Грифон

Но, кроме того, воспользовавшись царящим там беспорядком, он уничтожит некоторые бумаги, доклады, доносы и доказательства, компрометирующие целый ряд лиц. В некоторых случаях он будет единственным свидетелем того, что делает; в других же он представит бумаги, содержащие свидетельские показания и улики, испуганному взору обвиняемых и, ставя себя таким образом в зависимость от человека, о котором идет речь, уничтожит их тут же у него на глазах или же отложит это до других времен, устанавливая связи другого рода, создавая иной тип зависимости, вызывая более глубокую благодарность.

Он больше узнает о провозе книг, которые он так любит и о которых так беспокоится. В его удивительной памяти будут откладываться сведения о поведении комиссаров Святой Инквизиции в различных галисийских портах, о том, кто из них позволит за взятку доставить тюки с книгами в некоторые монастыри и в знатные дома местного дворянства. Проходят дни, и помещения суда постепенно приобретают иной вид, что вызывает враждебность Китерии, а Муньос и хранители архивов взирают на Посланца со смешанным чувством недоверия и благодарности, он кажется им странным безумцем, преступающим рамки привычного, нарушающим нормальный ход вещей. И Посланец отдает себе отчет, что именно в этом некоторые видят скрытый, а может быть, и явный смысл его деятельности. Что ж, совсем неплохо. Когда при дворе о нем пойдет речь, скажут, что он привел в порядок всю тамошнюю неразбериху. Но это и опасно, ибо не может понравиться людям, ведущим беспорядочный образ жизни. Вот он, постоянный риск, которому его подвергает жизнь. Все время нужно выбирать, решая, что именно следует предпринять, по какому пути направиться, какие дружеские отношения поддерживать, какие завязывать; и всюду есть свои «за» и «против», во всем таится опасность, тут очень легко совершить ошибку или нанести обиду. Но, может быть, именно в этом – примета зрелости: всегда идти вперед в поисках того пути, от которого жизнь пытается тебя отстранить. Быть может, это и есть зрелость: избегать тех путей, что навязывает тебе жизнь, не принимать их, а, напротив, заставлять жизнь принять тот путь, который ты наметил себе сам; не позволять, чтобы жизнь управляла тобой. Если бы это всегда было так, если бы жизнь действительно всегда управляла нами, то Посланец продолжал бы уже много лет жить в своем родовом поместье, ни к чему особенно не стремясь, волочился бы за деревенскими девками, беспрестанно меняя любовниц; а возможно, он был бы неутомимым охотником или известным обжорой или занялся бы в уединении своей библиотеки поиском сокровенных истин в книгах, подбрасывая поленья в огонь камина, предаваясь вялой грусти уходящего дня. Но Посланец захотел стать человеком, который помогает другим принять то, что навязывает им жизнь. Страшное решение, такие люди редко остаются безнаказанными.

Посланец занимается также изучением отчетов о затратах на поездки его предшественников, чтобы не слишком отстать, но и не слишком превзойти их, и тысяча пятьсот реалов на каждого из многочисленных участников инспекционных поездок кажутся ему чрезмерной суммой; потом он высчитывает, как выражается в деньгах великолепие аутодафе; тысячи мыслей, возникающих при этом у него в голове, отвлекают его от прежних рассуждений и утверждают его в осознании наступающей старости: его начинают беспокоить деньги и он ощущает настоятельную необходимость привести в порядок свое наследственное имущество. Он непременно займется этим, но позднее, в Сальседо, когда появится на свет его сын. Теперь же он просто наблюдает, как дни с привычной монотонностью сменяют друг друга; быстро растет число прожитых дней, зато уменьшается количество тех, что впереди.

Остаток времени он посвящает беседам с Деканом или визитам к своему другу врачу, который, непонятно почему, стал вдруг с ним неприветливым и замкнутым, а по вечерам он ходит на дружеские собрания, чтобы все видели, какой он общительный и работящий человек. Ему удается стать единственным представителем Инквизиции, которого приняли клир и светское общество Компостелы, к нему относятся с почтением и симпатией, а ему это так нужно. Когда с ним заговаривают о Симоне, он отвечает, будто не придавая никакого значения вопросу, не проявляя к ней никакого интереса и расположения, что уже давно ничего о ней не знает, но думает, что ребенок уже родился или вот-вот родится. Что-то переворачивается у него в груди, когда он говорит об этом.

Однако его поведение приносит ему не только друзей, но и врагов. Не зная их в лицо, он постоянно чувствует их у себя за спиной и еще раз убеждается в том, что лучше бы ему оставаться незаметным; но в некоторых случаях это совершенно невозможно. И в этом владелец Сальседо тоже убежден. Как убежден он и в том, что благоразумие требует покинуть Компостелу как можно раньше: он стал слишком заметным.

Наконец долгожданное известие приносит ему облегчение: Симона родила мальчика. Вскоре Посланец идет прогуляться по Компостеле, останавливаясь то тут то там, чтобы поговорить со знакомыми, сообщить им добрую весть и сказать, что «если будет возможность, сегодня или завтра…», «да, я поеду в Сальседо…», «где она живет у моих племянниц…», «хочу взглянуть на сына Лоуренсо, которого я буду считать своим племянником». И когда он понимает, что его исчезновение не будет воспринято ни как неожиданное, ни как излишне поспешное – «ведь она должна была родить уже несколько дней, может быть, даже неделю или две назад», – он возвращается домой и снаряжает кобылу, привыкшую к дорогам; потом он распоряжается, чтобы через некоторое время в Понтеведру выехали альгвасил и секретарь, которые должны сопровождать его в инспекционной поездке, и сообщает, что будет ждать их, вернее, сообщения об их прибытии в своем доме на площади Феррериа. И галопом пускается в путь в Сальседо.

