Гриада (илл. Н.Гришина)

Выслушав мой план, академик с сомнением покачал головой, но в конце концов признал, что лучшего в данном положении не придумаешь.

— Стоит попробовать, — заключил он. — Но ты забыл одну важнейшую деталь: удастся ли нам проскочить в выходной тоннель Трозы?

— В воронку? Я думаю, что гриане открывают ее строго периодически, может быть, каждый час. Нужно найти один из каналов и там поджидать открытия тоннеля.

— Нет, это не годится, — сказал Самойлов. — Так вот, слушай: выходной тоннель открывается шесть раз в сутки и то лишь по специальному коду, который хранится в Электронном Центре Трозы. Я случайно узнал этот код: Познаватели, несмотря на свое высокое развитие, довольно наивны, предполагая, что мы недалеко ушли по уровню развития от операторов Трозы. Поэтому я пользовался в Информарии полной свободой и доступом ко всем его сокровищам. Этот код хранится в пятьсот четвертом слое среднего яруса Информация. Я его знаю.

— Как же использовать этот код? — спросил я.

— Довольно просто: у тебя есть передатчик. Заложим шифр в генератор и излучим на промежуточный автомат, который расположен на крыше Кругов Многообразия. Тогда тоннель откроется, но ненадолго, всего на пять минут, так как в Электронном Центре это обнаружат и тотчас закроют тоннель. Мы должны вырваться из Трозы за эти пять минут.

— Понял, — сказал я, еще раз мысленно поблагодарив судьбу за то, что она опять свела меня с Петрам Михайловичем.

…Резкий толчок прервал мой беспокойный сон.

«Вставай, за нами пришли», — услышал я шепот академика.

Я приподнял голову: в комнату входили Люг и два незнакомых служителя Кругов Многообразия. «Следуйте за мной в Сектор усовершенствования», — без всяких предисловий предложил биопсихолог.

В Секторе усовершенствования состоялся довольно необычный разговор:

— Вы готовы приступить к эксперименту? — опросил нас Югд.

Академик хотел было выразить свое возмущение, но я бодро ответил:

— Да!

Самойлов удивленно посмотрел на меня, но я успокоил его взглядом. Нас поместили в двух смежных лабораторных комнатах и велели ожидать. Я понял, что пришло время действовать. Случай благоприятствовал нам: в потолке лаборатории оказался овальный люк, вероятно вентиляционный. «Сколько времени в нашем распоряжении?» — лихорадочно думал я, прикрепляя к груди диск.

— Петр Михайлович, скорее идите сюда! Пора!

Академик что-то мешкал.

— Ну что вы там? — недовольно закричал я. — Скорей!

Наконец Самойлов показался в дверях.

— Давай передатчик! — сказал он.

Пока он настраивал аппарат, я тщательно запер наружные двери лаборатории.

— Теперь держитесь крепче за меня, — прошептал я Самойлову.

Волнение сжало горло… Мы крепко обхватили друг друга, я включил диск. Аппарат плавно и уже легче, как мне показалось, чем в первый раз, поднял нас к отверстию люка. Нам пришлось отогнуть несколько прозрачных планок, вращающихся в люке, чтобы пролезть в него. Удалось это нам с большим трудом. Мы очутились в широкой темной трубе. Куда она выведет нас? Мы поднимались все выше и выше, изредка скользя по ее гладким стенкам. Вдруг я довольно чувствительно ударился головой о твердую поверхность. Подъем прекратился. Оказалось, что тут канал изгибался под прямым углом. Сразу стало светлее: где-то далеко впереди забрезжил свет.

— Это непредвиденное затруднение, — пробормотал Петр Михайлович. — Диск тут не поможет.

— Скорее, скорее, — подгонял я академика, хотя видел, что это было излишне. — По-пластунски!

Я выключил диск и пополз, как ползали в старину наши предки на полях сражений.

Некоторое время в трубе слышны были лишь проклятия академика, он не привык передвигаться таким способом. «Скоро ли вернутся биопсихологи? — тревожно вертелось в голове. — Через час или через пять минут? Скорей бы кончилась эта проклятая труба!» Светлый круг впереди казался все еще бесконечно далеким. Я собрал последние силы и пополз еще быстрее. Академик отставал.

— Не сдавайтесь, Петр Михайлович! — подбадривал я его. — После отдохнем.

Он молчал и пыхтел как паровоз.

— Фу! Наконец-то! — выдохнул я с величайшим облегчением и осторожно высунул голову в отверстие. Сердце радостно забилось: люк выходил как раз к уступу здания Кругов Многообразия.

— Скорей! Ну, Петр Михайлович! — громко шептал я.

Академик еще полз где-то в темноте, метрах в десяти от меня. Я протянул руку в темноту и, нащупав Самойлова, рывком выдернул его на уступ. От напряжения он тяжело дышал и не мог выговорить ни слова.

— Где же автомат включения воронки? — тормошил я его.

— Там… подожди. Я сейчас, — и он опустился на уступ.

Я видел, что Самойлов побледнел, и понял, что ему будет трудно держаться за меня во время полета. Тогда я снял диск со своей груди и прикрепил его к академику. Потом для надежности привязался к ученому ремнем и крепко обхватил его за плечи. Диск снова понес нас по воздуху.

Через минуту мы поднялись на площадку самого высокого уступа здания. Вдруг я заметил, что стало темнеть. Кругом замигали бесчисленные светильники. Взглянув вверх, я не увидел сквозь прозрачную крышу Трозы фиолетового неба и центра Галактики. По небосводу быстро мчались тяжелые хмурые тучи.

— Начинается Цикл Туманов и Бурь, — заметил отдышавшийся академик.

«Плохо это или хорошо?» — подумал я.

— Вот промежуточный автомат тоннеля, — указал Самойлов на четырехугольную пластмассовую коробку у карниза. — Смотри вверх.

Он излучил ритмичный сигнал, нажимая кнопки передатчика. Внутри автомата что-то защелкало, загудело.

— Есть воронка! — радостно закричал я.

Поляроидная крыша медленно раздвигалась как раз над зданием Кругов, постепенно выпучиваясь вверх в виде широкого конуса.

Я перевел рычажок диска на полную мощность. Словно жалуясь на непосильную нагрузку, аппарат тонко зажужжал, и мы по спирали поднялись к горлу воронки. Я с беспокойством смотрел на часы. С момента бегства прошло сорок пять минут. Хватились нас или нет? Скоро ли? Однако мы поднимались все-таки медленно.

— Четыре минуты, — прохрипел Самойлов. — Через минуту тоннель закроется. Скорей! Или все рухнет…

— Сдвигается! — воскликнул я, видя, как конус стал медленно сокращаться.

Уже близко… Еще миг! Мы еле успели пройти горло тоннеля, как оно стало меньше слухового окна и с мягким шорохом сомкнулось.

Над полированной равниной нас встретил пронзительный ветер, дувший, к счастью, нам в спину. Неимоверный зной, которого я так боялся, смягчился, но стало душно и сыро. Это были первые признаки Цикла Туманов и Бурь.

Вдруг я инстинктивно обернулся, как будто что-то толкнуло меня, и сердце сжалось: позади снова выросла воронка открывающегося тоннеля, у ее края показалась черная точка. Вскоре она превратилась в маленькую фигуру: кто-то гнался за нами.