Грех и чувствительность

Похоже, в этом и заключается проблема. Деверилл обеспечил ей приключение и пошел своей дорогой дальше, а она все не может сдвинуться с той точки, когда впервые ощутила восхитительную свободу, потому что были рядом с ним.

– Нелл, – сказал Шей, опускаясь на софу рядом с ней. – Я видел воров, приговоренных к казни через повешение. Они выглядели гораздо лучше тебя. Что случилось?

– Ничего. Я просто задумалась.

– Ты этим занимаешься с тех пор, как вернулась утром с прогулки с Ноулвиллом. – Брат бросил взгляд в сторону Роджера. – Он чем-то обидел тебя? Если так, то, несмотря на договоренность не вмешиваться в твои дели, я с радостью разорву его на части.

Интересно, высказался бы Шей подобным образом, если бы знал, что в ее задумчивости виноват не Ноулвилл, а Деверилл? Разорвать на части Валентина было бы, конечно, затеей более трудной и более опасной для жизни брата.

– В этом нет необходимости, – ответила она. – Я просто устала. Ты не проводишь меня домой?

– С удовольствием. – Встав, Шарлемань протянул ей руку. Извинившись перед лордом и леди Голдсборо, они попрощались и ушли. Как только подали их экипаж, Шей помог сесть Элинор и сам разместился возле нее.

– Извини, что заставила тебя уехать, – сказала она, пытаясь привести в порядок свои мысли. Ей не хотелось больше думать ни о Деверилле, ни о прошлой ночи. Но прервать поток воспоминаний оказалось непросто.

– Откровенно говоря, я сам искал повод удрать оттуда. Поехал только ради тебя и, само собой, ради знаменитого десерта.

Элинор заставила себя улыбнуться.

– А теперь говори, что случилось.

– Я уже сказала тебе, что просто…

– Устала. Да, я слышал. Похоже, у тебя с Валентином был интересный разговор. Пока он не ушел. Может быть, он был невежлив? Отпустил одну из своих обычных низкопробных шуточек?

Она поняла, что действительно расстроилась из-за того, что Деверилл ей сказал. Это были обычные циничные сентенции пресыщенного человека. Она привыкла их слышать – и всегда находила забавными. Но не сейчас. Нынче он пытался уверить ее, что ничто не затрагивает его чувств и не имеет для него никакого значения. Но ведь это подразумевало, что и она для него пустое место.

– Пожалуй, так оно и есть. Но когда слушаешь Деверилла, надо быть готовым воспринимать всякий вздор.

– Это уж точно, – согласился Шей. Они несколько минут сидели молча. Элинор делала вид, что ее клонит в сон, и притворялась, что не замечает, как насторожила Шарлеманя. Но тот был встревожен в течение последних нескольких недель, с тех пор как Элинор заговорила о свободе. Она вздохнула.

– Итак, кого ты считаешь лучшей кандидатурой для того, чтобы войти в нашу семью в качестве моего мужа?

Он вздрогнул.

– Что? Ты спрашиваешь меня? Ведь ты вроде бы поклялась не прислушиваться к нашим советам.

– Одно не исключает другого, – поддразнила его она. – Я лишь хочу узнать твое мнение.

– Ну что ж, только не Ноулвилл. Он страшный зануда, – пробормотал он.

– Разве его нет в списке Мельбурна?

– Мне кажется, там несколько неприемлемых кандидатур.

– Понятно! Шей нахмурился.

– Что тебе понятно?

– Я так и знала, что Себастьян не преминул составить список потенциальных мужей для меня. А теперь расскажи подробнее.

Он отодвинулся от нее как можно дальше, насколько позволяло ограниченное пространство кареты.

– Ну, уж нет. Если хочешь, спроси у Мельбурна.

– Чего ты боишься?

– Ответственности. Ведь ты начнешь отказывать каждому приличному мужчине из этого списка для того лишь, чтобы досадить его светлости.

– Тогда мне придется отказать каждому приличному жениху в Лондоне, чтобы он случайно не оказался в числе его фаворитов.

Шей усмехнулся.

– Не будь ребенком, Нелл. Мы сделали все, как ты хотела. А ты продолжаешь вести себя, как воинственная амазонка.

Амазонка. Надо же! Ей понравилось это сравнение.

– Дело в том, Шарлемань, что я больше не ребенок назови мне хоть одну вескую причину, по которой ни кто из вас даже не подумал о том, чтобы ознакомить меня со столь важным списком. А ведь предполагается, что включенные туда мужчины проведут со мной всю оставшуюся жизнь. Однако мне даже не позволяют узнать их имена! Кто принял такое решение?

– Что плохого в том, что тот, кого ты выберешь, случайно окажется в списке Мельбурна?

Элинор хотелось закричать. Она замечала, что чем больше она меняется, тем сильнее ее поведение возмущает и злит братьев.

– Я-то думала, что Мельбурн считается с твоим мнением. Интересно, покажет ли он мне список потенциальных невест для тебя?

У Шея побагровело лицо.

– Для меня такого списка не существует, – заявил он. – И тебе не удастся вытянуть у меня какую-нибудь информацию. Поговори с Себастьяном. Или, еще лучше, составь собственный список и покажи ему. Тогда у тебя будет какая-то основа для начала переговоров.

Она чуть было не сказала в ответ, что не намерена этим заниматься, но, достаточно хорошо зная своего старшего брата, понимала, что от нее, несомненно, будут ожидать каких-то уступок. Возможно, Шарлемань прав. На мгновение она представила себе человека, занимавшего все ее мысли за последние недели. Но не могла же она включить в список Валентина! Это было бы абсолютно бесполезным занятием, если вспомнить приверженность маркиза холостячеству. Себастьян никогда не станет в серьез рассматривать его кандидатуру. Ей тоже не следует это делать. Но после прошлой ночи и даже после их недавнего, неприятного разговора он не покидал ее мысли.

– Нелл?

Она вздрогнула и подняла голову.

– Что?

Брат наклонился и провел пальцем по ее щеке.

– Ты плачешь, – сказал он.

– Вовсе нет.

Шей приподнял бровь, – признавайся, в чем дело.

– Ни в чем, – попыталась отнекиваться она. – Я ужасно счастлива. Делаю все, о чем мечтала. И все идет именно так, как я это представляла.

– Оно и видно. Шарлемань долго смотрел на нее, а она пыталась держаться в тени и не шмыгать носом. Все мысли занимал Валентин. Не была ли она для него всего лишь сестрой его ближайшего друга? Не послужила ли нынешняя беседа ему сигналом к тому, что пора переключить внимание на следующий объект?

– В твоем настроении виноват не Ноулвилл, – медленно произнес брат. – Слишком уж серенькая это личность, чтобы из-за него плакать.

– Перестань, Шей.

– Это Валентин, не так ли?

– Валентин? При чем здесь Валентин? Мне вовсе нет до него никакого дела.

Шей, кажется, хотел сказать что-то в ответ, но карета, к счастью, подъехала к их дому. Она вышла из кареты, как только Стэнтон открыл дверцу.

– Милорд? – произнес Стэнтон, заглядывая внутрь кареты, где продолжал сидеть Шарлемань.