Грэйс

– Ты говорила, что живёшь с тётей. – После того, как она закончила, вспомнил мистер Реннер.
– Где твои родители?

– Они погибли в автокатастрофе, когда мне было семь.

– И ты никогда не разговаривала с ними об этом?

– Я… - смутилась Грэйс.
– Я не помню. Не думаю, ведь это началось уже после их смерти.

– Уверенна?
– Доктор был так серьёзен, что Грэйс уже ни в чём не была уверена.

– Эмм… не совсем. – Промямлила она, мельком взглянув на появившейся из кучки грязи на стене ярко-зелёный росток.

– Давай-ка мы вернём тебя в детство. – Предложил мужчина. – Закрой глаза.

Девушка нахмурила свои аккуратные русые брови, но повиновалась.

– Знаю, это трудно, но ты должна расслабиться. Забудь обо всем что видишь и слышишь. Нет ни грязи, ни звуков, ни меня… только мой голос и место, где ты сейчас находишься. Где ты сейчас, Грэйс?

– Дома, – умиротворённо ответила та.

– В доме у тёти?

– Нет, я в Америке. В Портленде. Мы живём здесь с родителями.

– Сколько тебе лет, Грэйс?

– Шесть. Вчера был мой день рождения, и мне подарили красивый розовый велосипед с цветными кисточками на руле.

– Ты счастлива?

– Нет. Я хотела щенка. Хотела, чтобы родители позволили мне забрать домой того смешного пёсика с заднего двора школы. У него шесть ножек, и он плюётся огнём, когда лает.

– Послушай, Грэйс, давай вернёмся чуть дальше. Сейчас тебе четыре. Где ты?

– Мне год… Я в парке с мамой. Знаю точно, потому что в тот день она сфотографировала нас и подписала дату на обороте. Здесь очень красиво… мы словно в сказке. Деревья, трава и цветы – всё это живое. А в пруду плещутся и поют рыбы.

– Ты слышишь их, Грэйс?

– Да, - Девушка улыбается и водит рукой в воздухе. – И тут много светлячков. Они смешат меня, строясь в разнообразные фигурки. А ещё здесь белка. Она ест отломленный мамой хлеб, прямо с её рук и смотрит на меня…

И неожиданно всё это обостряется для неё до такой степени, что босые маленькие ножки девочки ощущают прохладу травы, а детская кожа тепло солнечных лучей. Ладошка гладит мягкий колкий мех рыжей белки и мама, которая так невыносимо близко…

– Проснись, Грэйс. – шепчет вдруг мистер Реннер где-то совсем рядом.

После ослепительного солнечного дня, полумрак в кабинете доктора сбивает с толку, а его большие искрящиеся светло-серые глаза, тут же, заставляют прийти в себя.

– Что… что вы делаете? – Всполошилась, отпрянув от мужчины девушка.

– Ничего особенного, просто смотрю. – Ответил он совершенно спокойно и поднялся на ноги. Грэйс уставилась на него снизу вверх, а он лишь улыбнулся и сделал шаг в сторону. – Ты совершенно здорова. Даже можно сказать слишком.

Девушка заёрзала на месте.

– Ты просыпаешься, Грэйс. Как и твоя мама проснулась когда-то, и даже возможно твой отец. Жаль, что нам теперь не узнать, кто именно из них передал тебе этот ген.

– Вы о чём это? – выдохнула Грэйс.

– Ген t. “Редкое явление”, так написано в “Великом послании Небес”, но я в этом уже не уверен. Рождённый с ним видит настоящее, где серость разбавляет ожившие мифы и сказки, а наука крепко сплетена с магией. Всё, что мы знали, и всё, во что, возможно, верили, постепенно сходит на нет. Люди с геном t встречаются всё чаще, и ты самое тому неопровержимое доказательство. Ты - одна из них. Ты - избранная, видящая оба мира одновременно.

Мистер Реннер замолчал. Стоя напротив окна, он выглядел особенно внушительно, а его величавый силуэт обрамлял янтарный свет раннего заката.

– Что? – Очнувшись, наконец, пискнула Грэйс.

Доктор повёл бровью.

– А может, вы мне просто выпишите каких-нибудь лекарств, и я пойду? – С надеждой спросила она.

– Сожалею...

– Или поместите меня на реабилитацию в одну из ваших уютных палат! Ну, знаете, где-то между Наполеоном и Санта Клаусом.

– Боюсь, от этого тоже толку не будет.

– Боже, да вы что, серьёзно?! – Вскочила на ноги Грэйс. – Я пришла к вам за помощью, а вы внушаете мне ещё большую чушь, чем я сама себе понапридумывала!

К её величайшему сожалению доктор всё ещё был серьёзен. Грэйс стояла напротив и пыхтела от злости, еле сдерживаясь, чтобы вот-вот вновь не сбежать… но её что-то останавливало. Держало здесь, как в прочем и возвращало всё это время обратно. Что именно это было, девушка ещё не поняла - странный ли доктор со своим обаянием, его светло-серые глаза, или свой собственный страх?

Между тем на стене в кучке грязи уже, во всю, распускался потрясающей красоты алый цветок.

Грэйс и мистер Реннер переглянулись.

– Не может этого быть, - покачала головой девушка.

– Пойдём со мной, - шагнул к ней тот и, осторожно взяв за руку, повёл к дверям. – Я кое-что тебе покажу.

В общем коридоре было почти безлюдно. В холле, за стойкой сидела женщина-секретарь, которая днём без перерыва отвечала на телефонные звонки, а сейчас листала глянцевый журнал. На стульях, чуть поодаль от дверей психиатра, ждал своей очереди какой-то парень с перебинтованным запястьем.

“Наверное, в процедурный”, - подумала Грэйс и поспешила за доктором.

Они остановились у соседнего кабинета. Надписи на двери не было, только номер. Номер и вновь раздавшиеся тихое урчание неизвестного происхождения.

– Здесь лечат “мурлыкающих бегемотов”, - Обернулся доктор, лицо которого странным образом как-то изменилось. Грэйс всмотрелась повнимательнее, но помимо белозубой улыбки ничего не увидела. А Мистер Реннер, тем временем, повернул серебряную, круглую ручку, и они оказались на входе необычайно просторного для соседнего кабинета зала, с множеством столов и полок, на которых были расставлены клетки и террариумы с разнообразной живностью.