Грешная и святая

Ричард с удовольствием рассматривал мраморный пол, светильники, восточного стиля мебель. Подойдя к стене, он стал изучать висевшие картины и спустя какое-то время бросил через плечо:

– Я вижу, ваш отчим любит современное искусство. Мне нравится его вкус. Вот это совершенно очаровательный Вламинк.

Сьюзен подошла к нему и, взглянув на написанный в сочной колористической манере пейзаж, согласно кивнула.

– Мне тоже нравится эта картина. – Ей импонировали яркая красочность и мажорное звучание маленького полотна.

– Вламинк довольно плодовитый художник, но не такой, как Пикассо. – Ричард повернулся и посмотрел на рисунок обнаженного мальчика. – У Пикассо великое множество работ, а еще больше подражателей, так что порой трудно определить, оригинал перед вами или нет. Но этот рисунок, похоже, подлинный. Надо быть очень искусным рисовальщиком, чтобы столь скупыми средствами достичь максимальной выразительности. Если вы присмотритесь повнимательнее, то обнаружите, что художник ни разу не оторвал карандаша от бумаги: вот откуда впечатление легкости, непринужденности.

– Вы рассуждаете как специалист, – сухо констатировала Сьюзен.

Он опять насмешливо улыбнулся ей уголком рта.

– У меня диплом искусствоведа. Я занимался искусством двадцатого века.

Девушка сердито закусила нижнюю губу – чего еще она о нем не знает? А с какой стати она должна знать о нем как можно больше?

Он внимательно изучил другие висевшие на стене картины и спросил ничего не выражающим голосом:

– У вашего отчима большая коллекция?

У Сьюзен по спине пробежали мурашки. Она интуитивно почувствовала, что именно здесь кроется истинная причина появления Ричарда Харриса на вилле Питера Островски.

– У него еще есть картины в его личных апартаментах, – ответила она, не отрывая от Рича внимательного взгляда.

– Эти комнаты заперты?

– Да.

– У вас есть ключ?

– Нет.

Он задавал вопросы слишком быстро, и она отвечала ему, ощетинившись от злости.

– А у Ашрафа?

– Понятия не имею!

Ашраф и Нагла принесли кофе и сладости. Сьюзен демонстративно уселась на парчовый пуфик и взяла маленькую чашечку с крепким и очень сладким арабским кофе и печенье. Ричард предпочел стул с высокой спинкой и мягким, обшитым красным плюшем сиденьем.

– Какой необычный аромат! – воскликнул он, откусывая кусочек кекса.

– Тмин, мак и анис, – объяснила Сьюзен.

Ричард, обратившись к Ашрафу по-арабски, отдал должное сладостям. Ашраф, улыбаясь, что-то сказал в ответ и удалился. За ним последовала и Нагла, но она дошла только до холла и села там на скамеечку, откуда ей были хорошо видны и Сьюзен и Ричард.

– Меня удивляет, что вы пошли на поводу у Ашрафа и не стали настаивать на том, что бы сопровождать нас. Я думал, вы на него рассердитесь.

– Я приехала сюда всего на неделю, – пробормотала она. – И я люблю Ашрафа, он очень славный.

– Он давно работает у вашего отчима?

– Несколько лет.

– Он ему предан?

Сьюзи бросила на Рича подозрительный взгляд.

– А в чем дело? Хотите его подкупить?

Не удостоив ее ответом, он опять спросил:

– Ваш отчим очень богат?

– Очень, – проговорила она сквозь зубы. – Так что же вы все-таки делаете в Тетуане, мистер Харрис? Чего вам здесь надо? Только не говорите, что приехали сюда вслед за мной, – я этому все равно не поверю. Вас гораздо больше интересует мой отчим. Зачем вы вчера ночью забрались в дом? У вас были при себе все необходимые для этого приспособления, и вы прекрасно знали, что ночью в сад выпускают собак, а иначе зачем вы взяли с собой мясо?

– Я не взломщик и не грабитель, поверьте мне, – медленно ответил он.

Она кивнула.

– Зачем же тогда было так рисковать – перебираться через стену, имея при себе неопровержимые улики того, что вы планируете ограбление? Если бы вас заметил Ашраф, то вполне мог пристрелить, и я не сомневаюсь, что такая мысль приходила вам в голову. Вы же не дурак.

– Спасибо. – Его серые глаза смотрели холодно и оценивающе. – Держу пари, вы тоже достаточно умны.

– Это верно! Я понимаю, что за всеми вашими весьма странными поступками скрывается какая-то цель, и я хочу знать, в чем она состоит. Выбирайте; либо вы мне все рассказываете, либо я звоню отчиму и ставлю его в известность, что вокруг виллы шныряет телерепортер, и спрашиваю его, какие шаги мне по этому поводу следует предпринять. Подозреваю, что он посоветует обратиться в полицию, а полицейские вряд ли будут с вами церемониться.

– Абсолютно с вами согласен, – медленно проговорил Ричард, скривив губы в циничной усмешке.

Он допил кофе и поставил пустую чашку на лакированный столик.

– Можно еще кофе?

Столик был очень низким, и ей пришлось встать на колени, чтобы налить ему кофе. Когда она повернулась к нему с чашкой в руке, то увидела, что он гораздо ближе к ней, чем был несколько мгновений тому назад. Она подняла глаза и озадаченно посмотрела ему в лицо. Ее дыхание участилось, сердце забилось быстрее.

Он наклонился и прошептал:

– Здесь мы не сможем поговорить. Я объясню все позже, когда мы останемся одни.

Сьюзен пробормотала в ответ что-то нечленораздельное. У нее совершенно вылетело из головы все, о чем она только что говорила, осталось лишь ощущение чего-то волнующего и пьянящего, порожденного непосредственной близостью Ричарда.

Поднявшись с колен, она села за столик. Ее лицо пылало. Она опустила глаза, чтобы скрыть свои чувства. Я не должна влюбляться в него! Не должна, и все! Я не смогу пережить весь этот кошмар еще раз – пронзительную радость, крушение надежд и невыносимую депрессию как завершение. Любовь слишком жестока, и только дураки позволяют себе стать ее рабами.

Пять минут спустя они вышли из дома, их провожали Ашраф и Нагла.

– А мне уж было показалось, что они собираются отправиться с нами! – пробормотал Ричард, когда они отъехали от виллы.

Сьюзен эта мысль тоже приходила в голову, но, к счастью, Ашрафу был известен отель, куда ее повез Рич, и он считал, что там она будет в безопасности.

Отель построили не так давно: белые стены, просторные светлые интерьеры, роскошная обстановка, великолепный ресторан с арабской и французской кухней, умопомрачительное меню.

Сьюзен заказала крепкий куриный бульон с овощами, запеченную рыбу с рисом и салат. И все это без приправ.

Ричард заметил, что она съела лишь половину бульона, немного рыбы и отказалась от сладкого. Когда с ленчем было покончено и они вышли на террасу, чтобы выпить там кофе, Ричард тихо спросил:

– У вас давно проблемы с едой?

Она напряглась и с вызовом дернула плечом.

– С подросткового возраста. – Ее взгляд стал твердым и сердитым. – Но я не люблю об этом говорить.