

– Посмотрим. Сейчас мы внутри большой картофелины и надо оглядеться – что за место, есть ли тут кто. Когда швартовался, навигационные огни на астероиде были потушены, электронные бакены отключены. Но системы жизнеобеспечения, кажется, работают. Думаю, персонал эвакуировали перед сражением.

– Главное посмотреть – не будут ли рядом кружиться эйнеры, искать нас.

– Тоже верно.

* * *

Мы уже второй час идем по магистральному коридору станции, созданной внутри астероида. Похоже, картофелина раздается в стороны на несколько километров и обыскивать ее можно долго.

– Надо найти жилые отсеки. Там, где столовая, продовольственные склады.

– Ты только о жратве и думаешь, Хэлг.

– Я думаю о нашем с тобой выживании, женщина.

– И о жратве.

– И о жратве, – соглашается он наконец.

– Тогда нужно свернуть.

– Куда?

– Ну, не знаю… Мы прошли уже с десяток ответвлений. Стоило бы попробовать хоть одно.

– Давай вот это.

– Почему нет? – я пожимаю плечами и мы сворачиваем в узкий коридор, предназначенный явно для людей, а не транспортных платформ.

Светильники аварийного освещения горят не слишком ярко, не дотягиваясь до темных углов и ниш. Хочется повернуть назад, спрятаться в маленьком корабле, на котором мы прилетели. Не придают уверенности даже прихваченные с собой автомат и парализатор. Но мы упрямо продолжаем идти вперед, прислушиваясь к таинственным звукам брошенной станции.

– Стоять!

Нас ослепляют лучи нескольких фонариков. Неизвестные застали врасплох и я даже не пытаюсь поднять оружие, лишь прикрываюсь свободной рукой от яркого света.

– Кто такие?

– Мы были на одном из кораблей эскадры, которая встречала эйнеров у Проциона.

– Что ты несешь? Вы же акци! Думаешь, я не узнал по акценту? Что вы могли делать на нашей эскадре?

– Это долго объяснять. Послушайте, мы никому не хотим причинить вреда, – медленно опускаю парализатор на пол, подталкиваю его в сторону обитателей станции, – Видите?

Толкаю Хэлга, чтобы он тоже избавился от автомата.

– Мы лишь хотим немного переждать, пока все не уляжется.

– Проклятые акци! Все из-за вас! Это вы начали войну! Радуетесь, наверное, что ваши дружки эйнеры почти добрались до Земли!

Я вдруг чувствую, как злость начинает бурлить во мне, подступает к самому горлу. Снимаю куртку, расстегиваю рубашку, нечаянно отрывая одну из пуговиц. Поворачиваюсь спиной к неизвестным, демонстрируя шрамы от энергоблока.

– Этому я должна радоваться?! По-вашему, это мне дружки сделали?!

Ропот слышен там, среди фонариков. Некоторые гаснут, остальные опускаются ниже, чтобы не светить нам в лицо.

– Ладно, оденься. Мы тоже никому не желаем зла.

Хэлг подбирает куртку, протягивает ее мне, ожидая, пока я застегну рубашку.

На станции полсотни человек – техники, шахтеры… Они не успели эвакуироваться, поэтому погасили навигационные огни и теперь надеются, что их глыба, затерянная среди множества таких же, не привлечет внимание эйнеров.

– Все-таки, как вы, акци, оказались на корабле нашей эскадры?

Крепкий мужчина, один из тех, что были в коридоре, сидит с нами за столом, смотрит, как мы расправляемся с вермишелью и котлетами явно искусственного происхождения.

– Все равно не поверишь.

– Уж я постараюсь, – он пристально смотрит на меня, ожидая, когда отодвину пустую тарелку.

– Меня хотели использовать для поиска… э-э… Не знаю, как объяснить. Вообще-то сами эйнеры называют его альфа-бионик. Если бы удалось уничтожить корабль, на котором он находился, это расстроило бы управление всем флотом.

– Красивая сказка.

– Я же говорю – не поверишь. Упрямые менсо…

– Сама-то на моем месте поверила бы? Ладно, не кипятись. Мы сейчас все в одной лодке и, похоже, застряли здесь надолго.

– Думаешь, сражение проиграно?

Он встает из-за стола.

– Нет, не думаю. Знаю. Мы слушаем переговоры. Часть эскадры успела отойти к Земле, остальных рассеяли у Проциона и методично добивают.

– У вас есть связь?

– Есть. Это не проблема. Еще до эвакуации было выброшено в космос несколько ретрансляторов. Если найдут и уничтожат один, автоматически активируется другой. А искать их можно месяцами, если не годами. Так что голос нам эйнеры не заткнут. Вот только какой от этого прок?

Он уходит, а я еще несколько минут ковыряю вилкой трещину в пластиковой поверхности стола.

– Не скажи… Прок есть, и еще какой.

Мы не можем сразу стать своими среди этих людей. И даже через месяц, через полгода – все равно будем для них "проклятыми акци, которые начали войну". Косые взгляды, шепот за спиной… Может, было бы лучше покинуть станцию, попытаться улететь куда-то еще, но и этого мы сделать не можем: система Проциона кишит эйнерскими кораблями. Изменится ли это в ближайшее время? Мы не знаем.

Проходит неделя, прежде чем мне дозволяют подойти к терминалу связи, проверить входящие на номер, который дал Станислав Павлович. Пусто. Ни одного сообщения. Остается надеяться, что с Андреем все в порядке и он еще даст о себе знать.

Хэлг, несмотря на свое скверное произношение и знание языка, с шахтерами сходится быстрее, чем я. Что-то есть между ними общее – простота, прямолинейность. Меня местные сторонятся. Только Михаил, тот крепкий мужик, который чуть не убил нас в первый же день, зато потом накормил на камбузе, проявляет ко мне искренний интерес. Нет, не как мужчина к женщине, это я бы почувствовала, но как к источнику информации, ранее ему недоступной.