Грех боярышни, или Выйду замуж за иностранца

– И каковы же условия? Дева алкает вашей страсти нежной?

– Сударыня, успех у прекрасных дам всегда радовал меня, но сейчас речь идет не столько о моей персоне, сколько о моем кошельке. Красавица хочет денег. Но если она расскажет... Я даже помыслить боюсь, чем это грозит мне, боярину Опорьеву и вам. И ведь как точно все рассчитала, появилась как раз когда ничего уже нельзя отменить. Надеюсь, вы не настолько утратили голову от ревности, чтобы не понимать сложность ситуации?

– Ревность? К вам? Это смешно, милорд!
– тон Варвары был холоден, но ее мысли лихорадочно метались. То, что она знала о маленькой княжне подтверждало слова Джеймса. Варя почувствовала как тиски злости и униженности, сдавившие ей сердце, медленно разжимаются. По крайней мере, она была единственным объектом греховной игры, которую вел иноземец.

– Что ж, все может быть, - сказала она, обращаясь к Джеймсу.
– Князья Шелеховы род старинный, но захудавший. Дочка у князя одна, а на приданное все едино не хватает. Получается, что нашей Катерине еще немного - и только в монастырь! Вот она и решила сама поправить дело. Верно я говорю, Катерина?

Сжавшаяся в углу княжна гневно вскинулась:

– Не все как ты, богачки, мне уж боле двадцати годков, так и пропаду из-за родительской спеси. Да только вы мне теперь поможете. Я про иноземца вашего и про твоего родителя все знаю, и про тебя, бесстыдница, ведаю. Вы мне приданное справите, а откажитесь, я и Льву Кирилловичу про задумку вашу расскажу и по всей Москве разнесу, что ты в одиночку с мужиками по лесам шляться хотела.

– Самое разумное было бы убить ее, - спокойно заметил Джеймс, Катерина испуганно пискнула.
– Но я еще на женщину руки не поднимал и начинать не хочу.

У Варвары окончательно отлегло от сердца, крик княжны полностью подтверждал слова Джеймса. Сейчас она должна подумать об опасности, грозящей отцу и ей.

– Ну зачем же убивать! Можно и проще. Ты, дева, забылась несколько, надо тебя опамятовать. Палашка!
– чуть возвысив голос, позвала Варя. Девка заскочила из сеней в избу.
– Садись на коня и наметом в охотничий лагерь. Привезешь мой короб с травами. Да пошевеливайся!

Девка поклонилась и выбежала. Джеймс только собрался спросить, что задумала Варвара, но его остановило выражение ужаса, явственно отобразившееся на личике княжны Шелеховой. Девушка вскочила и, упав Варе в ноги, обхватила ее колени:

– Варенька, боярышня, светик мой ясный, смилуйся, пощади. Я никому ничего не скажу, всю жизнь молчать буду, только не делай, чего задумала, - Под тяжелым взглядом Варвары княжна забилась в рыданиях. Варя небрежно погладила ее рыжие волосы.

– Ну-ну, успокойся, дурочка. Ничего худого я тебе не сделаю. Выпьешь, что я тебе дам, поспишь, и все, что узнала, позабудешь. А так тебя оставь, ты непременно разболтаешь.

Княжна метнулась к Джеймсу и схватила его за отвороты камзола. От страха она путала немецкие и русские слова, так что Джеймс с трудом понимал ее:

– Сударь, не позволяй ей, помоги!
– рыдала княжна.
– Я никому ни словечка, вот тебе крест, что пожелаешь для тебя сделаю, только не позволяй!

– Чего не позволять, княжна? Леди Барбара, что такое страшное вы задумали, что она так испугалась?
– обратился Джеймс к Варваре, но ответила ему Катерина.

– Вся Москва знает, что девки Опорьевы - издревле ведьмы!
– пролепетала она.
– У них спокон веку бабка внучку, тетка племянницу ведовству и знахарству учат. Варьку сама старая боярыня, мать Никиты Андреевича, учила, а она самой большой ведьмой была. Не отдавайте меня, сударь, она меня зельем опоит, разум и душу отберет!

– Было бы что отбирать!
– Варвара досадливо тряхнула локонами, - Успокойся, дура, ничего с тобой не будет, только выспишься, да еще позабудешь то, чего тебе знать и не надобно. Ну а вы, сударь, усадите девицу на лавку и привяжите чем-нито покрепче. Ежели она начнет вырываться, мне ее не удержать.

