Гретель и тьма

– А куда отец тебя поведет сегодня, красотка Криста? – спрашивает дядя Храбен, гладя меня по загривку. Я отстраняюсь.

– Говорит, что это секретный сюрприз.

– А. Ясно. Но ты сама куда надеешься попасть?

Я бегу к окну и показываю на высокую стену.

– В зоопарк. Дядя моей Грет – он моряк, он ходил в такой в Америке. Видел полярного медведя и жирафа и… – Я умолкаю, меня охватывает восторг и предвкушение, а потом продолжаю, но тише: – …и ему дали покататься на слоне.

Дядя Храбен громко хохочет. Приходит кто-то из его друзей, и он им повторяет то, что я сказала. Друзья тоже смеются. Наконец он вытирает глаза и говорит, что за стеной нету ни слонов, ни медведей, ни жирафов, ни мартышек.

Я снимаю его кольцо и сую большой палец в рот. Плохая примета – плакать в день рождения.

– Это не такой зоопарк, M"adchen [13] .

– Этот – для совсем других зверей, – объясняет мужчина с соломенными волосами и с глазами цвета зимнего дождя. Они опять смеются.

13

Детка, малышка (нем).

– Для каких? – Я топаю, но от этого они смеются еще сильнее.

– Для зверолюдей.

И впрямь есть звери, похожие на людей. Старушка, живущая рядом с нашим настоящим домом, держит шнауцера – самую толстую собаку на свете. Грет говорила, что за много лет они стали похожи: теперь у обеих волосы как соль с перцем, обе суют носы не в свое дело, у обеих скверный характер и визгливые голоса, обе похожи на винные бочонки. А еще я слышала однажды, как Грет кричит: «Manner sind Schweine!» [14] — на дядьку, принесшего дрова. А еще у одного папиного друга были здоровенные желтые зубы, поэтому он смахивал на крысу.

14

«Мужчины – свиньи!» (нем.).

– Я все равно хочу на них посмотреть.

– Слишком опасно, – говорит дядя Храбен. – Они едят приличных маленьких девочек, особенно хорошеньких. Щелк-щелк, один укус – и нет тебя.

Когда папа вернулся домой из лазарета, он все равно взялся мыть руки, хотя обещал, что мы сразу пойдем. Пока он скреб ногти щеточкой, я спросила, не в зоопарк ли мы идем, вдруг дядя Храбен пошутил.

– Нет.

Я хмурюсь.

– Ты сказал, мне можно выбрать.

Папа вытирает руки и внимательно рассматривает пальцы.

– Может, лучше пойдем со мной в лавку игрушек? Оттуда наверняка что-нибудь можно будет взять домой.

А потом поедим мороженого в кафе. – Он включает воду и берется за мыло.

– Erdbeereis? [15]

– Клубника, шоколад – с каким хочешь вкусом.

Город ярок, на окнах цветы и много красных флагов с крестами, у которых палки загнуты, – они слегка плещут на ветерке. Люди сидят у кафе и улыбаются нам, кто-то встает помахать рукой, а когда мы заходим в лавку игрушек, хозяин оставляет всех своих покупателей и обслуживает папу.

15

Клубничное? (нем).

– А, так это фройляйн, у которой день рождения. A lies Gute zum Geburtstag! [16] — Он достает из-за стойки две коробки. В каждой – по красивой кукле. У одной волосы темнокаштановые и вьются, платьице красное, а вторая – блондинка и вся в голубом. – Да, долгих лет жизни – от всех нас. Ну вот. Твой папа не знал, какая тебе больше понравится.

Я гляжу на папу. Он кивает.

– Какую ты хочешь?

– А обе нельзя?

Папа качает головой.

16

С днем рождения! (нем).

– Нет.

– Хочу обе. – Я пинаю медную подножку, приделанную внизу стойки. Пытаюсь выжать слезы, но никак. – Так нечестно. Почему мне нельзя обе?

– Можно одну, – говорит он устало. – Не можешь выбрать – придем в другой день. Так хочешь? Нет. Тогда выбирай скорее, пока все мороженое не растаяло.

– Нечестно, – повторяю я, но уже знаю, какую куклу заберу домой.

Хозяин почти незаметно подталкивает ко мне темноволосую куклу. Она немножко похожа на Грет, только глаза не того цвета, а вот желтоволосая кукла – как сказочная принцесса.

– Вот эту. – Я тыкаю пальцем, и хозяин лавки тихо вздыхает и убирает темноволосую. – Как ее зовут?

– Выбрала светленькую. Славно. – Рассматривая этикетку, папа, кажется, очень доволен. – Тут написано Шарлотта, но можешь назвать ее как захочешь.

– Я буду звать ее Лотти – пока хорошо себя ведет, – говорю я, вспоминая, как папа заменял «Грет» на «Маргарета», если она его злила. – Иначе будет Шарлоттой.

В кафе я достаю Лотти из коробки – посмотреть, какие у нее трусики. Капелька клубничного мороженого падает ей на голубое платье, и остается пятно, но я прикрываю его пальцем, чтобы папа не заметил.

Перед сном Херта приносит мне подарок – книжку под названием «Der Struwwelpeter» [17] .¹⁴ Говорит, что все истории в ней – про непослушных детей. Картинки мне не нравятся, Лотти – тоже, но папа напоминает мне, что надо сказать спасибо. А потом мне приходится сидеть вместе с Хертой – а она жесткая и неуклюжая, – пока та читает мне историю про мальчика, который сосал большой палец. Читает она голосом, как сапожищи.

17

Букв. «Неряха Петер» (нем).

– Никаких пальчиков, – говорит она, вытаскивая мой палец у меня же изо рта, крепко берет меня за запястье. – Слушай внимательно. Это история про ребенка вроде тебя. – Я корчу ей рожу, но Херта не замечает.

Konrad, sprach die Frau Mama, Ich geh’ aus und du bleibst da [18] .

Херта умолкает. Похлопывает меня по ноге. – Сиди смирно, дитя. Читаем дальше?

А ты, дружок, мне обещай, Пока приду домой, быть пай, Как доброе дитя играть, Отнюдь же пальцев не сосать! А то как раз придет портной С большими ножницами, злой, И пальчики тебе он вдруг Отрежет от обеих рук.

18

В рус. пер. Д. Минаева: «Послушай, Петя, мне пора // Идти сейчас же со двора». Здесь и далее цит. по: М.: Карьера-Пресс, 2012. В оригинале мальчика зовут Конрад.

Дурацкая история. И все-таки, когда она добирается до портного, я с тревогой поглядываю на папу. Но папа сидит с закрытыми глазами. Крутит пальцами, будто они друг друга моют без воды.

– Вуп! – говорит Херта, но никакого вуп голосом не делает. – Крик-крак, вдруг отворилась дверь, портной влетел, как лютый зверь.

Зная наперед, что сейчас случится, я быстро прячу руки, сажусь на них. Бедная Лотти падает на пол. Херта смеется.

Приходит маменька домой; Ах, Боже! Стыд и срам какой! Стоит сосулька весь в слезах, Больших нет пальцев на руках.