Гримниры

В больнице мы провели час. Я заметила чуть больше призраков, чем обычно. И снова начала прокручивать в голове все, что случилось в прошлый раз, когда увидела Эхо, пока ехала вдоль садовой рощи. Я не могла удержаться и снова попыталась стереть руны с грузовика моих родителей, даже использовала свои ногти. Зачем Эхо нарисовал их? Если это, конечно, был он.

— Все еще пытаешься найти вмятину на этой развалюхе? — громко спросила мама. Она шла ко мне со стороны амбара.

Я улыбнулась и помахала ей рукой.

— Твой папа придумал новую версию. Это была воздушная яма, пробитая молниеносным выстрелом воздуха, который вызвал аварию. Ветер повалил виноградники и выдернул с корнем деревья. Он планирует проверить эту теорию с помощью усовершенствованного пылесоса для уборки листьев.

— Тогда кто создал эту молниеносную воздушную штуковину? — спросила я.

— Военные, конечно, — покачала головой мама. — Его воображение никогда не перестанет меня удивлять.

— И его фанатов, — добавила я.

Мама рассмеялась и обняла меня рукой. В другой она несла корзинку с яйцами.

— Как прошла тренировка?

— Хорошо. Команда решила после заехать в больницу навестить папу Рейн и поддержать ее. Он сегодня вышел из комы.

— Это чудесно. Представляю, как Свана обрадовалась.

— Думаешь? — спросила я, прежде чем поняла, что сказала, и сжалась, когда мама пристально посмотрела на меня прищуренным взглядом.

— Считаешь, она не горюет? — спросила она.

Я пожала плечами.

— Она всегда такая жизнерадостная, и это не изменилось, когда он пропал, или когда мы увидели ее в больнице.

— Ох, милая, — она погладила меня по щеке. — У горя много лиц. Свана Купер самая удивительная женщина, какую я знаю. Она знает, что должна быть сильной ради Рейн. Такими должны быть родители. Если она и плакала или сомневалась, что он жив, когда самолет попал в аварию, она делала это в одиночестве. В любом случае, я рада, что вы поддержали Рейн. Это то, что мне всегда нравилось в вашей команде.

— Хорошо, потому что некоторых из нас сегодня пригласили на вечеринку. Можно я пойду?

Она толкнула дверь и встала передо мной.

— Полагаю, если ты будешь ходить на вечеринки, все станет как раньше.

— Так я могу пойти?

Она с любовью поцеловала меня в висок.

— Во сколько она начнется?

— В семь, но мне еще надо подвезти пару девочек, у которых нет машины.

— Кто без машины? — спросил папа, спускаясь по лестнице.

— Друзья по команде идут на вечеринку, — сказала мама. — Чтоб дома к двенадцати.

— Мама, — запротестовала я.

— Полегче с возвращением к социальной жизни, кексик, — сказал папа. — Мы не хотим, чтобы ты взвалила на себя всё сразу. Двенадцать вполне нормально. Но если хочешь, можно в одиннадцать — пятьдесят девять…сорок пять…

— Двенадцать так двенадцать, — сказала я и легонько ударила его по руке, когда подошла к лестнице.

— Поешь что-нибудь перед выходом, — прокричала мама мне в спину.

Она каждый раз так говорила, когда я уходила на вечеринку, хотя я никогда ничего не ела. Волнение и нервы портили весь аппетит. Надеюсь, Рейн придет. Я не осмелилась расспрашивать ее в больнице, но Торин был кватербеком. А ни одна командная вечеринка не обходится без кватербека.

Я не ожидала увидеть в комнате Эхо, но все же почувствовала его присутствие, когда подошла к двери. Его пьянящий, мужественный запах ни с чем нельзя было спутать. Сердце ускорило свой ритм, я осмотрелась.

В комнате никого не было.

Проклятье. Я скучала по нему.

Шкафчик выглядел так же, как я оставила его утром, полный бардак, но кровать была помята, и на подушке остался след от головы. Он лежал на моей кровати. Затем я увидела перчатку. Прямо посередине покрывала. Он оставил ее или забыл?

Меня пронзила злость.

— Ну и катись к Хель, Эхо.

Я прошла к кровати, схватила перчатку, отбросила подушку и расправила постель. Я больше не собираюсь играть в его дурацкие игры, и сегодня у меня вечеринка, где будут нормальные парни.

В ванной я выбросила в мусорку перчатку, разделась и забралась под душ.

Час спустя, ногти были накрашены, а волосы вымыты. Я спрятала фен и расправила кудри. В больнице я скинула вес, поэтому почти все мои любимые штаны были велики. Я остановилась на эластичной юбке до середины бедра. Топ тоже сидел впору и по максимуму открывал вид на мое декольте. Я изучила свое отражение и села перед комодом, чтобы нанести макияж и уложить волосы.

Довольная результатом, я надела ботинки длиной до лодыжек, захватила куртку и вышла из комнаты. Сделав два шага, я резко обернулась, вернулась в ванную, выловила из мусорного ведра перчатку Эхо и ни с того, ни с сего надела ее на руку.

Она была сделана из мягкой кожи и плотно облегала руку. Улыбаясь, я спустилась вниз.

***

По садовой роще я ехала медленнее, чем обычно, но ничего странного не произошло. Кикер жила на другом конце города. Я заметила несколько душ, бродящих по округе. Как обычно, они бросали все свои занятия, чем бы они там не занимались, и провожали меня взглядами. Серьезно, не понимаю их влечение ко мне. Я захватила с собой в машину кочергу, так, на случай, если придется разогнать нескольких.

Когда я приехала, Ная и Сондра были у Кикер дома. Скорее всего, после тренировки они сразу пришли к ней. Хуже всего было то, что они еще не были готовы. Меня удивил их уровень волнения. Приглашение на вечеринку к Дрю было равнозначно короткому пути вверх по социальной лестнице, где царствовали качки и черлидерши.

— Шикарно выглядишь, — сказала Кикер. Она указала на перчатку Эхо. — Мне нравится. Где ты ее достала?

Мне не выпало шанса ответить.

— Как ты сделала такую прическу? — спросила Ная.

— Бигуди, — мне хотелось уже наконец уйти, но им нужна была помощь с макияжем. И с волосами. У Наи волосы вились от природы, но она выпрямляла их. Я знала, какие девушки обычно бывали на вечеринках Дрю. Коварные друг с другом и откровенно жестокие с девушками, которых они считали ниже себя по статусу.

— Мне нравится твой макияж, — сказала Кикер.

— Я могу закончить твой, если хочешь, — предложила я, ставя на комод кейс с косметикой.

Кикер переглянулась с остальными и захихикала.