Гробница вервольфа (Принцесса-чудовище)

– Экая досада! А нас ведь ждут… – Она осеклась, глядя на ширму, голос ее дрогнул: – Александр Иванович! За ширмой кто-то есть. Я вижу плечо и руку.

Суров заглянул за ширму и замер. Марго видела его нелепо напряженную спину, заподозрила, что он нашел нечто необычное:

– Что там? Александр Иванович, не молчите.

Суров развернулся к ней лицом, он был потерян и озабочен:

– Вам лучше уйти…

– Да что же там? – нетерпеливо сказала Марго.

Суров не ответил, смотрел в пол.

– Там доктор? Ему плохо? – сыпала вопросами она.

– Да, ему плохо.

– Так надобно другого доктора позвать…

Марго кинулась к дверям, но Суров ее остановил:

– Доктор ему уже не поможет. Он… умер.

– Умер?! – ахнула она. – Боже мой… Как же так? Вы уверены?

– Он мертв. – Суров заходил взад-вперед, ударяя кулаком в ладонь и мучительно соображая, как быть. – А вот полицию позвать необходимо…

Неожиданно Марго решительно направилась к нему, подполковник взялся за край ширмы, преграждая ей путь:

– