Грешник. Вернуть бывшую

Макс не договаривает, а просто отворачивается к окну, достает из кармана мятую пачку и зажигалку, но сразу же прячет обратно.

— Лер, все окей будет. Я тебе обещаю, — темные глаза снова смотрят на меня. — Давай уже. Беги домой. Если что, звони. Я всегда на связи. А главное — нормально отдохни. Не хочу, чтобы ты каждый день падала в обморок на рабочем месте.

Я лишь киваю и покидаю салон автомобиля, не зная, как отблагодарить Макса. У меня действительно никого не осталось в этой жизни, кроме больного брата, который даже не помнит меня. Все отвернулись. Все. Даже не выслушали! Не дали ни единого шанса оправдаться, доказать свою невиновность. Непричастность ко всем тем… Господи, я не хочу больше думать об этом.

Захожу в дом и сразу же поднимаюсь в свою комнату. В ту, где провела с мужем пять лет своей жизни. Осталась тут только потому, что жду Рамиля. Сразу после развода он уехал непонятно куда. А точнее, в Москву. И уже два месяца я сижу на подоконнике до самого утра и жду его возвращения. Бессонница убивает. Да и потому, что он должен знать, что я беременна! Иначе начнет качать свои права, когда узнает о сыне. Я боюсь… Мне страшно. Я боюсь потерять своего малыша.

— Рамиль?! — неверяще смотрю на силуэт мужа, стоящего спиной ко мне у окна. — Ты… Ты приехал?!

— Привет, Лер, — разворачиваясь ко мне лицом, произносит он безразличным тоном. Лицо усталое, измученное, украшенное легкой щетиной. Ярко выделенные черными ресницами глаза с прищуром рассматривают меня с ног до головы. Бывший муж усмехается. — Я вижу, вы до сих пор вместе. Теперь он тебя и домой подвозит, да?

Его слова, как осколки льда, впиваются в сердце. Пронзают насквозь. Нет, он всё тот же — суровый и жесткий, каким уехал из Питера. Я думала, возможно, он просто захотел остаться один. Остыть. Но Рамиль ничуть не изменился и всё так же стоит на своем — считает, что я изменила ему. С Максимом. С его лучшим другом. Нет, не так. С его же братом!

— Рамиль, выслушай меня.

Положив сумочку на кровать, я делаю всего один шаг к нему, потому что большего сделать не осмеливаюсь — он буквально пригвождает меня к месту одним взглядом.

Я пытаюсь объяснить, что упала в обморок на работе и Макс отвез меня в больницу. Хочу сказать, что у нас будет ребенок, ради которого мы больше трех лет лечились. Что он станет отцом, а я матерью. Вспоминаю слова Макса о том, что Рамиль обязательно поймет меня, поверит, когда увидит тест на беременность и…

Отворачиваясь от него, тянусь к сумочке. Вытаскиваю из нее снимок УЗИ и, взяв волю в кулак, решаю признаться бывшему мужу, надеясь, что он меня выслушает. Я расскажу ему всё! О его сестрах, о том, что знаю, что он мне не изменял. Может, стоит ради малыша выслушать друг друга? Понять? Хоть те оскорбления я никогда в жизни не забуду…

— Я беременна, Рамиль, — показываю фото, из-за чего брови бывшего мужа ползут вверх. Он плотно сжимает челюсти, на лице играют желваки.

— И? От кого ты залетела? — строит из себя бесчувственного. Будто ему безразличен этот снимок. Рамиль даже смотрит не на него, а прямо на меня. В глаза. Впритык.

Суровый. Жесткий. Безэмоциональный.

— Что ты говоришь, Рам? — еще один шаг и еще. Приблизившись вплотную, я дотрагиваюсь дрожащей рукой его плеча. — Я тебе не изменяла, Рамиль. Ты не можешь со мной так поступить! Пожалуйста, поверь мне.

Что больше всего может задеть женщину, которая всю жизнь любила одного мужчину и была верна ему? Мужчину, который за считаные часы вычеркнул ее из своей жизни, вышвырнул на улицу? Оскорбительные слова? То, что он дал своей секретарше понять, что жена для него пустое место? То, что сейчас смотрит так, будто та самая женщина была для него всего лишь временной куколкой, а вовсе не женой?

