Грехи невинных
Шрифт:
— Да, но…
— Я и тебе доверяю тоже, — сказал Бекс, сжимая мне руку.
Папа остановился за пару минут до того, как прикрыть рот и нос обеими руками. Он вдохнул глоток воздуха, сквозь пальцы, а потом сел напротив лицом ко мне, рядом со своей сестрой и ее мужем. Одна бабушка сидела в синем бёрджере (прим. пер. berg`ere от франц. – глубокое кресло) в углу комнаты. Она взгромоздила свои локти на подлокотники, словно королева в своем замке.
Кессонные потолки возвышались на двадцати футах, а большая старинная люстра свисала на золотой металлической оправе по центру залы, пропуская тысячу
— Что сказал тебе Эли? — спросил папа.
Я пожала плечами, а он продолжал сидеть спиной, прислонившись к подушкам.
— Ты знаешь, что он сказал мне.
— Нет, — сказала мама. — Мы – нет.
— Он сказал мне, что это секрет, — сказала я.
— Арх юморит, — сказал Бекс. — Он знал, что я был там и прислушивался. Все хорошо, Эдем. Скажи им.
— Но, ты, — я посмотрела на своего папу, — знал уже правду. Он лишь сказал мне правду, что за несоблюдение Баланса – смерть. У меня мало союзников. Если я потерплю неудачу – будет война, которую как я поняла, хотят обе стороны. Апокалипсис – заключительная ставка на душу. В принципе, я не так сильна, как думала, и это не совсем хорошо.
Не медля и замявшись, глаза мамы расширились. Она посмотрела на папу, затем ее грудь прогнулась, пока она пыталась удержать свое опустошение внутри себя.
— Ты обещал.
Папа протянул руку.
— Это не всегда то, чем кажется, милая. Ты знаешь это.
Еще раз, взглянув на папу, мама притянула меня к себе ближе, используя свободную руку и прижимая мою голову к ее щеке. Все ее тело было напряжено, как будто она готовится к наихудшей боли, которую может себе представить. Слеза скатилась по щеке, но она не была моей.
— Джаред, — сказала она, — ты сдержишь свое обещание. Ты защитишь нашего ребенка. Она не просила этого.
— Нина, — начал папа.
— Она моя дочь. Я не позволю забрать ее у меня из-за какой-то дурацкой космической игры. Ты понимаешь меня? Я не позволю. — Она вдавила свои пальцы в мое тело и глубоко вдыхала воздух.
Заговорил Бекс:
— Никто из нас не позволит, Нина. Мы пообещали сохранить ее в безопасности.
Папа встал и опустился на колени перед мамой и мной, прикоснувшись одной рукой к ее щеке, а другой к колену.
— Мы выясним это. Мы и прежде разбивали судьбу.
— Мам, я не боюсь.
Она плотно стиснула свои зубы, словно испытывает худшую пытку в своей жизни, ту, что только мать способна испытывать, и которую никто кроме нее не увидит. Удерживая все это в себе, она отказывалась выместить и высвободить все наружу.
Выражение ее лица укрепилось, и она выдавила улыбку.
— Ты не обязана. Я может быть и человек, но не позволю ничему случиться с тобой.
Я кивнула в ответ без спора. Она достаточно переносит боли внутри себя.
— Что еще он сказал? — спросил папа.
— Что я, похожа на маму, — сказала я, вытирая ее мокрые от слез щеки. Она улыбнулась. — И что плакать – это нормально.
Ее
нижняя губа задрожала, но все же, она сдержалась.— И? — продолжил папа. — Что еще?
— Что Леви решил быть мне союзником. Черт возьми, но ведь Библия предсказывает, что Леви станет причиной моей смерти, и это не значит, что он убьет меня.
Все лицо папы исказилось.
— Кто? — спросил Райан.
— Леви, — ответил Бекс.
Райан посмотрел на жену.
— Кто такой Леви?
Клэр то открывала, то закрывала свой рот. Она не испугалась. Наоборот, это ее позабавило.
— Леви?
— Левиафан, — пробурлил папа.
Клэр кивнула.
— Теперь ясно, откуда демон – сокрытель. Возможно так, он пытался скрыть свой запах.
В подтверждение слов, Бекс кивнул.
— Я все еще слежу за ним. У него свои интересы, но не думаю, что они связаны с намерением ее убийства.
— Когда узнаешь, скажи мне, — съязвила я. — Мне интересно знать, что повлияет на измену его верности, даже если это правда.
— Эли знает сердце Леви, — сказал Бекс. — Если он так сказал, то это правда.
Задумавшись, папа прикоснулся пальцем к своим губам.
— Провал – значит смерть. Эли говорил об этом подробнее?
— Он сказал, что я не подведу.
— Черт возьми, конечно, нет. Ты – Райел. — Сказала Клэр с обнадеживающей улыбкой.
Мама расслабилась.
Наконец-то из-за угла заговорила бабушка.
— Наконец, немного хороших новостей.
Она откинула назад свои волосы и собрала их во французский пучок, таким образом, она попыталась скрыть свою озабоченность.
— Расскажи им о нейтралитете, — сказал Бекс.
Воздух в комнате изменился, бушуя в беспокойстве. Все заерзали на своих местах, ожидая, но не того о чем я скажу, а то, что кишело стаей вокруг дома – все чувствовали присутствие Других, кроме мамы, и их было больше, чем обычно.
— На сегодняшний день для меня этого достаточно, — сказала бабушка, поправляя свой пиджак, когда она встала. Она прикоснулась к своей груди, а затем кивнула маме, перед тем как покинуть комнату; стук ее каблуков эхом раздавался по коридору, пока она направлялась в другую сторону дома.
— Я не на вашей стороне и не на чьей-либо еще. Чтобы сохранять равновесие, я должна быть как «за», так и «против» Рая и Ада.
Мама посмотрела на Бекса.
— Что это значит?
— Это значит, что она может убивать как Других, так и Архов.
— Хорошо, — сказала мама, теребя свое ожерелье. — Архи не нарушают правил, поэтому семье не о чем беспокоится.
— Технически, — продолжил Бекс. — Семья была создана из-за нарушенного правила. Одного из важных.
— Ну и что? — сказала мама, выдыхая слова со смехом. — Она могла бы убить нас?
Мама сглотнула и взглянула на меня, прежде чем папа уселся комфортнее. Райан придвинулся вперед, его зад едва ли касался края дивана.
— Это то, что угрожает равновесию?
Папа глубоко вдохнул.
— На людей нельзя повлиять.
Райан пожал плечами.
— Так не значит ли это, что сама Библия угрожает равновесию?
Папа покачал головой.
— Нет. Только действия Других или Архов. Прямое сверхъестественное вмешательство запрещено. Лишь поэтому эти вещи не угрожают.