Грезить в Городе Печалей

Да, как там говорил Ратенн всего лишь несколько недель назад, на встрече с президентом Кларком, когда они уговаривали Синклера занять должность посла. Оба просили не говорить минбарцам или людям об общих душах. Это может их встревожить, поэтому лучше хранить все в тайне.

Для тех, кто утверждал, что никогда не лжет, минбарцы были мастерами в искусстве утаивания истины.

Впервые Дженимер встал и подошел к Синклеру.

— Как я понимаю, таков обычай вашего народа, когда достигнуто полное согласие между сторонами, — и он протянул ему руку.

Этот жест обрадовал Синклера. Избранный и будущий Энтил'За обменялись рукопожатиями.

— Для стрелы будет мудро помнить о том, что не она выбирает цель.

Синклер пристально посмотрел на ворлонцев, о которых он уже успел забыть. Это прозвучало очень похоже на вызов или угрозу, и исходило от Улкеша. Синклер определил это по несколько иному тону синтезированного голоса, и тому, что Улкеш смотрел на Синклера, а Кош — на Улкеша.

Ворлонец внезапно направился к выходу, проскользнув мимо Синклера, видимо, решив, что встреча подошла к концу. Он сказал эту короткую фразу и ушел, оставив всех в недоумении от мудрых слов.

Вот черт, подумал Синклер. Ему совсем не нравился этот ворлонец. Он подождал, и, когда Улкеш был почти в дверях, отчетливо произнес:

— Это всецело зависит от того, какую стрелу выбрать. Мудрый лучник всегда помнит об этом.

Улкеш на секунду задержался около двери, но так и не обернулся, а потом ушел, больше не сказав ни слова. Мгновение спустя Кош тоже ушел.

Официально, встреча завершилась. Синклеру сказали, что больше ничего нельзя решить, пока не состоится собрание Серого Совета и Совета Старейшин, где Ратенн будет отстаивать возрождение рейнджеров и назначение Синклера в качестве Энтил'За.

Деленн сопровождала Синклера и Ратенна по коридору, а потом попросила Ратенна пойти вперед, чтобы поговорить с Синклером наедине.

Когда они медленно шли по пустым залам большого дворца, Деленн начала прощаться.

— Я уезжаю на Вавилон 5 немедленно, — сказала она. — Моя работа все еще там. И я не могу надолго отлучаться.

Синклер почувствовал, что Вселенная внезапно перевернулась. Теперь Деленн возвращалась на Вавилон 5, а он оставался на Минбаре. Он почувствовал волну сожаления, накатившую на него. Он был так близок к возвращению на любимую станцию, и снова чувство долга толкнуло его в другом направлении.

— Я не смогу присутствовать на Совете, — сказала Деленн, — Но Ратенн будет отстаивать мое мнение и говорить за меня.

— Жаль, что не увижу вас там, — сказал Синклер, — было бы приятно увидеть дружеское лицо, когда возникнут проблемы, в чем я не сомневаюсь. Рад был видеть вас снова. Итак, скажите мне, как дела на станции? Как Гарибальди?

— Он в порядке, — сказала Деленн, — Здоров и готов вернуться к своим обязанностям…

И они начали разговаривать обо всех и всем, что было дорого Синклеру на Вавилоне 5.

Деленн провела Синклера к выходу, где его ждал флаер, а потом исчезла во Дворце.

Синклер поднялся на борт, где его ожидал Ратенн. Маленький корабль взлетел в ночное небо.

— Идея устроить эту встречу принадлежала ворлонцам, — сказал Синклер. Ему хотелось выяснить, как минбарец на это отреагирует.

— Да, — сказал Ратенн, — я пытался выяснить, что значат их слова. Они говорят так редко, что делает их слова наполненными большим смыслом.

— Возможно и так, — сказал Синклер, — но я думаю, что ворлонцы просто несут чушь, чтобы позабавиться над нашими усилиями.

Ратенн казался смущенным.

— Почему ворлонцы должны умышленно говорить чушь, посол? Пожалуйста, извините за вопрос, но как это может быть смешно? Наверняка, это невежливо.

Синклер улыбнулся, глядя на озадаченного минбарца.

— Думаю, что у минбарцев очень утонченный юмор, Ратенн. Деленн говорила мне, что минбарцы обучаются юмору, радости и смеху.

— Это верно, посол, — быстро подтвердил Ратенн, — Но ворлонцы не похожи на минбарцев, и я всегда полагал, что они поднялись выше таких простых эмоций как юмор.

— Это может стать большой проблемой, — сказал Синклер.

Ратенн, очевидно, не знал, что ответить.

— Подозреваю, — сказал Синклер, что минбарское чувство юмора очень отличается от земного в некоторых аспектах.

Ратенн кивнул, возможно, чуть сильнее, чем нужно.

— В этом мы совершенно согласны, посол.

— Хорошо, раз уж я возглавил рейндеров, то согласен учиться минбарскому юмору, радости и смеху. Пожалуй, вы начнете это, если расскажете самую лучшую шутку, которую знаете.

— Шутку, посол?

— Шутку. Смешную историю.

— А, вы имеете в виду смешную историю из моей жизни или из жизни кого-нибудь еще?

— Да, именно так, — сказал Синклер, — но я думал больше о чем-то вроде короткого дурацкого анекдота.

— Дурацкого?

Синклер снова засмеялся.

— Вы не понимаете, о чем я, да?

Ратенн с сожалением склонил голову.

— Прошу прощения, посол.

— Нет, нет, Ратенн. Не надо извиняться. Кажется, мы оба еще многому должны научиться друг у друга. Знаете, я никогда еще не благодарил вас за ту помощь, что вы мне оказывали с тех пор, как я прибыл сюда.

— Это большая честь для меня, — сказал Ратенн, явно с облегчением, — И я поищу в своих записях какую-нибудь «шутку» и, если увижу что-нибудь похожее в минбарской культуре, то обязательно вам сообщу.

Синклер снова улыбнулся и вернулся к созерцанию красочного сияния огней Йедора…

Глава 9, в которой дело доходит до одной из древнейших зон перехода, а Кэтрин Сакай поджидает очень неприятный сюрприз

Кэтрин Сакай не любила путешествия в гиперпространстве. Треск энергетических разрядов и каскады постоянно меняющихся, отталкивающе окрашенных, пылающих плазменных облаков были красивыми, но лишь так, как можно сказать о красоте раскаленного добела потока лавы, стекающего по склону вулкана, или о бушующей красно-оранжевой стене пламени и разлетающихся искрах неистового лесного пожара. Все они были скромными, потенциально разрушительными проявлениями неизмеримо могучих сил природы, которыми лучше любоваться в небольших дозах и, желательно, издали.

Сакай находилась в гиперпространстве уже почти шесть дней и сильно страдала от синдрома гиперпространственных перелетов, сокращенно, СГП. Он возникал в условиях гиперпространства, где видимое движение корабля, которое замечали глаза человека, наблюдающего через иллюминатор, не совпадало с истинным движением корабля, подтверждаемым показаниями приборов на панели управления. Все это, вкупе с постоянно трепещущими полосами света снаружи начинало воздействовать на мозг, перемешивая понятие верха и низа, зада и переда, из-за чего возникала тошнота, головокружение и приступы паники, включающие в себя ошеломляющее ощущение того, что ты увяз в гиперпространстве и совсем не двигаешься. Это было сродни сну или ночному кошмару, от которого ты не можешь очнуться.