Грех юности моей

– Ну, да, – озабоченно присвистнул Генка, – а в ней находился Горин с Коноваловым. Так что, шумиха будет немалая.

– Да какое мне дело до них, – с болью в голосе бросила Вера, – Надо Антона искать!

– Его уже не надо искать, – горько ухмыльнулся Санёк, – за него надо выпить…

– Нечего его хоронить, – злобно буркнула Вера, – вы его ещё мертвым не видели.

Санёк сочувственно посмотрел на неё:

– Уже и не увидим. Там такое пламя было, что вряд ли от его машины что осталось, не говоря уже о нём самом.

– Но может он смог спастись, – с вызовом посмотрела на мужчин Вера. – Не верю я, не мог он…

– Да пойми же ты, – подошёл к ней и крепко сжал в плечах Генка, – не было у него никакого шанса. Думаешь, нам не больно. Он ведь моим другом был.

Вера раздражённо отбросила его руки и, резко встав, кинулась бежать.

– Куда ты? – побежал за ней Сёмка.

– Я его искать пойду, раз вам безразлично, – истерически прокричала она, уверенно направляясь к выходу.

– Да постой же ты, не глупи, – догнал её уже у самой входной двери Сёмка, – ничего уже не изменишь.

– Он жив, – упрямо произнесла она, протягиваю руку, чтобы открыть дверь.

Сёмка грубо отдёрнул её руку и опёрся об дверь.

– Не глупи, – строго бросил он ей. – Ты своим нетерпением и так уже натворила.

Вера метнула в него испепеляющий взгляд:

– Так ты считаешь, что это я виновата во всём.

– Я ничего не считаю, – сухо произнёс он.

Санёк, подойдя к Вере, обнял её:

– Я понимаю, как тебе тяжело, – тепло произнёс он.

Вера посмотрела на него глазами полными слёз:

– Дядь Саш, но он не мог погибнуть. Я чувствую. Он не мог меня оставить. Я ведь так долго его ждала, – почти простонала она. – Я уже потеряла бабушку, маму, – страдальчески протянула она, – не мог Бог забрать у меня и отца. Он ведь так мне нужен…

– Вера… – неуверенно протянул Санёк, – так ты думаешь, что Антон твой отец? Но это…

Неожиданный стук в дверь не дал ему договорить. Все трое вздрогнули. Стоявший у двери Сёмка мгновенно сжался и вопросительно посмотрел на Санька. Тот быстро прижал к себе Веру, и, приложив палец к губам, приказал Сёмке застыть.

Стук повторился, и в коридор вбежали Лена с Генкой:

– Кто это? – прошептал Генка, взяв за руку Лену.

– Тихо! – оставался спокойным Санёк.

– Откройте, это я, Антон – раздался слабый голос за дверью, заставивший всех ошеломлённо переглянуться.

– Не может быть, – недоверчиво посмотрел на Санька Генка.

Вера громко завопила и бросилась к двери.

Сёмка приостановил её:

– Постой, отойди, я сам открою.

– Открывайте, не бойтесь, – уже увереннее прозвучал голос Антона.

Глаза Сёмки обрадованно забегали. Он быстро открыл дверь, и все ахнули, увидев еле державшегося на ногах Антона. Вера обрадовалась и кинулась к нему.

– О, папа! – взволнованно выдохнула она, обняв его. – Я знала, что ты жив. Я чувствовала.

Антон, прижимая к себе Веру, растерянно посмотрел на Санька.

Тот неопределённо пожал плечами и беспомощно развёл руки.

Антон был в замешательстве. Он не знал, что ответить.

– Папа! – Вера отстранилась от него и доверчиво заглянула ему в глаза:

– Обещай мне, что ты никогда меня не бросишь, – её голос, как и она сама, дрожал.

Антон весь сжался. В её взгляде было столько детского обожания и любви, что он не выдержал, и чувственно прижал её к себе.

– Я обещаю тебе, моя родная, – нервно сглотнув, мучительно выдавил он из себя, – я всегда буду рядом.

– Папа… – благодарно протянула Вера, – я так рада, что ты у меня есть.

Сердце Антона учащённо забилось. Он вдруг почувствовал, как внутри него всё будто перевернулось. Какая-то согревающая тёплая волна прошла по всему его телу, и он ощутил неимоверное счастье, осознав, как драгоценно для него это худенькое, нежное существо, которое с такой наивной доверчивостью прижимается к нему, ожидая от него отцовской любви. И он твёрдо поклялся себе, что никогда не обманет этого доверия. Он будет ей хорошим отцом.

Глава 35

Все ожидающе смотрели на Антона, который с аппетитом уплетал уже вторую тарелку борща.

– Да, – иронично протянул Санёк, – аппетит у него вполне живой.

– Ну, вот, – победоносно посмотрела на него Вера, – а вы его хоронить собрались. – Она сидела напротив Антона и не сводила с него счастливого взгляда. – Я знала, что ты жив, – довольно протянула она.

– Да, – ошеломлённо покачал головой Генка, разливая по стаканам остатки водки, – чудеса, да и только. Ты давай, рассказывай, – протянул он Антону, наполовину, наполненный стакан, – как тебе удалось спастись. Ничего не понимаю.

– Да я, честно сказать, – отодвинув от себя пустую тарелку, возбуждённо произнёс Антон, – и сам ничего не понимаю.

Сёмка, сидевший с ним рядом, ободряюще похлопал его по плечу:

– Сто лет теперь жить будешь. Видно, ты в рубашке родился.

– Или в детстве кое-что без ложки ел, – довольно рассмеялся Санёк. – Давайте выпьем за это, – приподнял он свой стакан. – За тебя Антоша!

Мужчины дружно подняли стаканы и выпили, после чего Генка настойчиво произнёс:

– Теперь рассказывай, – выжидающе посмотрел он на Антона. – Не томи.

– Да я, правда, толком не могу ничего объяснить, – смущённо пробормотал тот. – Честное слово, ребята.

– Тогда объясни не толком, – нетерпеливо посмотрел на него Генка.

– Помню только, – взволнованно начал рассказывать Антон, – что перед тем, как врезаться в этот джип, я попытался открыть дверцу машины, намереваясь выпрыгнуть. А тут удар… – Он непонимающе пожал плечами: – Дальше пустота. Ничего не помню. Помню только, когда я открыл глаза, то увидел, как на небе маленькая, но очень яркая звезда несколько раз сверкнула и резко упала вниз. Потом сразу почувствовал сильную боль в голове.

– Это мама! – дрогнувшим голосом произнесла Вера. – Это она твоим ангелом-хранителем была. Это она тебе с неба знак подавала.

– Ага, – насмешливо ухмыльнулся Генка, – придумаешь тоже, – игриво подмигнул он Вере, – это он просто сильно головой ударился, вот у него в глазах звёздочки и замигали. Небо то этой ночью совсем чистое было, ни одной звёздочки.

– Вот и я потом, когда полностью в себя пришёл, – загадочно протянул Антон, – тоже очень удивился, откуда эта звёздочка то взялась. Небо то совершенно пустое было. У меня тоже сразу такая мысль появилась, – с тоской посмотрел он на Веру, – что это Маша мне какой-то знак подавала.