Грешная воля Катастроф

— Эй, ты! — внезапно раздался чужой голос, на который обратили все присутствующие. — Какого чёрта ты здесь делаешь и раскидываешься пустыми словами?! — это был один из выживших драконов.

Свобода замолкла, молча взглянув на храбреца.

— Ты сейчас прервал меня?

— Что?.. — на лице несчастного проявилась тень страха.

— Ты посягнул на мою свободу?

Эдикт напряглась. Из-за идиота они теперь могут все умереть.

— Свобода, чем ты занималась после встречи с Эллен? — решил сменить тему Валтейн, так как чувствовал, что могут полететь головы.

— Ах... Я немного поспала. Не люблю с ней драться, она слишком противный враг. Хотя, убить её хочется всё сильнее. — с улыбкой проговорила та. — Когда пришла обратно, то никого не нашла. Она тебя забрала? Прости. Эта тварь посягнула на твою свободу, я должна была стараться сильнее.

— Н-ничего...

С её странной логикой тяжело мириться.

— Ладно. — она сложила ладони вместе.

— Госпожа Свобода, позволите спросить? — заговорила Эдикт, предварительно разобравшись с тем смертником.

— Конечно. Что такое?

— Что Вы собираетесь делать дальше?

— Ничего особенного. Я заглянула сюда лишь из...

— Ха! Ха-ха-ха-ха! Катастрофа величайшая свобода! Манифестация Катастрофы возродится, перед тобой её Апостол, мессия перед появлением величайшей из всех Катастроф, что стоит выше Вас и самих Богов!

Эти слова являлись громом среди ясного неба. Из-под обломков показалась Шакрио, которая получила множество ранений и истекала кровью. Безумный оскал и взгляд наводили жуть, она уже отчасти сошла с ума. Но последние слова не были бездумной тирадой, совершенно нет. Они несли кое-какой смысл.

Катастрофа величайшая свобода. Каждый понял, о ком идёт речь. Девушка рядом с ними — есть сама сущность перемен в мире. Но вот манифестация Катастрофы... Это табу. Табу, о котором не стоит говорить.

— Я не застала времена заточения манифестации. Ха-ха. Какое совпадение. — синие глаза посмотрели на Валтейна уже в совершенно новом свете. — Апостол. Значит, мне не показалось.

— Свобода?.. — путник сделал шаг назад.

Это опасно.

— Та, кто посягнула на свободу многих в прошлом. А-ах. Как интересно. — она направилась к мужчине.

— Стоять, если не хочешь обратить на себя гнев Бога посл...

Не успела Акаши договорить, как её голова слетела с плеч.

— Не мешай моей свободе, пешка. — хладнокровно произнесла та, проходя мимо упавшего трупа.

— Проклятье!..

Из-за выжившей сумасшедшей, всё пошло под откос. Теперь ничего не сделать. Мало того, что теперь всем известно, кто перед ними, так и ещё упомянула личность, о коей тем более не следует заикаться.

— Ха-ха-ха! Манифестация Катастрофы покажет этому ми...

Шакрио расплющило.

— Настоящей свободы не существует в природе. Быть свободным, значит быть освобождённым от всего. Но любое живое создание сковано законами и эмоциями. Твоё Эго не способно стать свободным. Хах. Все стремятся к свободе, но никогда её не достигнут. Я стану концепцией свободы и направлю всех к истинной сути вещей. — она развела руки в стороны со странной улыбкой. — И ничто не сможет помешать моей абсолютной свободе. Так встретьте же её, в истинном проявлении. — Катастрофа показала пальцем вверх.

Эдикт быстро развернулась назад и взмахнула крыльями. Нельзя тут оставаться. Ещё немного и всем им...

— Либереко. — сорвалось с уст девушки.

И тогда весь мир заиграл красками. Желание убежать исчезло, возникло в душе непреодолимое спокойствие, чувство безопасности. Теперь ничего не сковывало, стало так хорошо.

Эдикт приземлилась обратно на землю. Её взгляд посмотрел по сторонам. Никто не умер. Зачем тогда убегать? Теперь нет смысла стараться выживать, мир стал абсолютно безопасным. Дракон доминирования находится на его вершине, на той, до которой никто не сможет дотянуться. Вот оно.

— Наконец... Наконец нет этого давления... Я могу вдохнуть воздух со спокойствием! — Эдикт широко улыбнулась.

В это же время Валтейн стоял на месте и не двигался. В глубинах него поселилось что-то инородное. Нечто, которое заставляло его Эго освободиться от оков собственных законов и мировоззрения.

Впервые за всё время он ощутил облегчение, такое лёгкое и приятное. Нет никакого смысла в уничтожении Катастрофы безумия. Плевать на неё, он уже обрёл свободу. Ему не нужно отягощать себя бессмысленными воспоминаниями. Прошлое остаётся прошлым и с этим ничего не сделать. Ну и пусть оно будет неизвестным, уже плевать, у него есть новая жизнь.

Нет никакой необходимости в возвращении воспоминаний. Всё и так хорошо. Да, прекрасно.

Прекрасно, что хочется умереть. Так путник и поступил. Свернул себе шею руками. Его тело качнулось и упало на хладную породу. В последний момент его взгляд сфокусировался на виновнице всего этого рая.

Свобода стояла посреди самоубийц, что убивали себя различными способами. Каждый из них нашёл истинную для себя свободу и теперь освобождаются от последнего, что их держало в мире. От телесной оболочки.

— Вот и оно. Абсолютная свобода для обычных созданий. Будьте свободны вечность. — завершила Катастрофа и пошла прочь отсюда в неизвестном направлении.

Путник смотрел на удаляющиеся ноги. В его голове возникло несколько мыслей. Они сталкивались между собой, ведь одна сторона благодарила за столь прекрасную возможность, а другая желала отомстить...

***

[Колыбель мироздания]

Пробуждение стало неожиданным, как и всегда. Просто деревянный пол, стены, потолок... Книжные полки, в коих прослеживались стопки книг... Слегка приятный аромат духов и растений. Атмосфера спокойствия и какой-то отчуждённости. Место, которое едва ли кто-то посещает, кроме него самого.

Да. Это что ни на есть... Колыбель мироздания.

— Привет, Валтейн. — обратилась к нему Винтерс. Манифестация Катастрофы.

— ...

Он промолчал и ещё раз осмотрелся. Глаза не обманывали.

— И чего ты меня игнорируешь? — библиотекарша слегка надулась. — Можно, знаешь ли, позабыть между нами обиды.

— Я встретился с величайшей свободой.

— О-о, слышала о ней. Жаль, что не довелось встретиться.

— Надо же. Беглец вернулся. Что, сдохнуть захотел? — за его спиной раздался более грубый голос. Развернувшись, путник увидел перед собой Анкрайд. — Теперь, приступим к твоему умерщвлению, не так ли?