Даже сама не знаю… Но так погано я себя никогда не чувствовала!

— Лер, — сверлит меня гневным взглядом, отталкивает мою руку от себя. — Прекрати строить из себя невинную овечку. Сделала из себя продажную бабу.

— Ты совсем не изменился, — шепчу дрогнувшим голосом, но Рамиль игнорирует мои слова.

Снова оскорбляет, снова унижает. Зачем я вообще решила дать ему шанс? Зачем я решила поговорить? Рассказать о малыше?

— Какой срок?

— Что?

— Какой срок беременности? — цедит сквозь стиснутые зубы.

— Одиннадцать недель.

— Отлично, — смеется, запрокинув голову назад. — Лер, меня не было в городе два месяца. И перед отъездом мы с тобой больше недели не спали. И что, ты думаешь, я поверю в чушь, которую ты несешь?

— Не спала с тобой потому, что у меня была задержка! — перехожу на крики, не в силах сдержать эмоции. — Ты забыл, что нам врач говорил, да?

— Прекрати орать на меня! Я не буду воспитывать твоего отпрыска, которого ты нагуляла на стороне! — шипит сквозь стиснутые зубы. — Пять лет у нас не получилось, и на тебе момент! Я уезжаю по делам, а когда возвращаюсь, ты уже беременна. И всё это после того, как я узнаю о твоей измене, Лера!

— Это неправда, — мотаю головой, закрывая лицо ладонями. — Всё это неправда! Я тебе не изменяла!

— Хватит! — кричит он, направляясь к шкафу. Достает оттуда какую-то бумажку и возвращается обратно. — Смотри! Открой глаза и внимательно смотри, Лера. Вот, видишь?

Рамиль тычет пальцем в нижнюю часть бумаги, но я ничего не вижу. Не понимаю. Слезы застелили глаза.

— Тут написано, что я бесплоден. Я не могу иметь детей. А ты… Помнишь, как ты отказалась взять малыша из детского дома? Сказала, что хочешь родить сама. Для этого не нужно было лезть в трусы к моему брату, Лера! Могла бы по-человечески развестись! Войти замуж за другого и родить в браке!

— О боже… Да это же ложь, Рамиль. Как ты не понимаешь… Нас специально пытаются разлучить! Подставляют! И это не чужие нам люди!

— Нас? — понижает тон. — Нас, Лера? Нас никогда не было!

Я отстраняюсь от бывшего и решаю промолчать. Пусть остынет, и я попытаюсь объяснить все ему заново. Захочет — сделаем тест ДНК. Я готова унизить себя, лишь бы враги не добились своего. Хотя… Нужно ли мне это? Не проще плюнуть на этого предателя и уехать в другой город? Построить новую жизнь…

— Я женюсь, Лера, — бьет он словами. — Моя женщина переезжает завтра сюда, в мой дом. Я думал, ты давно ушла. Мы же вроде как развелись. Так вот, — грубо и безразлично бросает, очередной раз рассматривая меня с ног до головы, — собирай свои тряпки и иди к своему любовнику. Тебе больше в моем доме места нет. И учти: ты от меня больше ни копейки не получишь. Мирно расходимся и устраиваем свою жизнь заново. А о том отпрыске, — кивает на мой живот, — пусть папаша заботится! А также Макс вполне может оплатить еще и лечение твоего братишки, который лежит грузом на моих плечах уже три года.

Я не верю своим ушам, и во мне кипит ярость. Не знаю, что меня больше всего задевает. От чего больнее. От того, что он женится? От того, что я ухаживала за его матерью-инвалидом уже несколько лет и при этом никогда не считала ее грузом? Или же от того, что он назвал моего сына…

— Заткнись! Не смей так называть моего малыша, ты понял меня? Как раз ты учти: еще раз подойдешь ко мне хоть на шаг — я за себя не ручаюсь, Рамиль! Ни я, ни мой малыш больше тебе не принадлежим. Между нами все кончено!