Греховный соблазн

— А я должна подчиниться.

— Именно должна.

Он сел, прислонившись спиной к подушкам.

Она скорее перестанет дышать, чем сумеет противиться этому властному призыву. И поэтому качнулась к нему. Как он и ожидал.

Кристина взяла руку, предложенную Максом, и уселась на него верхом, закрыв от удовольствия глаза.

Ему не стоило говорить это: дважды он сдержался. Но на третий раз не вышло.

— Скажи, что не можешь жить без него.

Сидя верхом на возлюбленном, с полузакрытыми, мерцающими, как у нализавшейся сливок кошки, глазами, Кристина чуть улыбнулась, внезапно поняв, как велика ее сила.

— Не могу жить. Не могу жить без него, нигде и никогда, — промурлыкала она. — Когда бы ты меня ни захотел…

— Тогда здесь и сейчас, — прорычал он, сжимая ее бедра и поднимая над собой.

Теплый нефрит уперся в пульсирующие складки лона, когда Макс с силой насадил ее на свою плоть. Резной узор кольца чуть царапнул клитор.

Кристина вскрикнула.

Он снова сделал бедрами выпад снизу вверх, она вскрикнула во второй раз: высоким, пронзительным, сдавленным воплем, вызвавшим улыбку на губах Макса.

— Как тебе нравится это? — запоздало пробормотал он, держа ее так, что кольцо щекотало возбужденную плоть, посылая сквозь нее волну за волной горячечного желания. Утонченная пытка продолжалась и продолжалась, прерываясь лишь цепью исступленных, безумных, головокружительных оргазмов.

— Скажи, как сильно хочешь этого, — свирепо прошептал он, стремясь восстановить равновесие сил, вонзаясь в нее снова и снова.

Она не могла говорить… дышать… бессильная против этого беззастенчивого обладания, сотрясаемая все новыми конвульсиями, пока наконец не простонала:

— Не могу больше.

— Еще чуть-чуть, — настаивал он, исторгая в нее фонтан раскаленного семени.

Но Кристина не слышала. Она потеряла сознание.

И пришла в себя уже в его объятиях. Он успел снять кольцо и сейчас наблюдал, как слегка трепещут ее ресницы. Когда же ее глаза открылись, он покаянно прошептал:

— Прости…

Странно, ведь до Кристины ему в голову не приходило извиняться перед кем бы то ни было. Наверное, потому, что он никогда не заботился ни о чьих чувствах, кроме своих.

— Придумай для меня самую жестокую месть. Делай со мной что хочешь…

— Это в десять раз лучше, — прошептала она со слабой улыбкой. — Но ты все равно заплатишь мне.

— Все, что угодно, — повторил он, вне себя от тревоги за нее.

Но глаза Кристины весело заискрились.

— И сказал, что я могу сосать его всю ночь… потом…

Макс поднял брови:

— Вряд ли это можно считать наказанием…

— Зато я добьюсь своего.

— Вернее, мы оба добьемся.

Кристина погладила его по щеке:

— Скоро, дорогой. Ложись.

Он послушался, хотя не без легкого колебания, явно говорившего о его нежелании подчиняться приказу. Кристина это заметила.

— Ты не слишком покорен по натуре, не так ли? — жизнерадостно заметила она.

Макс закинул руки за голову, чуть повел плечом и, забыв о том, что еще минуту назад был готов на все, долго обдумывал ответ.

— Я, разумеется, попытаюсь, —дипломатично объявил он наконец.

— Не так уж это будет невыносимо, — заверила она, очевидно, наслаждаясь моментом.

— Уверен, что так и есть, — пробормотал он.

— Но? Я отчетливо чувствую «но».

— Ты чертовски назойлива, — ухмыльнулся он, — в самом приятном смысле, разумеется.

— А ты чертовски своеволен и упрям, хотя твои невероятные сексуальные таланты возмещают постоянное стремление командовать. И твое великолепное достоинство, постоянно находящееся в неудержимой, нескрываемой готовности, более чем возмещает твой деспотический темперамент. — Она осторожно взвесила на руке его тяжелую мошонку. — Интересно, у тебя еще что-то здесь осталось?

— Скоро узнаешь.

— Мне это… проглотить?

И без того внушительный отросток прямо на глазах стал удлиняться.

— Похоже… тебе это нравится, — пробормотала она, гладя морщинистый мешочек и слегка сжимая перекатывавшиеся внутри тугие шарики.

Макс с тихим стоном выгнул спину.

— Ты обещал быть хорошим, — прошептала она, продолжая перебирать бархатистые складки кожи. — Чтобы я могла играть с тобой сколько захочу.

На этот раз горловой стон был слышен яснее: его пенис послушно дернулся.

— Может, не так уж долго, — возразил он, глядя на него полузакрытыми жаркими глазами.

— Ты обещал, — кокетливо повторила она.

— Должно быть, я лгал, — выдавил он.

— Наверное, мне стоит поспешить.

Но он позволил ей делать все, напряженный, со стиснутыми кулаками, умиравший от желания вонзиться в нее с бессмысленным отчаянием, никогда ранее не испытываемым.

И Макс решил, наблюдая, как поднимается и опускается ее голова, борясь с нарастающей похотью, что все эти странные чувства вызваны их долгой разлукой и неопределенностью будущего. И он пытался, в самом деле пытался предоставить ей свободу действий.

Но на счете «сто двадцать» (Макс считал про себя, чтобы отвлечься от стремления взять верх) он капитулировал, вернее, применил силу, и Кристина оказалась на спине, с раздвинутыми ногами, приняв в себя плоть, которую успела довести до грани оргазма.

— Прости, — снова прошептал он, яростно погружаясь в нее. — Прости… прости… прости…

Каждое слово сопровождал все более мощный рывок.

— В следующий раз, — вздохнула она, забыв обо всем, не расстраиваясь и куда более стремясь к собственному удовольствию, чем к власти, желая только одного: ощущать его в себе или рядом… лишь бы быть вместе.

— Я всегда буду с тобой, — поклялся он. — Отныне и навеки.

На сердце Кристины стало теплее от его слов. Ах, пусть это всего лишь мечта, она позволит себе эту слабость.

— И когда-нибудь мы отпразднуем свое Рождество…

Макс нагнул голову и поцеловал ее в висок.

— Это всего лишь первое из многих, моя обожаемая женушка, — пообещал он, поднося свое кольцо к свету. — Отныне и навеки.

Кристина благоговейно коснулась подаренного им кольца, загадав желание, словно наивный ребенок, ожидающий, что случится чудо.