Греховный намек

Софи, также охваченная страстью, с тихим стоном ответила на его поцелуй.

– Мммм… – пролепетала она ему в губы.

А он провел рукой по ее бедру, затем коснулся складок лона. Она была теплой и влажной. Готовой для него.

За дверью что-то скрипнуло, и Софи вырвалась из его объятий.

– Страж вернулся, – прошептала она.

Но Тристану было все равно; он с жадностью смотрел на тугие бугорки ее сосков, видневшиеся сквозь тонкий муслин ночной сорочки.

– О Боже, – простонала Софи, бросая взгляд на дверь. – Если Гарет застанет нас… Ах, Тристан, он убьет тебя.

Он пристально посмотрел в лицо жены. Действительно ли она так боялась за него? Или, может быть, она больше заботилась о Гарете?

Нет, нужно убираться отсюда ко всем чертям! Глупо ревновать. Он должен доверять Софи.

Сжав ее руки, Тристан тихо сказал:

– Возможно, что там, за дверью, никого нет. Но если все-таки есть, то тебе придется отвлечь стража, а я ускользну.

– Конечно, – кивнула Софи, слезая с постели.

Тристан тоже встал.

– Все будет хорошо, – пообещал он, касаясь губами ее щеки.

Софи без колебаний подошла к двери, повернула ручку и, переступив порог, осмотрелась.

– Никого, – прошептала она с удивлением.

Тристан вздохнул и направился к двери.

– Спокойной ночи, Соф.

Однако он не ушел, а стал напротив двери, где оставался еще несколько часов. Но никто так и не пришел. Очевидно, за ним и за Софи больше не следили.

Размышляя над этим обстоятельством, Тристан направился в Тюльпановую комнату.

Делия воткнула последнюю шпильку в волосы хозяйки и пригладила тугой узел. Софи посмотрела в зеркало и невольно улыбнулась. Искусно завитые букли очень мило обрамляли ее лицо, и с такой прической ей ни за что нельзя было дать тридцати лет! Платье же из мягкого голубого муслина с темно-голубыми цветами, вышитыми по подолу, вырезу и манжетам, только усиливало впечатление юности.

Несколько минут Софи смотрелась в зеркало. Если не считать темных кругов под глазами, она выглядела очень даже неплохо. Правда, лицо немного осунулось, и у губ обозначились тонкие морщинки, но все же она мало чем отличалась от той девочки-жены, которую Гарет оставил, уезжая в Брюссель.

Но с тех пор она очень многое пережила. И если внешне почти не изменилась, то душой стала совершенно иной женщиной.

– Вы так прелестны, мэм, – сказала горничная.

Софи снова улыбнулась. Делия каждый день говорила одно и то же.

– Спасибо, Делия. Вы можете идти.

После ухода горничной она немного посидела, глубоко дыша, чтобы успокоиться. Настало время идти в детскую – повидаться с детьми. Сейчас следовало оставаться как можно ближе к Миранде и Гэри. Ведь они, конечно же, чувствовали напряженность в отношениях взрослых.

Готовясь объясняться с несговорчивым стражем, Софи вышла в коридор. Но к ее удивлению, на стуле охранника сидел Гарет. И сегодня он казался совершенно другим человеком. Исчез наконец-то его кошмарный плащ, и теперь на нем были полосатые брюки, а также черный жилет поверх новой полотняной рубашки с высоким воротничком и с белым галстуком. Его чистые, тщательно расчесанные волосы падали волнами до плеч и блестели в тусклом свете. Лицо же было чисто выбрито, так что стали заметны его аристократические и мужественные черты. И еще ямочка на подбородке.

– Доброе утро, Софи, – пробурчал Гарет.

– Доброе утро, ваша светлость.

Она хотела пройти мимо, но он встал и ухватил ее за руку.

– Я пришел поговорить с тобой.

Софи остановилась и медленно повернулась к нему – не было смысла сопротивляться. И тут ей вдруг представился обнаженный Гарет, сидевший в ванне. Отогнав от себя это видение, она спросила:

– О чем поговорить?

– Об охранниках во дворе и у твоей двери. Я отозвал их. Так что можешь приходить и уходить, когда тебе вздумается. Эти люди не смутят мою чувствительную сестрицу.

Софи кивнула:

– Спасибо, Гарет.

Он еще сильнее сжал ее руку и добавил:

– Однако я требую, чтобы ты держалась подальше от лорда Уэстклифа. Пообещай, что в этом будешь мне повиноваться, Софи.

Она тяжело вздохнула. А ей-то казалось, что Гарет уже смягчился, образумился… Но выходит, он по-прежнему оставался грубым тираном.

– Прошу прощения… – Она красноречиво взглянула на его руку. – Я собиралась проведать детей.

– Но ты моя жена. И разве не первый долг жены – находиться рядом с мужем и заботиться о его нуждах?

– Во-первых, суд еще не вынес решения относительно того, чьей женой я являюсь.

– Скоро вынесет. Мне сказали, что это займет не больше недели.

– Во-вторых, я не сомневаюсь, что ты сам позаботишься о своих нуждах.

Гарет с усмешкой осведомился:

– А о каких нуждах я, по-твоему, говорю?

«О плотских!» – промелькнуло у Софи. И она тут же вспомнила вчерашний поцелуй Гарета. Вспомнила и о том, как едва не отдалась ему.

Покачав головой, Софи ответила:

– Не имею ни малейшего представления.

Он наклонился и коснулся губами ее уха.

– Я нуждаюсь в тебе, Софи. И никогда не переставал в тебе нуждаться. Ты должна это знать.

Она вздрогнула и пробормотала:

– Неужели ты забыл, что всего несколько дней назад обнаружил меня в постели с другим мужчиной? Мне кажется, такое очень трудно забыть.

При этих ее словах он отдернул руку – словно обжегся. А она тут же пробежала мимо него и бросилась к лестнице.

Глава 8

Будь проклята эта женщина! Он мог пережить ранение, потерю памяти, мог годами жить в чужой земле, но потерять Софи… О Боже! Эта женщина способна довести его до потери рассудка!

Вчера, когда она мыла его, он почти забыл об этом проклятом Тристане. Забыл о том, что видел его в ее постели.

А вот сегодня…

Что же с ней случилось? Может, ей кажется, что он слишком спешит, стремится ускорить их воссоединение, стремится побыстрее затащить ее в постель?