Грибификация: Легенды Ледовласого

Мэр, войдя в кабинет, сразу же бросился к небольшому постаменту, стоявшему у стены под портретом Президента. На постаменте помещалась большая хрустальная рюмка, защищенная стеклянным куполом подобно ценному музейному экспонату. Прибитая к постаменту позолоченная пластинка гласила, что это «Утренняя рюмка Президента». Автогенович все потирал руки и хихикал, видимо предвкушая восхищение Хрулеева экспонатом. Хрулеев попытался придать лицу удивленное выражение.

— Что же это такое?

— А я сейчас расскажу, — глаза Автогеновича лихорадочно блестели, — Итак, в апреле 1994 года Президент ехал на поезде в Эстонию для встречи со своим эстонским коллегой. Президентский поезд проезжал Оредеж ранним утром, и, проснувшись, Президент неожиданно понял, что запасы алкоголя, которые везли в специальном вагоне под охраной Президентских штурмовиков, были исчерпаны полностью еще вчерашним вечером. Горю Президента не было предела, Оредеж был ближайшей станцией, и Президент принял решение остановиться. Он вышел из поезда и, несмотря на предупреждения Президентских штурмовиков, совершенно открыто, как обычный гражданин, прошел в буфет Оредежского вокзала. Там им и была выпита эта самая рюмка, самая первая в то утро. Это произошло 14 апреля 1994 года в восемь утра двадцать пять минут шестнадцать секунд.

— Ну а потом? — устало спросил Хрулеев.

— А потом Президент продолжил свой путь в Эстонию. Это был единственный раз, когда он оказал Оредежу честь своим посещением.

— То есть вы хотите сказать, что Президент ограничился одной рюмкой? — удивился, на этот раз по-настоящему, Хрулеев.

— Конечно же нет, — раздраженно объяснил Автогенович, он был явно недоволен тем, что рюмка не произвела особого впечатления на Хрулеева, — Пока Президент посещал буфет, штурмовики уже сбегали в магазин и пополнили запасы алкоголя в спецвагоне. Но их Президент пил уже в пути, в поезде. Таким образом, эта рюмка из вокзального буфета стала единственной выпитой Президентом непосредственно в Оредеже.

Автогенович вновь погрустнел, его взгляд потух как лишенная подачи электричества лампочка.

— А знаете, — печально произнес мэр, — Грибному королю, например, рюмка очень понравилась. Он даже хотел забрать ее себе, но я конечно же не дал, эта рюмка — часть нашей истории, она принадлежит Оредежу.

— Грибному королю? Разве в Оредеже теперь монархия? — Хрулеев понял, что Автогенович опять бредит, но лицо мэра вновь стало совершенно ясным и бодрым, и это почему-то пугало Хрулеева.

— Нет, нет, — запротестовал Автогенович, — Он на самом деле, конечно, никакой не король, он просто так себя называет. Он приходил сюда пару недель назад, знаете, он единственный в мире человек, который умеет разговаривать с Грибом. Гриб прислал его сюда в качестве делегата для ведения переговоров между Оредежской администрацией в лице меня и Грибом.

— И где этот король сейчас? И кто он вообще такой?

Автогенович нахмурился.

— Он здесь. В Оредежском районе. Грибной король избрал наш район местом своего постоянного пребывания.

Опять бред, но Хрулееву становилось все тревожнее. Он был даже рад, что окно в кабинете Автогеновича закрыто стальным листом, и нависшего над городком Гриба отсюда не видно.

Хрулеева вдруг затошнило, голова закружилась, а желудок свело. Ему казалось, что от спазмированного желудка к голове протянулась воспаленная пульсирующая нить голода. Хрулеев покачнулся и оперся на заваленный бумагами стол.

— Что с вами? Вам плохо? — искренне испугался мэр, — Вызвать скорую?

И Автогенович действительно поднял трубку стоявшего на столе телефона.

— Странно. Не работает. Безобразие, — удивился мэр.

— Я голоден, — объяснил Хрулеев.