Варвара присела к столу, деловито и методично стянула перчатки, сняла шляпу.

– Теперь, - продолжала она.
– Закройте ставни, еще явится кто, растопите печь и наберите воды в котелок, мне понадобиться крутой взвар. И поторопитесь!

– голос Вари звучал надменно, она решила извлечь из ситуации максимум удовольствия. Ошеломленный происходящим Джеймс беспрекословно выполнял ее указания. Когда запыхавшаяся Палашка вернулась, напуганная княжна Катерина, туго спеленатая собственным плащом, уже тихо сидела в углу под образами, в печи жарко пылал огонь и булькала вода в котле.

Варвара приняла из рук девки большой берестяной короб и скомандовала:

– Воротишься в лагерь, покрутишься там, вроде я тоже где-то поблизости, если спросят, скажешь, боярышня пошла поглядеть, не появились ли ландыши.

– Рано ландышам, Варвара Никитична!

– Тогда не зацвели ли елки, не дури, придумаешь что-нибудь! Обо мне не беспокойся, тут недалече, вернусь сама.

Палашка вышла. Варя откинула крышку короба и избу заполнил аромат сушеных трав. Джеймс следил как ее тонкие нежные пальцы растирают зерна, как она подхватывает на кончик ногтя травы и бережно смешивает их в походной кружке. Пряный пар окутывал ее изящную головку туманным ореолом и в неверном свете печного пламени очарованному Джеймсу казалось, что он попал в пещеру одной из тех прекрасных фей, о которых ему в детстве рассказывала мать. Открывшаяся в Варваре новая черта только добавила прелести ее изменчивому облику. Поистине, строптивая красавица была восхитительной, необыкновенной, желанной женщиной.

Тем временем Варя, остудив готовый настой, повернулась к Джеймсу.

– Придержите ее, пока я дам ей это выпить. И крепко, мне не хочется начинать все с начала, если она выбьет кружку.

Когда Джеймс обхватил княжну за плечи, Варя, со сноровкой, указывающей на большой опыт, зажала ей нос и влила в рот содержимое кружки. Задыхаясь и кашляя, Катерина проглотила настой.

– Все, сэр Джеймс, можете размотать плащ, ни двигаться, ни говорить она уже не сможет.

– Это ей не повредит?

– Никоим образом, - Варвара застегнула короб, - Скоро у нее помутиться в голове, а потом она заснет. Когда проснется не будет помнить ничего из того, что сталось с ней за прошлые три месяца. Не больно радостно, но ничего, отец с матерью больше жалеть станут. К вечеру здесь объявятся охотники и найдут ее. Решат, что она устала, заехала в охотничий домик и здесь ее в тепле сморило. А когда обнаружат беспамятность... Что ж, пусть гадают, главное, чтобы меня не увидели поблизости.

– Сейчас она что-нибудь понимает?

– Сейчас она видит, слышит и понимает, но когда заснет, все забудется. Не стоит беспокоиться, это состав еще моей прабабки и он ни разу не подводил.

Варя накинула плащ и потянулась за перчатками и шляпой. Когда она снова повернулась, Джеймс стоял между нею и выходом. Улыбаясь, он придвинул тяжеленную лавку к двери, отрезая ей путь к бегству. Варвара затравленно оглянулась, но окна были плотно заложены ставнями. Она испуганно и гневно посмотрела на Джеймса.

– Вы... я помогла вам, а вы снова за свое!

– Я отдал бы многое, чтобы вы помогали именно мне, но вы спасали себя и своего отца. А потому...

Варвара заворожено смотрела как он сбрасывает с плеч камзол, распускает шнуры рубашки и через минуту он стоял перед ней полностью обнаженным Впервые она увидела нагого мужчину. Она попыталась отвернуться, но его вид властно притягивал ее взор. Она скользнула глазами по его плечам. Пламя печи бросало красноватые блики на гладкую смуглую кожу, выделяя шрамы, покрывающие мускулистую грудь. Ей невыносимо захотелось коснуться шрамов, погладить густые черные заросли на его груди. Ее взгляд опустился ниже, на плоский живот, затем еще ниже и тут же испуганно метнулся вверх, поймав белозубую усмешку под полосой усов.