Гридень 6. Собиратель земель

Не сказать, что все гладко и все такие идейные, мягкие и пушистые. Вместе с тем, они управляемые и профессионалы. А еще им идти некуда, многим из них. К Изяславу? Вряд ли, они там будут на последних ролях, как, впрочем, и у Ростислава Юрьевича. А я найду, чем заманить. У меня должностей и званий в резерве хватает.

Получалось, что я смогу усилиться до нескольких тысяч профессиональных воинов, что должно было вселить уверенность. Но…

– Сколько? Сколько? – переспросил я.

– Более десяти тысяч ратных, – повторил цифры десятник из сотни Весняна.

Эй, историки! Те, которые говорили, что Русь не могла собирать более тридцати тысяч воинов суммарно со всех княжеств. Как вам такие цифры? Всего-то Новгород, пусть и с двумя тысячами шведов – уже десять тысяч воинов. И я не хочу уже силового варианта. Нужно постараться сохранить эти силы, направить их в нужное русло. Это будет Пиррова победа, если победа и случится.

Я ехал во Владово, хотя логичнее было бы в Воеводино, там сейчас должен быть Ефрем, там центр принятия решений. Но мне нужен неожиданный ход и за ним я ехал.

– Что это? – удивленно спрашивал я, когда подъезжали к Владово.

– Не могу знать, – по-уставному отвечал мне сопровождающий десятник.

Мой вопрос не требовал ответа, по крайней мере, от тех людей, которые постоянно были со мной и не могли знать, что такое может происходить на церковном подворье, к слову, также небольшой крепости.

А там кругами, вокруг новой деревянной церкви, рядом со строящимся каменным храмом, ходили люди в монашеских одеяниях. Причем, половина всех людей в рясах были женщины. И это смущало еще больше. Монахинь я встречал пока только в Киеве. А, нет, приезжали через мои земли какие-то женщины в Суздаль. Но они не монахини, а только стремящиеся ими стать.

Подъехав к воротам церковного подворья, я спешился, хотя обычно делал это у терема. Непонятные гости одним своим присутствием не допускали вольностей, ранее уже ставшими правилом.

– Почему мне не доложили? – прошипел на первого же десятника, которого встретил у ворот подворья. – И что происходит? Кто эти люди?

– Так отправили к тебе, воевода, посыльного. А эти пришли со стороны Москвы, к нам шли, – растерялся служивый. – Главная у них баб… матушка-монахиня.

– Воевода! – закричал дьячок, один из трех, которые служили теперь при отце Спиридоне.

На меня все сразу обратили внимание. Вперед вышла женщина, явно в годах, если судить по морщинам на лице, рядом с ней были три монаха, на которых ряса смотрелась, как могла бы и балетная пачка, то есть, несуразно. Это были воины. Рослые, с волчьими внимательными взглядами. Они, казалось, во всех видят угрозу для этой женщины, то есть ведут себя ровно так, как должны действовать телохранители.

Я пошел навстречу делегации, стараясь демонстрировать свободные руки, мол, без умысла. Поймал себя на мысли, что ситуация забавляла. Я – хозяин всех этих земель, глава всех людей в округе более чем на пятьдесят верст у себя же дома действую будто чужой человек. И, как только разберусь в ситуации, поспешу изменить положение дел. Если я не покажу, что хозяин, то имею ли право так называться?

Но кто эта женщина? У митрополита Климента также есть охрана, вот в таких же рясах ходит, что и сопровождение старухи, а под этими одеяниями у митрополичьих псов панцири с пластинами, да мечи булатные. Кстати, бойцы знатнейшие, просил даже митрополита, чтобы парочку таких прибыли ко мне для, так сказать, обмена опытом.

– Не признал ты меня, воин? – с усмешкой спросила…

Кто? Кого я должен был узнать? Если какая княгиня, так одежда на ней была бы иной. А еще крест… Женщине передали полуметровый крест, он был в золоте, с драгоценными камнями, наверняка тяжелый, но в руках на вид хрупкой женщины, тяжесть предмета стиралась.

– Не признал, матушка, – сказал я, теряясь, как именно обращаться к этой даме в монашеском одеянии.

– Аль не слыхал ты обо мне, вьюнош? – спросила женщина, все же настаивая на том, чтобы я назвал ее имя.

И как относиться к тому, что меня назвали юношей? От мужика такое обращение терпеть нельзя, я, как-никак, но глава могущественной организации. Да я уже отец!

– Не серчай, воевода, для меня ты вьюнош ибо не ты так уж сильно молод, но я сильно стара, – женщина улыбнулась.

И от этой улыбки повеяло какой-то теплотой, я бы даже сказал… святостью, прости Господи. Так и было, будто от матери шла любовь.

– Матушка, так кто ты? – спросил я после некоторой паузы.

– Ефросинья я, порой Полоцкой матушкой кличут, – представилась женщина.

Я поклонился в пояс. И этот поклон никак не мог быть расценен, как-то, что я роняю честь. Ефросинья Полоцкая была той, кого еще при жизни считали, если не святой, то праведной женщиной. Она, внучка славного полоцкого князя Всеслава Брячиславовича, не только имела серьезный вес в церкви, но влияла на принятие решений в политике. То, что ее в иной реальности канонизировали, я знал, но то, что она заинтересуется Братством, не подумал. А нужно было и подумать.

Зачем, по сути, она мне нужна? Как я считал ранее, так и незачем. Этот мир мужской, а со всеми важнейшими мужами я не просто знаком, я уже повязан рядом обязательств и договоренностей. Но она тут, и мне, конечно, интересно, зачем. Не связано ли это с противостоянием между братьями-Юрьевичами? Если так, и митрополит посылает свой «примеритель», то нужно внимательнее отнестись к делегации самой влиятельной из ныне живущих женщин, наверное, так и есть.

– Матушка, а чем вызван ваш приезд? – спросил я.

– А, что воевода, прогонишь? – усмехнулась Ефросинья, а ее телохранители напряглись и полезли правыми руками под рясу, явно не для того, чтобы почесать себе пузико.

– Оставьте нас! – повелительным голосом сказала женщина, и все ее окружение попятилось назад.

Отдав крест, которым Ефросинья явно гордилась и, вроде бы и не зачем, показала мне, опираясь на посох, онапошла вперед к выходу из подворья.

– Воевода, ты иди за мной, поговорим, – сказала Ефросинья, не оборачиваясь в мою сторону.

С такой женщиной поговорить важно и интересно для меня, но я не сразу сделал шаг в сторону преподобной Ефросиньи. Все же я прибыл сюда для другого, для разговора со Спиридоном. Но, как видно, обстоятельства таковы, что даже очень срочный вопрос стоит отложить.

– Я прибыла на тебя посмотреть, – начала говорить Ефросинья Полоцкая, как только мы вышли за ворота церковного подворья. – Была я у митрополита, так он многое про тебя рассказывал. А тут люди твои через Полоцк шли к балтам и далее к вендам. Знаю я, что был ты в Константинополе, а еще, что печешься о русской церкви православной. Знаю, что за твой кошт строится в Суздали женский монастырь, все знаю, уже немало богоугодного ты сделал. Вот и решила съездить, посмотреть, да икону прикупить.