Греши и страдай

Когда я чего-то хотел, то добивался этого. Я гнался за этим, пока либо не решал проблему, либо она переставала меня интересовать. Такая целеустремленная решимость в некоторой степени была нормой. Но в некоторых случаях это было худшее наказание, потому что я никогда не был удовлетворен. Никогда не был доволен. Всегда гонялся за большим.

— Килл, семнадцать лет.

Я оставил Клео в ванной, накинул футболку и спустился по лестнице.

Ступеньки остались там, где должны, и мои глаза оценивали расстояния как обычно. Передышка после мучений прошлой ночью заставила меня встать на колени.

Это не было намеренно — скрыть серьезность моего состояния от Клео.

«Да кого ты, блять, разыгрываешь?»

Ладно, я намеренно преуменьшал агонию в моей голове и ужасающий осадок там, где раньше был мой интеллект. Но я не мог причинить Клео еще больше боли из-за слабости, которую не мог контролировать.

Ей не нужно было волноваться. И у меня была сила остановить ее беспокойство, просто скрывая крошечные детали.

Это было стоящей сделкой.

Я вошел в фойе с твердым убеждением, что поступил правильно, держа ее в неведении. Мое тело было не таким напряженным, как вчера, а под глазами не было синяков.

Так было до тех пор, пока я не увидел письмо.

Тогда я напрягся, как гребаный кулак.

Письмо было доставлено.

Вряд ли это событие изменило бы мою жизнь, если бы не очень обычный и знакомый конверт, лежащий на моих счетах за коммунальные услуги.

Двигаясь спокойно, я забрал почту, как будто это был какой-то другой день.

Моя рука оставалась твердой, когда я отнес корреспонденцию в свой офис и надрезал бумагу ножом для писем.

Канцелярские товары вызвали столько воспоминаний. Воспоминания о том, как записывать уравнения за уравнениями, закрепляя в памяти знаменитую торговую последовательность Уоллстрита. Воспоминания о записанных именах редакторов газет, дружелюбных полицейских и, что наиболее важно, нетерпеливых политиков — все, чтобы я знал, к кому обратиться, когда обрету свободу.

Оглядываясь через плечо — я не мог избавиться от ощущения, что за мной наблюдают, — я развернул записку из штата Флорида.

Письмо от Уолтстрита.

Килл,

Все планы меняются, и наш тоже. Ты получил то, чего, как ты думал, никогда больше не увидишь, и взамен я хочу, чтобы ты выполнил нашу конечную цель.

Пора.

До сих пор ты играл с несущественными делами. Это было твоим обучением. Считай это своим выпускным.

Ты знаешь, что делать.

Уолтстрит

Он был прав.

Я знал, что делать, и ждал этого письма несколько месяцев. Возвращение Клео из мертвых только ускорило неизбежное.

И, несмотря на сотрясение мозга, я был готов принять новый вызов. Готов выполнить последнюю задачу. Готов к большему.

Для внешнего мира я был просто байкером.

Для моих братьев был просто президентом.

Для Клео — просто Артуром, математиком из ее прошлого.

Но все ошибались.

Только Уоллстрит знал настоящего меня. Он знал меня, потому что подготовил меня к тому, кем я стал.

Мы оба знали, что у меня большие мечты, более высокие цели. Дело не в том, что я не ценил свой успех или рейтинг в Клубе — это было просто... не совсем то, чего я хотел.

Я хотел возмездия. Хотел жить в мире, где зло и коррупция не победили любовь и единство.

Я хотел очень многого, и не все из них было достижимо в том образе жизни, которым я жил сейчас.

«Вот почему мне нужно стать кем-то другим... кем-то более подготовленным, чтобы выполнить мои обещания».

Моя навязчивая идея большего угрожала искалечить меня своим нескончаемым отчаянным порывом. Стремление получить больше денег, больше безопасности, больше свободы.

Больше, больше, больше.

Уоллстрит это видел. Он сказал, что именно это заставило его выбрать меня — даже несмотря на мой интеллект и дар к цифрам.

Для него я был предпринимателем, предвестником и основателем в одном лице.

Потому что во мне не жил человек, который мог бы подчиняться приказам и воплощать их в жизнь, и я не был служащим, который подчинялся бы тому, что сказал ему его командир.

Я был намного большим, чем это.

У меня была цель. Цель, отражающая цель Уоллстрита. Та, которая сделаля нас союзниками.

Он тоже хотел большего.

Фактически, он хотел всего.

И единственный способ получить все — управлять всеми.

А кто всем правил?

Мужчины, создавшие законы.

Чертово правительство.

Глава тринадцатая

Клео

Будет ли он когда-нибудь доволен?

Я бы никогда не призналась в этом вслух, но боялась, что меня ему мало. Я хотела дать ему все. Он уже владел моим сердцем и душой — мне больше нечего было дать. В большинстве случаев этого казалось достаточно. Но были и другие времена. Времена, когда я ловила его, смотрящего на меня с голодом в глазах. Голод, не имеющий ничего общего с похотью или дружбой. Голод, которого я не понимала.

— Клео, четырнадцать лет

— Где ты научился готовить?

Я сидела на мраморной столешнице в майке и трусиках, пока Артур быстро и уверенно двигался по безупречной кухне. Его трусы-боксеры оставляли его ноги обнаженными и соблазнительными — рыжеволосая русалка, набитая на его бедре, дергала своим хвостом при каждом его шаге. Я не могла оторвать глаз от восхитительного зрелища, которое произвели его лохматые взлохмаченные волосы, узкие боксеры и угольная футболка, которую он накинул на свою подтянутую грудь.