Через две недели Посланец получает записку – ему сообщают, что альгвасила мучают кашель и ревматизм и что ввиду сильных дождей они хотели бы, если Его Преподобие разрешит, отложить отъезд до тех пор, пока не установится погода. В своем ответе он проявляет недовольство отсрочкой и просит не слишком задерживаться, но тем не менее позволяет своим помощникам остаться пока в Компостеле. Посланец счастлив и исполнен благодарности, но прекрасно отдает себе отчет в том, какие выводы могли бы быть сделаны, прояви он чрезмерную радость или хотя бы малейший намек на радость. Ребенок полностью завладел его мыслями – мыслями старика. Он наблюдает за ним с высоты своего роста, пока тот спит в колыбели, и помогает баюкать его, когда он плачет. Он даст ему имя Мартин, Мартин Абало де Сальседо, владетельный сеньор Сальседо.

* * *

В Понтеведре он наносит визит Шуршо Биканьо, которого, как ему известно теперь, после изысканий, проделанных в архиве, на самом деле зовут Хорхе Промонторьо; купец, итальянец по происхождению, для купца он «слишком большой грамотей» и слишком уж увлекается книгами, без всякого страха читая даже латинских классиков, что более чем странно для человека его звания; этот Шуршо Биканьо весьма приближен ко дворам Англии и Франции, а Галисия, как известно, является страной, соседней с Францией, а по морю граничит с Англией, и потому у ее причалов всегда полно британских судов, и оживленная торговля связывает ее с Ла-Рошелью. Шуршо Биканьо бежал из Ла-Коруньи, ибо там, на южных лиманах, торговля книгами идет особенно бойко, и Инквизиция чуть было не схватила его, он спасся только благодаря своему внушительному состоянию да хорошему к нему отношению местных жителей.

Посланец уничтожил его бумаги в Компостеле, но Биканьо никогда не узнает об этом; тем более ценным было признание, сделанное купцом однажды вечером, когда на землю уже спустились сумерки и они совершали прогулку от церкви Святой Марии к церкви Святого Франциска, спускаясь по извилистой улице Скорби, а затем по соседней улице к Хлебной площади, проходя еще пятью улицами до Печной площади, через Птичью площадь, минуя Королевскую улицу, оставляя позади корзинщиков с Зеленной площади и жестянщиков с Дровяной, а затем поднимаясь по склону вверх по Торговой улице, возвращаясь туда, откуда начали прогулку. Признание было вызвано дружеским расположением и восхищением, с которым относился к купцу Посланец Инквизиции, однако он не стал ему ничего рассказывать ни о своем участии в провозе книг, ни о Королевском Воинском Ордене, к которому принадлежал – свидетельством чему была белая рукоять его шпаги, светившаяся в темноте, – ни о многих других вещах, связывавших и объединявших их. Но Посланец узнал в тот вечер, что Шуршо исповедует лютеранскую веру, и стал относиться к нему с еще большим уважением и восхищением, чем раньше.

Проходит несколько месяцев, и зима заканчивается. Ушли в прошлое долгие дождливые дни с короткими солнечными часами, с деревьями, гнущимися на ветру, который вновь играет теперь в их кронах, слегка опушенных зеленоватой, почти что белой листвой. Душа Посланца полна тревоги: у него слишком уж много счастья; ребенок растет, к Симоне вернулась ее былая красота, так прельстившая его в свое время, так хорошо соответствующая тому, что он ожидал найти в ее душе. Симона становится прежней, она не распускает себя, не полнеет, она такая, какой была всегда и какой она навеки останется в памяти Посланца. Племянницы чувствуют, что с появившимся на свет отпрыском их связывает единая кровь, и принимают как родных и его, и его мать, к которой они относятся с уважением. Но Инквизитор неспокоен; он письмом сообщает своим помощникам, чтобы они как можно скорее прибыли в Понтеведру, иначе он сам отправится за ними в Компостелу; однако в глубине души он желал бы, чтобы они не приехали никогда.

* * *

Через десять дней он получает известие, что секретарь очень болен, и сообщает с тем же посыльным, что более ждать он не имеет права и посему пускается в путь, дабы совершить все необходимые инспекционные поездки. Его будут сопровождать местный комиссар Инквизиции, нотариус, чиновник Инквизиции и двое полицейских Трибунала, так что он будет не один. При инспекции судов первым должен подняться на борт комиссар, сопровождающий теперь Посланца, он обязан сделать это немедленно по прибытии корабля в порт, прежде чем тот окончательно пришвартуется, а полицейские в это время будут следить за тем, чтобы никто не взошел на корабль и никто с него не сошел; первым делом комиссару необходимо выяснить у капитана, какого он вероисповедания. И только после этого они продолжат инспекцию.

Первая инспекционная проверка проводится в порту Камбадос. Посланец отправляется в путь сразу же, получив известие о болезни своего помощника, в то же самое время узнав, что в порт зашел корабль, из-за шторма сбившийся с курса и прибитый ветром к берегу возле города, славного своими замками и добрым вином, которое стали делать здесь благодаря монахам-цистерианцам. Судно английское, и Посланец догадывается, что отклонение от курса было отнюдь не случайным: фок-мачта оснащена парусами и нет следов соли, всегда остающихся после того, как палубу заливает водой. Да, конечно, была непогода и в последние дни море разбушевалось, но не настолько, чтобы корабль мог сбиться с курса. Итак, корабль не сбился с курса, а сознательно выбрал другой курс.