Грешные ночи

Аннабель поменялась в лице: сузила глаза, поджала губы.

— Хочешь сказать, что я твоя пленница? Неужели я сменила одну клетку на другую?

Вынужденный тысячелетиями говорить правду, Захариил знал способы избежать откровенной лжи.

— Как ты можешь считать себя пленницей, если любое твоё желание будет исполнено, пока ты здесь?

— Это не ответ.

Подозрительный, причиняющий беспокойство человечишка. Аннабель оказалась раздражающе проницательной.

— Уверен, что это решит кое-какие твои проблемы.

Она топнула ногой, словно капризный ребёнок, но это, как ни странно, не вызвало у Захариила раздражения.

— Я не хочу сидеть взаперти. Больше никогда.

С другой стороны, её слова... Они пробудили в нём вспышку гнева, снова расширяя трещину, зияющую у него в груди. Слишком многие испытывали его терпение в последнее время, и кажется, он достиг предела.

— Ты предпочитаешь умереть, Аннабель?

— Да!

Она удивилась своей горячности, да и он тоже.

— Да, — тихо повторила она.

Утверждение было ложным, хотя Захариил и не мог почувствовать вкус лжи. Знамо дело.

— Ты же осознаёшь, что я в считанные секунды могу уничтожить тебя?

— Поверь мне, в данный момент смерть стала бы милосердием. Поэтому уничтожь меня, если не можешь отпустить, потому что я никогда не стану твоей смиренной пленницей, и если потребуется, буду с тобой бороться.

"Смерть стала бы милосердием."

Однажды он уже слышал такие слова, и смерть действительно стала милосердием для Эндриниэла, но не для Захариила. Он будет испытывать вечное страдание за то, что произошло той ужасной ночью.

"Прекрати сравнивать Аннабель со своим братом."

Сейчас у Захариила было два выбора: убедить её, что она не пленница, что потребует много времени, или отпустить её. Но оба варианта его не устраивали. Возможно, существовал какой-то третий вариант, который он никогда прежде не использовал. Вежливость.

Стоило попытаться.

— Смиренно прошу тебя остаться здесь. Что бы ты не пожелала, тебе стоит только попросить, и твоё желание исполнится. — Говоря это, Захариил вспомнил её симпатию к Тэйну. В нём вспыхнул гнев, и ангел мог поклясться, что отчётливо расслышал звук капель. — За исключением мужчины. Ты не можешь вызвать сюда мужчину.

Захариил спас Аннабель. Он и позаботится о ней.

В ярко освещённой комнате он отметил синяки под её глазами, сильно ввалившиеся щёки. Какой же хрупкой была эта девушка.

— Я не понимаю. У тебя есть слуги, который принесут мне то, что я хочу?

— Никаких слуг. Я покажу, как это работает. Что ты желаешь? За исключением мужчины, — поспешил он добавить.

— Душ, — без колебаний ответила Аннабель. — И чтобы никто не подглядывал за мной.

— Уединённый душ, — произнёс Захариил и указал куда-то за её спину.

Аннабель обернулась с выражением недоверия на лице. Туман начал сгущаться и принимать форму, пока не превратился в душевую кабину, гордо возвышающуюся перед ними. Она была закрыта матовым стеклом, имела множество ручек и слив в полу.

Она воскликнула от недоверия и удовольствия.

— Еда, — произнесла Аннабель с безмерным наслаждением в тоне.

Кап, кап. Вот только... пламя, пылающее в у него в груди, больше не было гневом. И Захариил не понимал, что же это.

Аннабель капризно надула губки.

— Ничего не произошло.

— Тебе стоит быт конкретнее, — объяснял он.

Она облизнула губы.

— Я хочу омара с макаронами и сыром, галетами и соусом, ризотто со спаржей, говядину, цыплёнка-гриль, пирожные с глазурью, пирожные без глазури, ежевичный пирог с ванильным мороженым, индейку и гарнир, и... и... и...

Рядом с Захариилом появился большой, круглый стол с резными ножками. Затем появилась изящная белая скатерть, точно соответствующая размеру стола. Всё, что попросила Аннабель, появлялось одно за другим, пока вся поверхность стола не оказалась уставленной дымящимися блюдами и наполненными тарелками.

На дрожащих ногах она двинулась вперёд, схватилась за край стола, закрыла глаза и сделала глубокий вдох. На её красивом лице отразился восторг.

— Даже не знаю с чего начать, — призналась Аннабель.

— Начни с одной стороны и двигайся к противоположной.

Аннабель облизнулась.

— Ты голоден? Хочешь чего-нибудь? Если да, мне придётся попросить побольше.

Ещё больше?

— Нет, спасибо. Я поем завтра. — Захариил никогда не ел перед сражением, и у него ещё были незаконченные дела. Но он подумал о том, что с удовольствием понаблюдал бы за ней. За её восторгом, страстью... "Что ты делаешь?"— Никто тебя не побеспокоит.

Аннабель не ответила и потянулась к мороженому.

Захариил повернулся и шагнул через туман. Когда он обернулся, этот туман скрыл её от его взгляда... но каким бы непрочным туман не казался, он удержит её внутри.

Захариил протянул руку и опечатал дверь. Только он теперь мог открыть её. Только он мог войти... или выйти. Более того, Аннабель не услышит ничего, что происходит снаружи её комнаты.

Сделав это, он зашагал по коридору, пол которого растягивался перед каждым его шагом. Захариил прошёл мимо своей спальни — уединённого убежища — и вышел на площадку, где ожидали его пятеро наиболее преданных воинов. Хотя преданные, конечно, тут было понятие относительное.

Тэйн, Бьорн и Ксерксес, как обычно вместе стояли в стороне от остальных. В отличие от большинства других ангелов, Ксерксесу не хватало физического совершенства. У него были длинные белые волосы, которые он собирал заколкой, украшенной драгоценными камнями. Его кожа казалась бесцветной, словно под ней поселилась смерть. Кожа была испещрена крошечными шрамами, формирующими своеобразный рисунок: три линии, промежуток, три линии, промежуток, три линии. Красные глаза воспринимали мир с осторожностью и затаённым гневом.

И сейчас эти демонические глаза были устремлены на миньона, связанную усиками облака, как плющом, за корявые руки и ноги, удерживаемую на месте без надежды на побег.

Рядом стоял связанный падший ангел, которого Захариил привёл сюда несколько месяцев назад. Мужчина отказывался вести себя нормально, причиняя неприятности новой королеве титанов, и поэтому Захариилу, которому приказали снискать её благосклонность, пришлось лишить его свободы.

Захариил обратил внимание на других ангелов. В дальнем углу Колдо чистил свой изогнутый меч, казалось бы, не обращая внимания на остальной мир. У ангела была загорелая кожа и чёрные глаза, такие глубокие и бездонные, как яма отчаяния. Также у него была густая чёрная борода и длинные чёрные волосы, которые спадали по спине множеством косичек.