Гроб Хрустальный. Версия 2. 0

Квартира у Луганова была странная, чем-то похожая на Хрустальный, - не то квартира, не то офис. В коридоре оживленно беседовали две девушки, а в комнате, где громыхала музыка, сидели на полу трое молодых людей, едва различимые в клубах сигаретного дыма.

– Сделайте потише, говорить невозможно, - крикнул в приоткрытую дверь Луганов.

Звук чуть приглушили, и Луганов сказал:

– Музыку через стены просто пиздец слушать. Все высокие частоты режет.

Они прошли дальше, мимо комнаты, которая служила кухней: холодильник, раковина и электроплитка с двумя конфорками. За столом сидел молодой парень с двуцветной головой: сложный узор из белых полос на черных волосах, подстриженных коротко, точно английский газон. Парень пил чай из большой чашки и смотрел в крошечный телевизор. Изображение на экране скакало.

Они прошли в следующую комнату. На столе - компьютер и колонки, в углу - брошенный на пол матрас, прямо как у Андрея.

– Это твоя квартира?
– спросил Глеб.

– Наша, - ответил Луганов, - это же сквот.

– Как на это… на Трехпрудном?
– спросил Глеб. Таня когда-то рассказывала ему про коммуну художников.

– Ну, типа того, - Луганов вздохнул, - только теперь все цивилизованно. Раз в месяц приходят владельцы, мы им платим две сотни и живем дальше. А как надумают сделать в здании ремонт и устроить офис - нас и выселят. Хорошо, за электричество платить не надо - мы его у конторы этажом ниже воруем.

– А Интернет?
– спросил Глеб.

– Ну, кто же за сеть платит?
– удивился Луганов.
– Чернозатонский всем давно объяснил, как надо бесплатно "Америкой-онлайн" пользоваться. Они месяц проверяют номер карточки, а ты все это время юзаешь на халяву. А потом генеришь новый номер - и опять.

Глеб кивнул. Внешность обманчива. После первой встречи он был уверен: Луганов - богатый телевизионный человек, а не артистическая богема, живущая по чужим углам и подворовывающая Интернет и электричество.

Сегодня, как и при первой встрече, Луганов был одет в черное: черные джинсы и майка с чьим-то красно-белым портретом и надписью "Kill the Pigs!". Глеб знал, что московская богема вот уже пять лет ходит только в черном, Таня всегда над этим подшучивала.

– Майку рассматриваешь?
– спросил Луганов - Круто, правда? Мэнсон как он есть.

Глеб кивнул.

– У нас был проект, - продолжал Луганов, - выдвинуть Мэнсона в Президенты РФ. Собрать голоса, все по серьезу. Но, кажется, надо, чтобы кандидат был гражданином России, иначе не канает. Так что придется за Ельцина голосовать.

– Когда выборы-то?
– спросил Глеб.

– Да ты что?
– поразился Луганов.
– Послезавтра. Прощай, халява. Столько бабок можно было заработать! Даже мне перепало: я варианты роликов для Лебедя писал. Ни один не приняли, правда, но денег все равно заплатили.

– Так ты за Лебедя голосовать будешь?
– спросил Глеб.

– А какая разница?
– сказал Луганов.
– Его потом с Ельциным сольют все равно. Это ж как два пальца обоссать.

Глеб кивнул.

– Я вообще-то не особо политикой интересуюсь, - пояснил Луганов.
– По-моему, после 1991-го уже все равно, кто у власти. Все одно воровать будут.

– Но ворюга мне милей, чем кровопийца, - улыбнулся Глеб.

– Последнее время их как-то все труднее различать, - ответил Луганов.

– Послушай, - сказал Глеб, - я тебя хотел спросить про Снежану.

– Какую?
– удивился Луганов.
– А, которая Death in June?

– Почему?
– не понял Глеб.

– Ну, смерть в июне. Она же в июне умерла, так?

– Да, - сказал Глеб.
– Так ты ее давно знаешь?

– Ну, как-то тусили вместе пару раз, - пожал плечами Луганов.

– Я все трахнуть ее хотел, но не сложилось. Хотя вроде и она была не против. Зато вот Настю оприходовал на дне рождения.

– Когда?

– А, долго ли умеючи! Сам знаешь, слово за слово, хуем по столу. В комнате, где компьютеры у вас стоят. Сначала про Тарантино, потом про клаббинг, потом про MTV - оглянуться не успела, как уже ноги раздвинула. Я люблю, чтобы все быстро. Хорошо, кстати, что поторопился - только кончили, как все и началось. Менты, допросы, труп на лестнице. Еле застегнуться успел.

– То есть вы весь вечер так и не выходили из офиса? В смысле, пока Снежану не убили?

– Ну да. Ты же сам видел - я сначала читал свою шутку. Ну, про братков.

И Луганов ткнул в листочек, прикнопленный к доске на стене. Глеб подошел и автоматически прочитал финал:

– Ну, это звучит у меня похоже, а пишется по-разному. То Ха - И - Зэ, а то Ха - Е - эР. То есть "его" и "ее".

– "Хиз" и "Хер"?

– Ну да.

– То есть из-за того, что там все мужики - пидоры, баб, что ли, никто в натуре не ебет? И у них на уме один хер?

– Постой, ты не понял. По-английски "her" не значит "хер", "хер" по-английски будет "фак".

– Надо же. "Фак", ебтыть. А как будет "пошел на хуй"?

– "Пошел на хуй" по-английски будет "фак офф".

– А как будет по-английски "пизда"?

– Не знаю, наверное так и будет - "the pizda".

– Это такой намек для своих, - сказал Луганов.
– В Сети есть страничка, где приведены результаты поиска "Альтавистой" по маске "pizd*". Там, в частности, есть человек по имени Джонатан Пиздец. Реальный человек, не виртуал. Американец какой-то.

– Круто, - сказал Глеб.

Они вышли обратно на кухню. Изображение в телевизоре стабилизировалось, и Глеб на секунду замер: Наталья Бондарчук изгибалась дугой, грудь выпирала под платьем.

– Выключи ты эту хуйню, - сказал Луганов.
– Я ВГИК кончал, меня с тех пор от Тарковского тошнит.

– Что так?
– спросил Глеб.

– Профессора заебали, - ответил Луганов, выключая телевизор.
– И вообще, людей, которые любят Тарковского, надо резать, как Шэрон Тейт.

24

Дома Глеба ждало письмо от Вити Абрамова.

"Привет, ребята, - писал Абрамов транслитом на лист.
– Классно, что я нашел это место, а то я все равно ничьих мэйлов не помню. Вольфсон, как всегда, на высоте. Узнаю брата Васю. Пишу я, чтобы вы знали мой новый мэйл - тот, который был в России, накрылся тем же, что и вся моя тамошняя жизнь. Говоря в двух словах, я влетел на приличные деньги, причем такие, что даже скинься вы все вместе, вряд ли меня выкупите. Но, к счастью, все образовалось: я вовремя подорвал и теперь на свободе. Прощай, как говорится, немытая Россия".

Вместо подписи стояло ВА, а ниже постскриптум: "Только что нашел на странице все ваши адреса. Кое-кому скоро напишу лично. Ждите".

Глеб вздохнул с облегчением. Нажав "Reply", ответил:

"Привет, Витька. Рад, что ты цел. А то свалил - ни слуху, ни духу. У меня осталась твоя карточка Visa. И еще - я хотел тебя спросить, но как-то забыл тогда: что ты имел в виду, когда говорил, что Чак хватает тебя за ноги? И где ты сейчас? Может, соберусь в отпуск за границу, повидаемся. Твой Гл".