Грешная

– Неужели ты не можешь пойти в библиотеку с другими детьми?

Спенсер отступила, ее каблук подвернулся на натертом деревянном полу.

Ощущение было таким, как будто ее мама только что дала ей пощечину.

– Я знаю, что ты невероятно рада тому, что меня лишили наследства, - громко выпалила Спенсер до того, как осознала то, о чем говорит.

– Но необязательно так открыто это показывать.

Ее мама остолбенела, ее рот открылся от удивления.

Кто-то неподалеку ахнул.

Миссис Хэйстингс посмотрела на Мистера Хэйстингса, лицо которого стало таким же белым, как стены.

– Спенсер...
– раздраженно сказал ее отец.

– Проехали, - проворчала Спенсер, удаляясь по коридору в сторону игровой комнаты.

Ее глаза наполнились слезами отчаяния.

Должно было быть приятно, выдав родителям именно то, чего они заслуживают, но Спенсер овладело то чувство, которое всегда к ней приходило, когда родители оскорбляли ее - словно она была облезлой новогодней елкой, выброшенной в кузов мусоровозки.

Спенсер раньше умоляла родителей сжалиться над елками и посадить их на заднем дворе, но родители каждый раз говорили, что это глупая мысль.

– Спенсер?
– Эндрю Кэмбелл появился из темноты, в его руках был бокал вина.

Спина Спенсер мгновенно покрылась мурашками.

Весь день она собиралась написать Эндрю, чтобы спросить, придет ли он сегодня.

Не то, чтобы у нее была к нему тайная симпатия.

Эндрю заметил опухшее лицо Спенсер, и его брови нахмурились.

– Что случилось?
– подбородок Спенсер задрожал, когда она оглянулась в сторону гостиной.

Её родители ушли.

Мелиссу она так и не смогла найти.

– Вся моя семья меня ненавидит.

– Да перестнь, - сказал Эндрю, беря ее под руку.

Он отвел ее в игровую комнату, включил светильник Tiffany и указал ей на диван.

– Присядь. Отдышись.

Спенсер плюхнулась ни диван.

Эндрю присел рядом.

Она не была в этой комнате со вторника, когда по телевизору показывали слушание об освобождении Йена под залог.

Справа от телевизора стояли школьные фотографии Спенсер и Мелиссы, начиная с самого первого дня в Розвуд Дэй в подготовительном классе вплоть до выпускного портрета Мелиссы.

Спенсер уставилась на свою фотографию, сделанную в этом году.

Она была сделана за несколько дней до начала учебного года, до того, как пошла вся эта неразбериха с Эли и А.

Ее волосы были тщательно зачесаны назад, а ее голубой блейзер был превосходно отглажен.

Ее самодовольное выражение лица так и кричало: "Я - Спенсер Хастингс и я лучшая".

"Ах" - горько вздохнула Спенсер про себя.

Как вещам свойственно быстро меняться.

Рядом с ее фотографиями стояла большая статуэтка Эйфелевой башни.

Старая фотокарточка с изображением Эли в день объявления Капсулы Времени, которую они обнаружили недавно, все еще служила опорой статуэтке.

Спенсер прищурилась, глядя на Эли.

Флаер Капсулы Времени висел на пальцах Эли, а ее рот был настолько широко открыт в улыбке, что Спенсер могла различить ее маленькие, квадратные, белые зубы.

В какой момент было сделано это фото?

Может, когда Эли объявила о том, что Джейсон скажет ей, где будет спрятан один из кусочков флага? Идея украсть его у Эли уже появилась у Спенсер в голове на тот момент? Йен уже подходил к Эли и говорил о том, что собирается убить ее? Большие голубые глаза Эли будто пронзали Спенсер взглядом, и Спенсер практически услышала ясный и веселый голос Эли.

"Бууу" - поддразнила бы Эли, если бы была жива.

"Твои родители ненавидят тебя!"

Спенсер вздрогнула и отошла.

Было жутковато чувствовать Эли поблизости, впившуюся в нее взглядом.

– Что происходит?
– спросил Эндрю, покусывая нижнюю губу.

– Что такого сделали твои родители?

Спенсер теребила рюшки на подоле платья.

– Им даже противно на меня смотреть, - ошеломленно сказала она.

– Словно я умерла для них.

– Уверен, что это не так.

Он сделал глоток вина и поставил бокал на столик.

– Как твои родители могут ненавидеть тебя? Уверен, что они гордятся тобой.

Спенсер торопливо подложила подставку под бокал, несмотря на то, что ее общее состояние напоминало признаки расстройства личности.

– Они не гордятся.

– Я для них - позор семьи, вышедшая из моды часть интерьера.

Как одна из маминых масляных картин в подвале.

Вот и все.

Эндрю поднял голову.

– Ты говоришь о... о случае на "Золотой Орхидее"? Может, твои родители и огорчены этим, но, скорее всего, они больше огорчены за тебя, чем тобой.

Спенсер сдержала подкрадывающиеся слезы, и что-то твердое и острое отдалось в ее груди.

– Они знали о том, что я украла задание для "Золотой Орхидеи", - бесконтрольно выдала она.

– Но они попросил меня, чтобы я никому об этом не говорила.

Было бы проще просто соврать и принять это, а потом жить с этим чувством вины до конца жизни, чем выставить их идиотами.

Кожаный диван скрипнул под Эндрю, когда он в ошеломлении откинулся назад.

Он смотрел на Спенсер, пока вентилятор на потолке описывал 5 долгих кругов.

– Ты шутишь.

Спенсер отрицательно покачала головой.