Греховная связь
Шрифт:
— Это все похоть! Ты одержим похотью! — кричала Джоан. Он зло рассмеялся. „Это больше говорит о тебе, чем обо мне, Джоани“, — размышлял он. Он твердо знал, что физического вожделения к Эмме он не испытывал.
Ты то же самое думал поначалу об Алли, напоминал ему голос совести.
Но то было совсем другое!
Почему другое? Ты любил Алли, ты любишь Эмму, тебя страстно тянуло к ним, тебе хотелось заботиться о них, так ведь?
Да!
Так в чем же разница, ваше преподобие? — подначивал главный из его бесенят. Разве все не просто дело времени — и ты целовал бы эти нежные губы, ласкал юные маленькие груди,
Нет! Нет! Нет!
Чувствуя тошнотворное отвращение к себе, он резко нажал на газ и погнал машину еще быстрее. За окном кабины низкое безлунное небо склонилось над мрачной юдолью скорби. Далеко на горизонте сгрудившиеся тучи полосовали кроваво-красные плети. Уже светает. Снова и снова в голову ему приходили мрачные мысли об утрате и крушении всех надежд.
Еле волоча ноги, он вошел в дом и медленно стал подниматься по лестнице. Может, ему удастся соснуть пару часиков до начала нового рабочего дня… И он начнет все сначала. Переделает все дела в соборе, которые здорово запустил. И прежде всего — постарается уладить отношения с Клер…
В спальне горел свет. У туалетного столика в кресле с прямой спинкой сидела Клер и смотрела на него холодным пристальным взглядом. Что это за взгляд? Неприязнь? Она ждала его появления.
— Почему ты не говоришь мне, что происходит, Роберт? — начала она без всяких предисловий. — Все это время. По крайней мере я могла бы помочь.
Он лихорадочно искал, что ответить.
— Да нет, все в порядке.
Когда, в какой момент отринул он ее любовь, ее почти благоговейное отношение к себе; ведь она буквально впитывала любое его слово, каждое его изречение было для нее евангелием, и она, ничтоже сумняшеся, с энтузиазмом принималась воплощать их в жизнь? Сейчас же от ее взгляда сковало бы льдом и ад.
— У тебя и без меня сейчас забот полон рот, — смущенно пожал он плечами. — И смерть мамы… и Поль…
Она пропустила его слова мимо ушей.
— У тебя кто-то есть, правда? — спокойно спросила она.
— Да нет же!
— Роберт, не относись ко мне, как к ребенку. — Она была пугающе спокойной. — Вы оба так смотрите на меня — ты и Джоан. Я знаю, что она чем-то крайне озабочена, и это касается тебя. От нее тоже слова не добьешься. Вам кажется, что я слишком глупа.
— Да нет же…
— Будто я не знаю! Послушай, Роберт, я не собираюсь играть роль обманутой жены. И не собираюсь допытываться, где ты был допоздна вчера и в ночь, когда погиб Меррей — и в другие дни, ты сам знаешь — и все это — ужасно.
Только слабые, едва заметные придыхания в потоке ее слов свидетельствовали о том, что она на самом деле переживает. Немного помолчав, Клер продолжала.
— Вот что я тебе скажу, Роберт. Да ты и сам знаешь это не хуже меня. Мы все больше и больше отдаляемся друг от друга. Ты живешь сам по себе…
— Но у меня никого нет! — с отчаянием воскликнул он. Но она даже бровью не повела.
— И больше я с этим мириться не желаю. Ты мне лжешь на каждом шагу, ты всячески избегаешь меня — больше я этого выносить не могу. Я дошла до точки и поняла, что незачем терпеть все это. Не думаю, что брачный обет обязывает меня продолжать жить с человеком, который даже перестал притворяться, что он мой муж.
Что она такое говорит? Совсем растерявшись, он все же пытался сосредоточиться
и понять смысл ее слов.— Когда ты вернешься из Брайтстоуна… — Брайтстоун! Бог ты мой, он совсем забыл про эту торжественную панихиду по случаю открытия шахты, — нам надо будет сесть и спокойно все обмозговать…
— Обмозговать? — Он впал в панику и скороговоркой выпалил: — Клер, но никого нет. Поверь мне, я говорю правду! У меня нет никого, кроме тебя. И никогда не было. Поверь мне! Ради всего святого!
— Роберт — я требую развода!
35
В Брайтстоун.
Что еще готовит ему жизнь?
Брайтстоун был последним местом на земле, где бы он хотел сейчас оказаться.
Все началось в Брайтстоуне, вся история — и все с самого начала пошло наперекосяк. Все плохое случилось в Брайтстоуне. Но, видно, это проклятое место еще не закончило с ним свои игры! И в тот самый момент, когда его брак трещит по швам, ему приходится оставлять Клер и возвращаться туда, чтобы служить панихиду по умершим и праздновать открытие шахты. „После этого, — клялся Роберт, — ноги моей никогда не будет в Брайтстоуне!“ Но в тот самый миг, когда он давал себе столь торжественное обещание, в самой глубине сознания зашевелилась странная мысль. Это было не случайное посещение. Это прошлое вставало на дыбы перед лицом настоящего, сталкивая его с той правдой, которую он избегал или отрицал все свои зрелые годы. Если все началось в Брайтстоуне — то почему не может там же и закончиться?
В напряженном молчании Джоан везла его на вокзал. День был хмурый, серый; небо затянуто низкими облаками. Роберта одолевало беспокойство, он совсем не выспался; потрясение от слов Клер о разводе развеяло всякую надежду поспать часок-другой. В затянувшемся споре он не смог возразить ей что-нибудь существенное по поводу того, что их брак зашел в тупик. Единственное, что ему удалось добиться от нее это обещания, что она не будет предпринимать никаких шагов до его возвращения. Все станет на свои места! — с сардонической усмешкой говорил он себе. Потому что придется биться за ее любовь и за свою жизнь — ставки немалые!
Он бросил взгляд на сидевшую за рулем Джоан и с горечью подумал, что даже в мыслях не допускает, что с ней можно поделиться всем этим. Он сам не понимал, почему еще терпит ее. Когда она стала такой далекой, такой чужой? Глядя на тонкие руки, вцепившиеся в баранку, на чуть побелевшие костяшки пальцев, слыша пронзительный с хрипотцой голос, перехватывая агрессивные взгляды, ощущая всем своим существом исходящий от нее дух накопившегося за долгие годы недовольства, он ловил себя на мысли, что видит сестру в таком свете впервые, и сердце его наполнила боль за ту девочку, которой уже нет. О, Джоан, что с тобой произошло? Что произошло со всеми нами?
Наконец они подъехали к вокзалу. При прощании Джоан изобразила лицемерное оживление и радость, будто ему предстояла увлекательная поездка.
— Везет же тебе! Ну, желаю хорошо провести время! Постарайся развлечься как следует до службы!
— Постараюсь, — бросил он, надеясь, что эти слова не будут восприняты слишком саркастически.
— Я поставлю машину и пойду на вокзал — куплю тебе чего-нибудь почитать на дорожку.
— Ради Бога, не беспокойся.
— Не хочешь никакого журнальчика?