Грех на душу

— Если бы не поздний час, — засмеялась я, — то можно было бы держать пари, что вы собрались на дачу! Прошу вас, снимайте свою куртку и проходите! А я сейчас быстренько что-нибудь приготовлю!

Эдита Станиславовна сделала протестующий жест.

— Если позволите, дорогая, я только сниму сапоги… Я буквально на секунду, и мне не хотелось бы раздеваться.

Скажу вам по секрету — напялила на себя что попало, а в таком виде я вам ни за что не покажусь! Уж пусть лучше будет эта ужасная куртка!

Я уже собиралась бежать на кухню, когда Эдита Станиславовна, снимавшая сапоги, вдруг попросила:

— Знаете, милочка, не надо ничего готовить! Я вас умоляю! А вот если у вас есть чего-нибудь горячительного, — она лукаво подмигнула, — я бы с удовольствием выпила рюмочку.

— Нет проблем, — ответила я. — Сейчас поищу.

Собственно, искать мне особенно и нечего было — в моем баре стояла единственная бутылка джина, наполовину пустая — осталась от какого-то праздника. Я вышла в соседнюю комнату, велев Эдите Станиславовне располагаться, где ей удобнее. Она отвечала мне признательной улыбкой.

Доставая из бара бутылку и два бокала, я лихорадочно сообразила, чем может быть вызвано неожиданное появление Каваловой в мой квартире. Выглядела она довольно странно, да и вообще все это было достаточно необычно. Я никогда не давала ей своего адреса.

Уже собираясь вернуться к гостье, я вдруг поняла, что должна сделать. Быстро подойдя к столу, я порылась в ящиках и нашла новенький диктофон. Пленка в нем была чистая и аккумуляторы совсем свежие. У меня было предчувствие, что предстоящий разговор стоит зафиксировать — не для того же Эдита Станиславовна тащилась ночью через весь город, чтобы поболтать со мной о погоде?

Я включила диктофон и сунула его в карман жакета. Потом можно будет постараться пристроить его куда-нибудь поближе к моей гостье.

Мое появление Эдита Станиславовна встретила шутливыми аплодисментами.

— Великолепно! — сказала она. — Сейчас закатим с вами пирушку!

— Надо только позаботиться о закуске, — предложила я.

— О, нет! Не утруждайтесь! — возразила Кавалова. — Это лишнее. Давайте по-европейски! По глоточку — просто чтобы вздернуть нервы…

Я не стала возражать. Честно говоря, меня такая просьба даже успокоила — была у меня задняя мыслишка: пока я буду возиться на кухне, Кавалова захочет чего-нибудь подсыпать в мой стакан. Но, слава богу, кажется, ничего такого в ее планах не было.

Я поставила посуду на маленький столик и придвинула его поближе к тому креслу, где уютно устроилась Эдита Станиславовна.

— Распоряжайтесь пока! — весело предложила я. — Сейчас я к вам присоединюсь! Вот только возьму кресло…

Она заговорщицки улыбнулась и взяла в руки бутылку. Я незаметным движением извлекла из кармана диктофон и положила его на стопку журналов — книжная полка располагалась почти над самой головой Эдиты Станиславовны.

— И все-таки это так странно! — сказала я, усаживаясь за столик напротив Каваловой. — Полночь, джин без закуски, ваш наряд… Вы меня интригуете, Эдита Станиславовна! Что-нибудь случилось?

Она подняла бокал.

— Давайте выпьем, Ольга, — можно я буду так вас называть? Давайте выпьем за то, чтобы сбылись наши мечты! Ведь вы мечтаете о чем-нибудь?

— Как-то не задумывалась об этом, — засмеялась я. — Некогда. Все время на работе.

Кавалова покачала головой.

— Работа, работа! — укоризненно сказала она. — Сейчас все помешались на работе. Все уже давно забыли, что такое радость жизни — покой, уютный дом, независимость… Вот вы, например…

— А что я?

Можно сказать, что взгляд Эдиты Станиславовны, устремленный на меня, был необычно холодным и испытующим — она смотрела на меня, как исследователь смотрит в микроскоп на бактерию.

— Вы состоятельны? Вы счастливы? Что принесла вам ваша работа? — ее вопросы сыпались на меня, как удары.

— Но другой-то работы у меня нет! — возразила я с улыбкой. — Да, пожалуй, мне и эта нравится. Что это взбрело вам в голову?

