Грешные души

— Лезьте, — иронически улыбнулась девушка, указывая на колодец, куда за секунду до этого свалился «Баран».

Сутолокина глянула во мрак и отпрянула.

— По-моему, кто-то стонет…

— Ну и пусть стонет! — с ненавистью проговорила девушка. — Все равно сдохнут! Или вам хочется, чтобы они выжили, выздоровели и выпустили вам кишки? Вы на меня поглядите, я ведь еще легко отделалась, а вам второй раз так не повезет.

Тут кикимора номер восемь всхлипнула и стала рыдать об утраченной невинности.

— Баланс, — констатировал Тютюка. — Минус стабилизировался и больше не повышается.

— Канал держишь?

— Пока держу, но вход минуса в сущность практически не ощущается. Нужно работать, как с Котовым.

— Резонно. Шестая и Седьмая, отдохнули?

— Так точно, гражданин начальник.

— Ликвидируйте свои оболочки в колодце и принимайте новый вид. Влюбленная парочка. Нет, лучше — молодая семья. Ты, Шестая, юный муж, скажем, Сережа, а ты, Седьмая, счастливая молодая Зоя. Даю остальное экспрессом. Все ясно?

— Так точно!

— Восьмая, приняла экспресс?

— Как есть, начальник. Через минуту кончаю истерику.

Сутолокина, вздыхая и сочувствуя бедняжке, стояла в растерянности. Внезапно девушка сорвалась с места и убежала куда-то в ельник.

— Постойте! — вскрикнула Сутолокина. — Погодите, как вас там, девушка!

Она побежала за бедняжкой сквозь чащобу, но продираться было трудно, и когда она выбралась из цепких объятий елок, с исколотыми и перемазанными смолой руками, никого меж деревьев не увидела. Зато пройдя чуть-чуть дальше, Сутолокина, как ей показалось, заметила светлое платьице, тут же исчезнувшее в лесной полутьме. Она поспешила следом…

— Веди ее подальше от дома отдыха, Восьмая! Святой ручей обойдете поверху, но к даче Запузырина не ходите. Дальше еще несколько сот метров, к оврагу. Тютюка, давай по своему каналу страх за жизнь той девчонки, пусть бежит за ней не раздумывая.

— Так это ж явный плюс! — удивился стажер.

— Ну сбросим мы ей минуса чуток, ерунда. Зато приведем куда надо.

— Есть…

Тютюка дал целую серию коротких импульсов, и Сутолокина устремилась догонять девушку, которую увидела впереди, хотя секунду назад хотела остановиться и вернуться в дом отдыха.

Девушка шла быстрым шагом, поспевать за ней было трудно, но Сутолокина старалась не отставать, потому что ее мозг все время жалила мысль: не задумала ли бедняжка самоубийство? Иногда Сутолокина теряла ее из виду, прибавляла шаг, но, вновь увидев, немного успокаивалась…

— Начальник, — доложила Восьмая, — я у оврага, жду дальнейших инструкций.

— Спускайся в овраг, выходи из оболочки, укладывай ее по типу убитой, Гришина финка — в области сердца. Дистанционно имитируй остатки жизнедеятельности. Шестая, Седьмая — на исходную!

… Овраг открылся Сутолокиной неожиданно. Он весь зарос кустами и выглядел мрачновато. Александра Кузьминична с холодком в душе полезла по склону, цепляясь за ветки, и кое-как добралась до дна. Там оказалась узкая тропка, оба конца которой терялись в зарослях малины и крапивы.

— Командуй «влево»! — приказал стажеру Шамбалдыга. — Смотри, выполнила, пошел эффект привыкания… А ты говорил «купаться», понимаешь… Теперь — «вправо»! Нормально, объект управляем.

— Это ж механика! — возразил Тютюка.

— Уже неплохо. Выводи ее к Восьмой.

Сутолокина действительно пошла по тропинке влево, потом повернула обратно, вышла на прежнее место и пошла дальше. Метров двадцать она попетляла в зарослях и остановилась как вкопанная: поперек тропинки дергалось в последних судорогах тело ее недавней знакомой, посреди светлого ситца на груди багровело пятно, в середине которого торчала знакомая рукоять финки, которой «бандит Гриша» всего час назад угрожал Александре Кузьминичне.

— Господи! — вскрикнула она. — Да что же это?!

Инстинктивно Сутолокина встала на колени и, схватившись за рукоять финки, вырвала нож из груди девушки.

— Не умирай! Только не умирай! — завопила Сутолокина. — Миленькая, я не хотела! Не хотела!

— Восьмая, пошла в Астрал, а оттуда на место постоянного базирования! Шестая, Седьмая — вперед!

Сутолокина, потрясенная, замерла с ножом в руке над бездыханным и окровавленным телом. В этот момент за ее спиной послышался шелест, а затем — истерический женский визг. Сильные мужские руки вцепились в запястье Сутолокиной, нож выпал.

— Ах ты стерва! Убийца! — пропыхтел кто-то, охваченный благородным гневом. Сутолокину рывком подняли с колен, очки с нее слетели, оба локтя оказались зажаты.

— Я не убивала, я не могла…

— Ну да, только вся в кровище и с ножиком! Зоенька, подними-ка нож, только осторожно — там ее отпечатки пальцев.

— Я не могу, мне страшно, — промямлила Зоя, которая оказалась симпатичной молоденькой брюнеткой в зеленом спортивном костюме.

— Ну, ну, — не слишком вежливо ответил супруг, красивый, хотя и мордатый парень в майке и джинсах, — не раскисай. Я ее держу!

Сутолокина взмолилась, чуть не плача:

— Да вы послушайте меня хотя бы! Она убегала от меня, она…

— Понятно, — перебил парень, — а ты догнала и ударила…

— Нет же! — взвизгнула Сутолокина. — Я знала, что она хочет себя убить! Ее изнасиловали какие-то подонки…

— Ну да, а ты ее за ноги держала. Хватит, мы сейчас тебя в милицию отведем, там можешь врать все, что хочешь…

И тут, за какие-то секунды, через мозг Сутолокиной промчался вихрь мыслей. Сразу вспомнилось и то, что ныне покойная девушка совсем недавно еще рассказала о милиции здешнего района, о мафии, о не правом суде и прокуратуре, и все, что самой доводилось читать, слушать и смотреть о подобных делах. Сутолокину вновь обуял страх, как тогда, когда к ее горлу приставил нож бандит Гриша.

— Иди! — Парень зажал под мышкой руки Сутолокиной, второй рукой пригнул ее голову и подтолкнул коленом. Волей-неволей Александре Кузьминичне пришлось подчиниться.

— Не волнуйся ты, — волоча Сутолокину по тропинке, сказал парень Зое, семенившей сзади с пластиковым пакетом, где лежал нож. — Главное довести ее до людей, вызвать милицию… Какие же гадины на свете бывают, а?!

И Сутолокина словно бы воочию увидела какие-то мрачные, тускло освещенные камеры, зарешеченные окна, облупившуюся, исцарапанную и изрисованную похабщиной штукатурку, почуяла носом тухлый, давящий запах несвободы. Сейчас каждый шаг приближал ее к этому страшному миру, хотя рядом был совсем иной, свежий, зеленый, живой, где есть птичий пересвист, где есть малина, капельками повисшая меж стеблей и листьев, где есть Светлое озеро и нежная, прозрачная вода… Нет! Сутолокина не хотела терять это!