Гроб из Гонконга

– Ее застрелили из тридцать восьмого, – сказал он. – Врач говорит, что она умерла около трех часов ночи. Слушай, Райан, почему бы тебе не признаться? И что же было в сумочке у этой узкоглазой?

С усилием сдерживаясь, я произнес:

– Может быть, я и кажусь тебе тупым и ни на что не годным сыщиком, но не считаешь же ты, будто я настолько глуп, чтобы убить клиента в своем же офисе собственным оружием, даже если бы у нее при себе было все золото Форт-Нокса?

Он снова затянулся сигарой и выпустил в меня струю дыма.

– Не знаю, но ты мог бы. А вдруг ты пытаешься играть в умника и сочинил для себя железное алиби, – сказал он не очень уверенно.

– Если бы ее убил я, то в знал бы время ее смерти. Тогда я подготовил бы алиби не на восемь тридцать, а раньше – на три часа.

Он повернулся в моем кресле, и этот скрип подействовал мне на нервы.

– Что она делала в твоем офисе в три часа ночи?

– Хочешь услышать предположение?

– Смотри, Райан, у нас не было убийств в этом городе уже пять лет. У меня должна быть какая-то история, чтобы скормить ее прессе. Любые твои идеи я выслушаю. Помоги мне – и я помогу тебе. Я имею основания арестовать тебя и бросить за решетку: улики против тебя, но я даю тебе шанс доказать, что я не прав. Так что давай свои предположения.

– Допустим, она из Фриско [1] . И ей срочно понадобилось поговорить со мной. Не спрашивай, почему именно со мной или почему она не могла поговорить с частным детективом во Фриско: предположим, что так оно и было. Предположим, она собралась лететь самолетом и решилась на это в семь вечера. Она понимала, что, пока долетит, рабочий день закончится, и поэтому позвонила. Хардвик, избавившись от меня, ждал здесь, чтобы ответить на звонок. Она сказала ему, что летит сюда и появится здесь около трех часов. Он ответил, что будет ждать. В аэропорту она взяла такси и приехала сюда. Хардвик выслушал ее, а затем застрелил.

1

Сан-Франциско.

– Используя твой револьвер?

– Используя мой револьвер.

– Вход в это здание запирается в девять. Замок не взломан. Как же Хардвик и узкоглазая сюда вошли?

– Хардвик, вероятно, прибыл, как только я уехал, – прежде, чем швейцар закрыл двери. Он знал, что я уже в пути, и спокойно мог сидеть здесь и ждать телефонного звонка. Когда она приехала, он сошел вниз и впустил ее. Там американский замок, и нет никакой проблемы открыть его изнутри.

– Тебе бы писать сценарии для фильмов, – сказал он неприязненно. – И все это ты собираешься наболтать жюри присяжных?

– Можно проверить. Ее должны были видеть в аэропорту. Таксисты ее запомнили бы.

– Даже если ее кто-то опознает, как ты говоришь, кто может поручиться, что это не ты ответил на телефонный звонок, а какой-то Хардвик?

– Он не какой-то. Если ты свяжешься со службой быстрой доставки, то узнаешь, что он послал мне триста долларов. Ты также можешь проверить, что я был рядом с домом номер тридцать три на бульваре Коннаут с семи тридцати вечера до девяти утра. После этого, хотя я и был там, проехал только один автомобиль около двух часов, но я не знаю, видел ли водитель меня. В шесть, молочник скажет вам, я был все еще там.

– И все же меня интересует, где ты был между часом и четырьмя часами ночи.

– Я был рядом с домом номер тридцать три на бульваре Коннаут.

Он пожал плечами:

– Для порядка покажи, что у тебя в карманах.

Я вывернул карманы, сложив содержимое на столе. Он посмотрел без интереса.

– Если бы я что-то у нее украл, – сказал я, – то не стал бы носить это в карманах.

Он поднялся:

– Не уезжай из города. Какой-нибудь мелочи будет достаточно, чтобы запереть тебя в камере как важного свидетеля, так что смотри в оба.

Он вышел из моего офиса, оставив двери распахнутыми.

Я собрал свои вещи, распихал их по карманам, закрыл дверь, сел за стол и закурил. Прямо сейчас у них не было против меня решающих улик, но многое зависело от того, что они найдут в ближайшее время. Хотя у Ретника куриные мозги, я понимал, что убийца, подставивший меня, даст Ретнику другую подсказку и она станет решающей уликой. Исчезновение револьвера означало, что убийца стрелял из него, и он его подбросит туда, где Ретник его найдет.

Я встал. Нельзя было терять время. Требовалось что-то срочно предпринять.

Я запер офис и двинулся к лифту. Сквозь стекло в двери Уэйда мелькнул силуэт Ретника. Он говорил с Уэйдом, собирая улики против меня. Я спешно поехал на первый этаж, прошел между двух копов у дверей к своему автомобилю. Сел и захлопнул дверцу.

Я нервничал как дурак. Мне нужно было глотнуть виски. Пить до шести не в моих правилах, но сейчас случай особый. Я потянулся вправо и открыл бардачок. Когда я нащупал бутылку, сердце мое бешено застучало, а во рту пересохло. В бардачке лежали мой полицейский револьвер тридцать восьмого калибра и сумочка из крокодиловой кожи.

Меня охватил озноб. Я точно знал, что сумочка принадлежала китаянке.

3

За полицейским участком есть большой двор, окруженный стеной высотой в восемь футов. Здесь копы паркуют свои патрульные автомобили, машины для отрядов особого назначения и автомобили для срочного выезда экспертов на место происшествия.

На одной из стен большое объявление: красные буквы на белом фоне гласят, что это стоянка только для полицейских машин.

Я проехал на своем автомобиле через открытые ворота и аккуратно припарковался около патрульной машины. Едва я заглушил двигатель, откуда ни возьмись появился коп. Его багровое ирландское лицо было искажено яростью.

– Эй! В чем дело? Разве ты не умеешь читать? – заорал он так, что его можно было услышать за два квартала.

– Ни в чем, – сказал я, вытаскивая ключ зажигания. – Я умею читать даже длинные слова.

Коп был готов взорваться. Он долго открывал и закрывал рот, пытаясь подобрать крепкие слова для такого случая.

Прежде чем он их произнес, я сказал, улыбаясь через открытое окно моего автомобиля:

– Детектив лейтенант Ретник, шурин мэра, разрешил мне парковаться здесь. Обговори это с ним, если тебе так неприятно, но не жалуйся потом, когда получишь пинок под зад.

Он посмотрел на меня так, словно внезапно проглотил пчелу. Еще пару секунд он испепелял меня взглядом и шевелил губами, а потом удалился.

Возможно, минут двадцать я всматривался в небо, прежде чем во двор въехал автомобиль Ретника и остановился в десяти футах от меня. Ретник вышел и направился к дверям полицейского участка – невзрачной постройки из серого камня.

– Лейтенант… – Я не повышал голос, но он услышал меня.

Ретник оглянулся через плечо. Он был напряжен так, как будто кто-то подталкивал его.