— Мне кажется, вы заслуживаете лучшего! — убежденно заявила Кавалова.

— Что вы называете лучшим? — удивилась я.

— Вы бы хотели ездить на «Мерседесе», одеваться в дорогих бутиках, отдыхать в Италии? — придирчиво допрашивала меня Кавалова.

Я поставила бокал на столик. Сейчас Эдита Станиславовна совсем не была похожа на безутешную домохозяйку, потерявшую брата. Она вообще не была похожа на ту сдобную женщину, с которой свела меня судьба в магазине «Страз». Передо мной сидела жесткая и решительная хищница с пронзительными, недобрыми глазами. Перемена казалась разительной.

— Простите, — серьезно сказала я. — У меня такое впечатление, что вы хотите меня купить?

— Вы умная женщина, — кивнула Кавалова. — Вам не нужно объяснять по два раза. Мне это стало ясно с первого момента, но все-таки я какое-то время надеялась… Увы, вы действовали с упорством носорога и подобрались так близко, что я сказала себе: Эдита, не обманывай себя, ты должна пойти к Ольге и все объяснить. Она тебя поймет. Конечно, ты что-то потеряешь, но ты приобретешь друга. Так я сказала себе, и вот я у вас.

— Но я как раз не понимаю, — заметила я. — Особенно то место — насчет носорога…

— Ну, это просто образ! — улыбнулась Кавалова. — Кто бы мог подумать, что в такой изящной, очаровательной женщине таится столько упорства и железной воли! Кстати, я вовсе не считаю это недостатком. Мы, женщины, должны быть сильными!

— Да, наверное, — согласилась я. — Но не до такой же степени. Мне как-то неловко чувствовать себя носорогом… Может, замените на какое-нибудь животное посимпатичнее?

— У вас замечательное чувство юмора, — сказала Кавалова. — Но сейчас не время для шуток. Давайте сначала решим наш вопрос, а потом будем веселиться.

— А какой вопрос? — с невинным видом полюбопытствовала я.

— Не притворяйтесь! — поморщилась Кавалова. — Ведь все уже предельно ясно. Зачем нам эти экивоки?

Пожалуй, она была права — пришло время говорить открытым текстом.

— Ну, если без экивоков, Эдита Станиславовна, — сказала я спокойно, — то, выходит, что братца-то прикончили вы!

На ее лице не дрогнул ни один мускул.

— Это не совсем так, — поправила меня Кавалова. — Хотя юридически вы, наверное, правы… Итак, теперь вам осталось назвать сумму, которую вы хотите получить за молчание. Я готова заплатить любую — в разумных пределах, конечно, — все-таки сейф Адама Станиславовича не бездонная бочка. И потом… еще одна небольшая деталь — расплатиться с вами я смогу не раньше, чем вступлю в права наследования. Надеюсь, вы правильно поймете эту маленькую задержку? Это те трудности, которые от меня не зависят. Но ваша доля будет храниться надежней, чем в швейцарском банке, — насчет этого будьте уверены!

Она залпом выпила свой джин и выжидательно уставилась на меня. Я тоже некоторое время разглядывала ее с неприкрытым любопытством, а потом сказала:

— А вы все-таки великая актриса, Эдита Станиславовна! Так ровно отыграть роль простушки, довольствующейся малым! Я ведь всерьез была уверена, что вы обожаете брата…

— Да, я морочила вам голову, как могла, — согласилась Кавалова. — Все надеялась, что вы отстанете от нас с Виктором. Пыталась завязать с вами дружбу. Может быть, зря… А насчет Адама… Он действительно был жаден до неприличия. Я пахала на него с юных лет, делила риск, если хотите… Он отделывался от меня жалкими грошами. Мой муж озвучивал мои мысли, а вы об этом не догадывались! По правде сказать, решение экспроприировать капиталы Адама созрело у меня давно. Ну посудите сами — влачить жалкую жизнь, когда рядом сотни тысяч долларов! Ждать его смерти? Но я уже и сама немолода. Зачем мне деньги, когда я стану немощной старухой? Вы чувствуете, какая гримаса судьбы? Это просто шекспировская трагедия! Быть на расстоянии вытянутой руки от счастья и не сметь к нему прикоснуться! Это почти так же больно, как терять молодость, поверьте мне!