Грешник

— Элли выбила телефон из рук Амелии, очевидно, ей надоело смотреть, как ее парень изменяет ей, — хмыкает Кира. — Но это было ясно, Истон. Ты лживый, изменяющий кусок дерьма.

Она снова бросается на меня, но Корбин протягивает руку и хватает ее за волосы, оттаскивая назад.

— Детка, успокойся, — рычит он, удерживая ее на месте, пока она сопротивляется его хватке.

— И ты рассказал ей о Джеймсе и Линкольне, — продолжает Кира. — Зачем? Чтобы почувствовать себя лучше? Ты ничем не лучше их. Пользуешься ею.

Я стискиваю челюсти.

— Разговор окончен, — рычу я, услышав уже достаточно.

Корбин поднимает ее и, развернувшись, вытаскивает из моей комнаты, брыкающуюся и кричащую. Обычно меня бы беспокоило, куда он ее тащит, но прямо сейчас мне все равно.

— Откуда, черт возьми, она все это знает? — спрашиваю я себя.

— Амелия, — отвечает Ченс.

— Как она узнала? — прищуриваюсь я, глядя на него.

Он поднимает руки.

— Я ни хрена не говорил этой сучке.

— Остается только один человек.

_______________

Прошло уже два дня с тех пор, как моя сестра ворвалась в мою комнату, а я до сих пор понятия не имею, что происходит. Я не могу спросить Амелию, потому что тогда она поймет, что я знаю. Я предпочитаю держать ее в неведении, насколько это возможно. Она явно болтает, и чем меньше Амелия знает о том, что я знаю, тем лучше.

Войдя в домашний кабинет отца, я вижу, что он сидит за своим столом.

— Есть минутка? — спрашиваю я.

— Присаживайся, — он жестом указывает на кресло напротив стола.

Я опускаюсь в него.

— Если речь идет о твоей свадьбе…

— Нет, не о ней, — перебиваю его я.

Отец кивает, откидываясь назад и устраиваясь поудобнее.

— Что тебе нужно?

— Что ты знаешь о «Бойне»? — спрашиваю я.

Он напрягается и на короткую секунду сужает глаза, затем скрывает это. Но отец избегает моего вопроса.

— Я знаю, что тебе нужно держаться оттуда подальше.

— Почему? Из-за братьев Пик? — продолжаю я, и он вздыхает.

На днях братья отказались дать мне какую-либо информацию. Но я не собираюсь так просто сдаваться. На кону стоит мое будущее с Элли. И я сделаю все, чтобы спасти его.

— Они не кровные родственники, — утверждает он. — Их называют братьями, потому что, как и мы с тобой, они дали клятву друг другу. У них всё общее.

— В чем же их секрет? — интересуюсь я.

Он выгибает бровь.

— Секрет?

— Почему именно они? Они ведь Лорды, верно?

Я не могу понять, как они там оказались. Конечно, Лорды — такие же люди, как и все остальные в этом мире. Одни богаче других. Кто-то умнее, кто-то безжалостнее. Но как они получили контроль над гребаным городом? «Бойня» охватывает сотни тысяч акров в спрятанной в горах глуши. Все окружено забором из колючей проволоки, таким высоким, что не перелезть. У него только один вход и выход, насколько я знаю.

Отец напрягает челюсть, поворачивает голову и на секунду отводит взгляд. Я знаю больше, чем он хочет, чтобы я знал. Это должно быть секретом, что они — одни из нас?

— Как они там оказались? — продолжаю я докапываться до него.

— Оказались? — грубо смеется отец, снова глядя мне в глаза. — Сынок, это «Бойня». Они управляют этим местом, как будто это сам ад. Может, они и Лорды, но думают они не так, как мы. Они справляются с делами не так, как мы. Они не могут функционировать в мире, как ты и я. Их обучают по-другому. Их инициации были другими. Все в них по-другому.

— Ты говоришь о них как о машинах, — фыркаю я. — У каждого есть слабость.

Элли — моя. Тот факт, что я копаюсь в этом, доказывает это, но я не могу позволить никому это узнать. Лорды используют это против меня. Они возьмут то, что ты любишь, и разрушат это только потому, что могут.

Отец склоняет голову, сбитый с толку моим вопросом.

— Ты хочешь сказать, что они никогда не были влюблены?

Невозможно.

Он выдавливает улыбку.

— Всегда есть женщина. Но я не могу сказать, что в этом была замешана любовь.

— Одна женщина? — уточняю я, садясь ровнее. Он сказал, что у них всё общее.

Он кивает.

— Есть несколько историй, связанных с «Бойней». По одной из них, она была убита. По другой — сбежала.

Я хмурюсь.

— Так она была там заключенной или пациенткой?

Он качает головой, раздраженный моими вопросами.

— Почему тебя это волнует? — прищуривается отец, глядя на меня.

Я откидываюсь на спинку стула, скрещиваю руки на груди и закрываю рот. Я кажусь слишком отчаянным.

— Просто любопытно. Слышал некоторые слухи и хотел узнать, правда ли это. Мне кажется странным, что их держат в секрете.

Отец собирается открыть рот, но тут у него звонит мобильный, и он достает его из кармана.

— Это Малком, — объявляет он, и я закатываю глаза. Мой будущий тесть. — Дай мне секунду.

Поднося телефон к уху, отец улыбается

— Привет, Малком…

Открывая дверь справа, он выходит из своего кабинета, зная, что я, черт возьми, никуда не уйду, и ему хочется уединения.

Я достаю телефон и нажимаю на приложение, чтобы увидеть Элли. Она лежит в кровати и спит. В последнее время она часто так делает. Она мало ест. Учитывая, сколько Элли выпила, и то, что я сделал с ее телом, она совершенно измучена.

Заблокировав телефон, я убираю его в карман и вижу коробку, которую отец показывал мне на днях. Полная фотографий Элли. Я встаю и подхожу к ней. Снимаю крышку и беру в руки одну фотографию.

Она совсем юная. Наверняка несовершеннолетняя. У нее завязаны глаза, она привязана к грязному матрасу в подвале. Там темно, но вспышка освещает ее. Она одета в желтый сарафан. Мысль о том, что Элли в такой ситуации, такая юная, заставляет учащаться мой пульс. Я должен был заметить знаки. Я должен был обратить на нее больше внимания.

Просматривая фотографию, я вижу зеркало на стене над ее головой. Я прищуриваюсь, пытаясь сфокусироваться на том, что вижу. Это мужчина, стоящий там и смотрящий на нее сверху вниз. Это Джеймс. Его невозможно не заметить. Он одет в рубашку на пуговицах и брюки. Руки скрещены на груди, глаза смотрят на нее.

«Кто, черт возьми, делает снимок?»

Я слышу, как открывается ручка двери, засовываю фотографию в карман и водружаю крышку на место. Я падаю в кресло, отец возвращается, теперь в его руке мобильник.