Грехи Матери

Сирилет прерывисто вздохнула.

— Она всегда говорила о том, что собирается пойти за тобой, Мама. Имико, я имею в виду. Я пыталась давить на нее снова и снова. Говорила ей, что она должна пойти. Что она должна тебя найти. — Сирилет сжала челюсти, ее голос стал напряженным. — Ей было так больно, и я ничем не могла ей помочь. Я не могла... Я имею в виду, я не знала, как ее вылечить. В ней что-то было сломано. Я надеялась, что ты сможешь помочь. Она скучала по тебе. — Сирилет запнулась и снова зарыдала.

Я не знала, что с этим делать. Я не знала, как справиться с чувством вины, которое сквозило в словах Сирилет. Поэтому я отбросила его, как всегда поступаю со своим горем.

— Источник, который Сирилет дала Имико, был Источником демономантии, — сказала я Кенто. — Когда внутри разлома произошло отторжение, это изменило место назначения разлома с никуда на Севоари. — Я посмотрела на огромный разлом и серое небо внутри него, каким-то образом светлое без света. — Разлом теперь является первым в истории стабильным порталом в Другой Мир.

— Замкнутый круг, — тихо сказала Сирилет. — То есть... Я имею в виду, что Создатель не сможет его найти. — Она была права. Конечно, она была чертовски права, она все это спланировала. Каким-то образом моя дочь спланировала все до мельчайших деталей, и это сработало. Севоари и Оваэрис были единым миром, занимавшим одно и то же пространство. Мир внутри мира. Теперь разлом был скорее воротами между этими двумя мирами. Это было гениально. Это было чудовищно. Это было за пределами всего, что я могла себе представить, и Сирилет это спроектировала.

Некоторое время мы сидели в тишине, шторм продолжал бушевать вокруг нас, глухой рев был близко и в то же время далеко. Мы сидели в самом центре его неподвижного ока. Вокруг нас ничего не было. В результате столкновения с Лурсой ударная волна расчистила пустыню, превратив ее в твердую землю под нами. Я знала, что скоро взойдет солнце, и от его яркого света негде будет укрыться. Мы все зажаримся, здесь, в эпицентре шторма. Но сейчас мы все были слишком измучены, чтобы куда-то идти.

В конце концов Сирилет повалилась набок, с криком ударилась о землю и затихла. Кенто, шаркая ногами, подошла к ней, поднесла руку к ее лицу и объявила, что она жива, но спит. Я чувствовала онемение, кожу саднило, словно ее слишком сильно терли. У меня просто болело все, но больше всего внутри. Там, где нет ни кожи, ни мышц, ни костей. Мне просто было гребано больно, и я знала, что эту боль ничто не облегчит. Ничто не поможет. Только время может стереть острые углы и сделать боль далекой.

Я скучаю по Имико. Я до сих пор скучаю по ней каждый день, по моей младшей сестре, по моей лучшей подруге. Ей было так больно, а я не замечала этого, пока не стало слишком поздно. Пока ее не стало. Она забрала собственную жизнь, чтобы покончить с этим, чтобы стать свободной, и, хотя я была рядом с ней в конце... Меня не было рядом с ней, когда она нуждалась во мне.

Я так сильно по ней скучаю.

Глава 37

Когда мы разбили лагерь под новым порталом в Севоари, мне сразу стало ясно три факта. Во-первых, шторм, окружавший нас, вряд ли утихнет. По крайней мере, в ближайшее время. Он продолжал бушевать — стена клубящейся янтарной пыли, пронизываемая свирепыми вспышками молний. В воздухе стоял рев, похожий на рев далекого монстра, ощущающего вкус крови. Однако что-то в этом новом портале на Севоари мешало шторму обрушиться на нас. Несмотря на это я знала, что он все равно нас убьет.

Взошло солнце, и, когда оно достигло зенита, мы собрались в импровизированной хижине из глины, которую я подняла из земли с помощью своей врожденной геомантии. Это был не более чем навес, в котором не на что было опереться, но он давал нам всем небольшую тень от палящего солнца. Но это подводит меня ко второму факту, который стал ясен.

Мы скоро умрем с голоду. Ну, если не начнем поедать друг друга. Мы, земляне, определенно раньше это делали, до того, как Ранд нас изменили. Проклятым, этим несчастным тварям, которые все еще существуют как гнусная насмешка над нашими предками, наплевать, является ли мясо, которое они едят, еще одним Проклятым. Мясо есть мясо, я полагаю. Как бы то ни было, мне нравится думать, что с тех пор мы несколько эволюционировали. Кроме того, добрая половина нашей вечеринки состояла из пахтов, и мне казалось, что они будут довольно тягучими и, вероятно, с сильным привкусом перца. Не знаю почему. Было очень жарко, и я плохо соображала.

