Греховный рыцарь. Кража

— Думаю, это объясняет. Все эти мужчины женаты, не так ли?

— Большинство, да, — грустно соглашается она.

— Мужчины - свиньи.

— А все девушки - грязные шлюхи, — раздается глубокий голос у меня за спиной, и все мое тело вздрагивает от шока.

— Простите? — рявкаю я, совершенно оскорбленная, пока не оборачиваюсь и не вижу, что он снова смотрит на меня.

— Просто доказываю свою точку зрения, — говорит он, открывая холодильник и доставая бутылку воды. — Нельзя судить обо всех по нескольким поступкам.

— По нескольким, ты видел, что там творится? — спрашиваю я.

— Если бы девушки не хотели и не предлагали себя, то мужчины не взяли бы то, что им предлагают.

Я сузила глаза, пытаясь придумать аргументы, но потерпела неудачу.

— Так почему же ты там не отрываешься? — спрашиваю я и тут же захлопываю губы, как только слова вырываются наружу.

— Может, это не мое, — признается он, наконец поднимая бутылку к губам и глотая прохладную воду.

Я слежу за движением его горла, пока не замечаю его черную рубашку. Она отличается от той, что была на нем раньше. Думаю, это только подтверждает мою мысль о том, что это его дом.

Я чуть не спрашиваю, почему он решил переодеться, но, к счастью, мне удается удержать эти слова за зубами. Ответ очевиден. Он ничем не отличается от тех мужчин. Просто он не так... открыто говорит об этом.

— Ты здесь, не так ли?

Ухмылка кривится на одной стороне его рта.

— Видимо, да. Вот, — говорит он, беря с моего подноса один из стаканов с чистой водкой. — Вам нужно немного расслабиться. Сегодня вечером вы могли бы оказаться в местах и похуже, чем здесь.

Не говоря больше ни слова, он сминает бутылку в руке, бросает ее в мусорное ведро и уходит.

— Он не ошибается. Только одну, я не скажу.

Мои губы раздвигаются, чтобы сказать Чарли, что я не пью. Но тут одна из танцовщиц проходит мимо меня с голым задом и выхватывает свой напиток, и я меняю свое мнение.

Какой вред может причинить одна рюмка? Надеюсь, она поможет мне забыть о том, что эта ночь вообще была.

Водка обжигает мне горло, и не успеваю я ее проглотить, как начинаю кашлять.

— Не твой любимый напиток? — поддразнивает Чарли.

— Что меня выдало? Почему люди пьют это? Это как аккумуляторная кислота.

Она пожимает плечами. — Я сама больше люблю джин.

— Это лучше?

— Лучше? Нет, не совсем. — Она смеется. — Это тепло в твоем животе сейчас, вот в чем дело. Сегодня вечером станет легче, обещаю.

Она подталкивает ко мне поднос, и я провожу пальцами по губам.

— Я искренне надеюсь, что ты права.

Я не чувствую его внимания, когда возвращаюсь в комнату, и мне это неприятно. Я каким-то образом сделала его своей защитной сеткой, и тот факт, что его здесь больше нет, на самом деле... Ну, я чувствую себя незащищенной. Что само по себе чертовски смешно, потому что я одна из самых защищенных здесь, когда мое платье полностью на месте, а нижнее белье твердо сидит на мне.

— Ах, смотри. Это молодая, — прохрипел тот самый Грант, когда я подошла к его столику.

В отличие от того времени, когда я впервые подошла к этому столику, его галстук распущен и скрючен, рубашка расстегнута, волосы в беспорядке, а зрачки такие огромные, что я чуть не провалилась в них.

— Вы весело проводите ночь?

— Отлично, спасибо, — вру я, раздавая напитки остальным мужчинам за столом. Женщина, сдающая карты, бросает на меня сочувственный взгляд, и я отвечаю ей тем же. Я смогу уйти через несколько секунд, а она застрянет с этими мерзкими мужчинами, пока у них не закончатся деньги или они не отвлекутся. — А вы? — спрашиваю я, надеясь, что, если я заставлю его говорить, он не станет больше ничего предпринимать.

— Фантастика, — говорит он, — Хотя я могу придумать кое-что, что сделает эту ночь еще лучше.

Прежде чем я успеваю сообразить, что происходит, его руки оказываются под моей юбкой, а мои ноги отрываются от пола.

Два напитка, которые все еще стояли на подносе, летят в мою сторону, покрывая мое дурацкое платье виски, прежде чем меня менее чем мягко усаживают на колени этого мерзавца.

Все вокруг расплывается, и я пытаюсь бороться с ним и его блуждающими руками.

Желчь подступает к горлу, а слезы заливают глаза.

— Нет, отстаньте от меня, — кричу я.

Я понятия не имею, что происходит дальше, я слишком сильно запаниковала, чтобы уловить что-то, кроме крика боли мужчины и того факта, что его руки больше не на мне.

Не желая терять ни секунды, я бросаюсь бежать без оглядки.

Пальцы хватаются за дверную коробку, когда я огибаю угол быстрее, чем могут выдержать мои нелепые каблуки, и я чуть не врезаюсь лицом в стену.

Передо мной входная дверь, но там целая толпа мужчин и танцовщиц, которые ни за что не расступятся перед моим бегством, поэтому я выбираю следующий лучший вариант. Лестница.

Ноги горят, когда я добираюсь до верха.

В каждом направлении тянется длинный коридор, напоминающий мне о том, насколько велик этот дом и насколько я сейчас не в своей тарелке.

Внизу раздаются крики, и, желая спрятаться от того, что я только что вызвала, я бросаюсь вперед и закрываюсь в первой попавшейся комнате.

Рыдания вырываются из моего горла, как только я оказываюсь внутри, но, к моему удивлению, слез нет.

Все мое тело дрожит, когда я прохожу вглубь комнаты. Откуда-то исходит мягкий свет, приглашая меня войти.

Я должна осознать свою ошибку, как только заверну за угол и почувствую сильный мужской запах, не говоря уже о футбольной атрибутике и темных мужских простынях. Но я слишком рада оказаться подальше от этого мерзавца внизу.

Опустив задницу на кровать, я расстегиваю туфли, говоря себе, что просто дам ногам отдохнуть, пока все не успокоится, а потом улизну.

Вздох вырывается из моих губ, когда я шевелю пальцами и возвращаю ногу в ее естественное положение на толстом ковре.

Сердце все еще колотится, но по мере того как проходят секунды, я быстро успокаиваюсь. Запах помогает, и я не могу не задаться вопросом, не его ли это комната.

Поднявшись на ноги, я подхожу к комоду. Мое промокшее, холодное платье заставляет дрожь пробежать по позвоночнику, когда я рассматриваю впечатляющую экспозицию дизайнерских часов.

От одной мысли о том, сколько они должны стоить, у меня заслезились глаза. Всего лишь одни из них могли бы помочь обеспечить нам жилье и пищу на долгое время, но они просто лежат там, неиспользуемые и нелюбимые.

Я скриплю зубами от несправедливости всего этого.

Протянув руку, я провожу пальцами по одному из самых дерзких дизайнов. Он кричит о богатстве и деньгах. Это заставляет меня снова задуматься, не его ли это комната. Возможно, он сказал мне всего несколько слов, но почему-то мне трудно соотнести его с этим.