В глазах мэра вновь замелькали светлячки безумия, он возбужденно затараторил:

— Что же вы сразу не сказали? Послушайте, у нас здесь есть отличнейший ресторан, называется «Президентский вагон». Это действительно вагон, он стоит на тупиковом пути за вокзалом, знаете, я лично участвовал в его открытии, там подают ледяную водку и чудесных горячих карасей в сметане. Мы угостим вас, все за счет городского бюджета, конечно же. Позвольте я вызову такси. — Автогенович вновь потянулся к телефону.

Тот факт, что телефон уже давно не работает, сознание Петра Михайловича, судя по всему, принять не могло, равно как и то, что никаких такси и ресторанов в Оредеже нет уже полгода. Но у Хрулеева не было сил объяснять или спорить, тем более, что он уже убедился в абсолютном безумии мэра.

— Просто угостите меня консервами, — предложил Хрулеев, указав на разбросанные по полу пустые банки из-под спецрационов.

Мэр насупился, его взгляд стал животным и затравленным.

— Консервов нет. Это кабинет главы города, а не столовая. Если голодны — идите в Dumpling and Vodka, эта пельменная работает круглосуточно. А консервов нет, нет консервов.

— А это что? — Хрулеев вновь указал на разбросанные по полу банки, их было не меньше сотни. Хрулеев вдруг разозлился:

— Вы еще скажите, что у вас нет пулемета, — Хрулеев поднял с пола одну из тысяч валявшихся там вперемешку с банками пулеметных гильз и продемонстрировал ее мэру. Но тут же пожалел об этом. Взгляд Автогеновича налился кровью и яростью.

— Оружия НЕТ. Консервов НЕТ. Лекарств НЕТ.

Хрулееву показалось, что сейчас Автогенович бросится на него, но мэр просто стоял на месте, его ладони хаотично сжимались и разжимались, как будто он уже примерялся, как будет душить Хрулеева. Но когда Автогенович заговорил, голос его был не злым, а скорее печальным:

— Я уже объяснял вам. Я всем вам говорил. Я говорил это Герману, говорил это ордынцам, говорил это Грибному королю. У меня ничего нет — ни консервов, ни оружия, ни лекарств. Но вы не слушаете, вы все время приходите и клянчите. За что? Что я вам сделал плохого?

— Значит, вы виделись с Германом? — спросил Хрулеев, чтобы хоть как-то отвлечь мэра от накатывавшего приступа отчаянья. Но тема вопроса была выбрана неудачно, Автогенович расстроился еще больше:

— Да. Нет. Я ни с кем не виделся, понятно вам? И если это все — то я вынужден попросить вас уйти. Приемные часы окончены. Не забудьте оставить отзыв о том, понравилась ли вам работа администрации Оредежа, книга отзывов лежит на входе у вахтера. Всего доброго!

Хрулеев лихорадочно соображал, но думать было тяжело, а принимать решение нужно было быстро, прямо сейчас. Клетки мозга иссохлись от голода, нейронные связи давно нарушились, Хрулеев понимал и чувствовал это, это был ощущаемый болезненный физиологический процесс вроде зубной боли.

Можно было конечно застрелить Автогеновича, но смысла в этом было бы мало, Хрулеев видел, что в кабинете никаких консервов нет, только пустые банки. Если убить мэра — Хрулеев так и не узнает, где тот прячет запасы пищи. Еще можно было просто уйти, добраться до леса и съесть шашлыка из убитой днем суки.

Но теперь, стоя в залитом электрическим светом кабинете, Хрулеев осознал, что выходить отсюда в ночную осеннюю тьму, в город и лес, где рыщут убивающие всех взрослых дети, ему совсем не хочется. Хрулеев понимал, что здесь он в безопасности, что Автогенович живет здесь уже очень давно, вероятно с того самого дня когда все началось.

Если бы дети хотели убить мэра, то они давно бы могли придти сюда и сделать это, но почему-то дети решили оставить его в живых или просто по неизвестной причине избегали здания администрации.