Гридень. Начало

— Ефрем, за мной, будь рядом!

Я, поравнявшись с тем местом, где залегал второй наблюдатель, рванул коня вправо и нещадно ударил животное шпорами в бока. Конь мог и взбрыкнуть от такого неуважительного отношения к себе, но обошлось. Противник явно замешкался, так как мы преодолели уже большую часть расстояния до лежки наблюдателя, когда он себя полностью выдал. Сильно похожий на половца, или какого иного степняка, воин, встал в полный рост, развернулся и было дернулся бежать.

Русский Лес… Он сегодня воюет за нас. Не хочет Лес, кабы его мхи топтали любители и почитатели Степи. Наблюдатель обо что-то спотыкнулся и упал. И пусть степняк почти сразу же поднялся, но время потерял.

Послышался вскрик неподалеку, и с высокой ели упал в кусты еще один тать. Но я был заряжен на своего противника. И сложность была в том, что он скатился в овраг и достать врага кистенем, который я сейчас предпочел иному оружию, было невозможно. Время менять оружие не оставалось.

Высовываю ноги из стремян, перекидываю левую ногу на правую сторону… Когда приблизился к оврагу, прыгаю вниз. Ух ты ж!.. Приземление было не таким уж и небезболезненным, но не критично, вроде бы ничего не сломал, смог сгруппироваться и даже не выронить оружие. Пару раз перекрутившись по склону оврага, я замечаю, что степняк дал деру. Кистень-то в руках остался, но я ошибся. Все же меч нужно было брать, ну да не бежать же за ним обратно?

Поднявшись и быстро оглядевшись я увидел улепетывающего половца, все же представителей этого народа мы нагоняем. Степняк был на метров двадцать впереди меня, но он в лесу вел себя, как клаустрофоб в замкнутом лабиринте. Человек, привыкший смотреть вдаль и видеть очертания холмов в далекой перспективе, не может не теряться в месте, густо поросшим деревьями, кустами. А еще, нужно знать как ходить, тем более бегать по лесу. Так что…

— Хух! — на выдохе, с размаха бью супостата кистенем, но получается достать только спину, облаченную в кольчугу.

Мой враг останавливается и разворачивается. Раскосый блондин чуть не вгоняет меня в ступор. Ну не сходится в моей голове монголоидная раса со светлым цветом волос и даже канапушками на лице. Однако, справляюсь с удивлением, так как на него нет времени, на меня ополчился явно не самый слабый воин. А все мысли о внешности половца на потом, чтобы занять себя в долгих переходах.

Кистень… Ненавижу кистени… Хотел с коня им садануть вражину, да не насмерть, а так, вырубить, чтобы поспрашивать после. Потому и вместо железного набалдашника на кистене мешочек с песком. Я в бою и никогда не думал пользоваться таким оружием, даже не менял песок на железо.

Так что я почти безоружен. Впрочем… На поясе висят метательные ножи и я, перекладывая кистень в левую руку, выхватываю один из ножей. Противник замедлился, а после и приостановился. Он ждет, что я сейчас метну нож, прикрыл перекрестьем клинка шею, выставил свою саблю так, чтобы и лицо частью защитить.

Я же осматриваюсь по сторонам. Ножи метательные — это хорошо, но для тех, кто их качественно метает. В прошлой жизни я баловался таким делом, но редко, без особого успеха. По крайней мере, здраво оценивал свои шансы и понимал, что в шею степняка не попаду, да и в лицо вряд ли. Не метну так, чтобы иметь реальный шанс попасть.

Но… Русская оглобля и силушка богатырская. Я силен? Да! Так почему бы не воспользоваться этим?

— На! — с криком я метаю-таки нож, но не затем, чтобы убить или ранить врага, пусть на это и надеюсь, а чтобы тот вздрогнул, потратил драгоценные секунды на прикрытие, осмысление происходящего.

Так и произошло. Степняк без какого-то большого усилия для себя, просто отбил летящий ему в грудь нож, тот звякнул и улетел в сторону, а кочевник провел мое метательное оружие взглядом. После еще секунды две на осмысление, так как мой бросок был крайне нелепым, а что нелепо всегда вызывает вопросы.

А я за это время не только поднял бревно с торчащими ветками и сучьями, оно лежало в пяти метрах. Перехватив по удобнее новое оружие, я направил его на степняка.

— А-а-а! — с криком, занося для удара бревно, или, скорее толстую ветку, я ринулся на противника.

Высохшие, торчащие в разные стороны сучья и ветки, могли бы затруднить мне использование нового оружия, но я и не собирался вот этим даром леса фехтовать. Со всей мощи, что только у меня была, я ударил степняка в голову. Он выставил саблю, но разве она поможет? Да и перерубить с одного раза мое оружие клинок степняка был не способен.

Противник не упал, но пошатнулся потерял устойчивость, и я бросился на его, сразу же с ноги выбивая саблю. Вот теперь покуражимся!..

Нет, не получилось «потанцевать». Первый мой прямой удар в незащищенный нос, как половец поплыл. Ну а дальше?.. Я бил его, пока враг не стал лишь чуть дышать. И только я оглянулся, чтобы подобрать кистень, как этот вражина попробовал меня достать ножом. Перехватываю руку врага и выкручиваю ее, отбирая нож.

Это я не очень хорошо метаю ножи, а вот в неразумную голову своих врагов, их вбиваю качественно, правда, для пущей верности пришлось по рукояти еще ударить, дабы лезвие глубоко вошло.

Сев, даже скорее упав, на поросшую зеленым мхом землю, выдохнул. Чуть догнал половца. Еще может метров шестьдесят, и все, там у них кони, ржание и пыхтение которых теперь можно было хорошо услышать. Но…это ржание приближалось, как будто коня ведут без его желания и он сопротивляется.

— Во… Десятник, кони ихние, — с улыбкой выкрикивалЕфрем еще не дойдя до меня.

Он вел за уздцы коней и один из них показывал свою строптивость, на которую, казалось, Ефрему было плевать. Тоже еще тот силач-переросток.

— Ты как тут? Почему не за мной пошел, как я приказал? — спрашивал я, стараясь быть суровым, но улыбка сама наползала на лицо.

Почему-то было приятно его видеть, да и вообще… Кони, походные сумки, трофеи с убитого половца. Прямо богатею на глазах.

— Так я пошел. Ты погнался за татем, а я в обход. У них же должны были быть кони и еще тот, кто за ними присматривает. Там новик оказался, бездоспешный, — говорил Ефрем, явно гордясь собой. — Убил я его, Господи прости.

Новик перекрестился.

— Потом я тебе объясню, что такое приказ и можно ли его толковать по-своему, — сказал я, посчитав неуместным отчитывать Ефрема.

Я звал его за собой, чтобы без вот таких геройств, на грани, даже не убить, а взять живым врага. И черт с теми конями, пусть и трофей это знатный, но жизнь важнее. Ладно… все равно еще учить десяток, да самому учиться у ратников. А пока, мы без каких-либо терзаний раздели моего половца, забирая у него все, даже пропотевшую рубаху. Не носить, так на ветошь сойдет. Бумагу делать буду с таких тканей!