У нас было достаточно воды, чтобы продержаться, по крайней мере, какое-то время. Оазис исчез, сметенный первой ударной волной. От деревьев, которые еще держались на земле, остались обугленные обломки, наполовину занесенные песком. Вода больше не поднималась к поверхности, но все еще была под нами. Кенто могла поднимать ее медленной струйкой с помощью своей гидромантии. Я вырыла в земле небольшую впадину для воды, и Кенто, несмотря на очевидное изнеможение, принялась за работу и стала поднимать воду, чтобы напоить нас всех. Она не остановилась. Несмотря на то, что она едва могла держать глаза открытыми дольше нескольких секунд, она продолжала в том же духе, пока мы не получили воду в достаточном количестве. Я всегда буду восхищаться своей старшей дочерью. Я думаю, что ее сила, ее непоколебимое желание продолжать она унаследовала от меня. Безусловно, не от Изена. Ее отец был скорее из тех, кто покоряется капризам судьбы. Сильный телом, но слабый духом. С другой стороны, возможно, воля Кенто исходила от Мезулы. Ранд отдала моей дочери свой гнев, но это не означало, что Кенто не научилась и другим вещам, сидя у подножия богини.

Мои мысли бродили сами по себе. Они роились в моей голове, как блохи, которыми, я не сомневалась, мы все будем покрыты. Песчаные блохи. Мерзкие маленькие мерзавцы, решившие питаться влагой более крупных существ. К сожалению, мы были единственными крупными существами в округе, поэтому они будут питаться в основном нами. Тень не давала нам изжариться на палящем солнце, но она же убедит маленьких кусачих засранцев вылезти из песка и хорошенько покусать нас. Не то чтобы это имело какое-то значение. Как я уже сказала, мои мысли бродили.

Вода у нас была. Но не еда. Оазис исчез, унесенный ударной волной, а вместе с ним и все наши припасы. Возможно, что-то из них было подхвачено штормом, кружилось в вихре неистового ветра, но мы никогда этого не узнаем. У нас не было еды. У нас не было возможности раздобыть еду. Наша смерть будет медленной и мучительной. И зудящей, если чертовы блохи смогут что-то сказать по этому поводу.

Когда мы забились под мое импровизированное укрытие, я посмотрела на великий разлом. Портал, который унес жизнь Имико. Я хотела верить Сирилет. Я хотела верить, что это был выбор Имико. То, что она покончила с собой, перенаправило раскол и спасло наш мир. Это сделало бы ее смерть жертвой, и это что-то значило. Я хотела в это верить, но не могла. Не могла, потому что... потому что, если это было правдой, тогда я действительно это пропустила. Я сама пережила глубокую депрессию, я сама страдала от нее. Я должна была быть в состоянии помочь Имико. Она пришла ко мне за помощью, но я была так поглощена погоней за Сирилет и своими собственными переживаниями, что это пропустила. Сейчас я могу оглянуться назад и признать правду, но тогда я была слишком близка к этому, слишком занят тем, что убегала от своего горя. Итак, я обвинила Сирилет. Я обвинила свою дочь в убийстве моей сестры. И, возможно, худшее из всех, самое изобличающее доказательство против меня — это то, что Сирилет нуждалась во мне. Она только что видела, как женщина, которую она считала второй матерью, совершила самоубийство, и даже помогла ей. Сирилет было больно, и я должна была быть рядом, чтобы утешить ее, а не взваливать на нее вину, которую правильнее было бы возложить на мои плечи.

Но я опять отвлеклась. Третье, что я осознала, вглядываясь в огромный разлом, — это то, что он становился все больше. Как дыра в блузке, он медленно разрастался, приближаясь к земле. Когда Сирилет швырнула луну через шрам, он был высоко над нами, висел в небе так же высоко, как и Ро'шан. Но теперь... теперь нижний шип разлома обрывался так низко, что был всего в сотне футов от земли.

Сначала я подумала, что Сирилет каким-то образом делает то, чего изначально хотел от нее Создатель, расширяя разлом. Но этого не могло быть. Сирилет еще не проснулась. Она почти не шевелилась с тех пор, как упала без чувств прошлой ночью. Даже когда Кенто затащила ее в убежище, Сирилет что-то бормотала о грядущей темноте, но так и не проснулась. Несмотря ни на что, я боялась за нее. Когда металлические обручи расплавились, они сильно повредили ее руки. Полоски металла прикипели к ее коже. Вокруг ожогов были раны и язвочки. Подобные раны, особенно в таких условиях, как пустыня, могли воспалиться.

Кенто подалась вперед, ее глаза резко открылись как раз вовремя, чтобы вздрогнуть и не дать себе упасть. Она снова выпрямилась и лениво шлепнула себя по щеке, как будто этот маленький укол мог помочь ей проснуться. Она сосредоточилась на углублении в земле и положила на него руку. Струйка воды просочилась на поверхность и начала собираться в лужицу. Женщина-пахт с ребенком-землянином ждали, когда им принесут попить.

Я поймала взгляд Кенто и махнула рукой на Сирилет. «Ты можешь ей помочь?» Я знала, что не имею права спрашивать, но это было все, что я могла сделать. У меня не было ни биомантии, ни знаний, чтобы ее использовать. Печальная правда в том, что необученный пиромант может создать огненный шар и уничтожить почти так же хорошо, как и обученный, но необученный биомант скорее навредит, чем вылечит. Нужно понимать, как работает организм, чтобы знать, как его исправить.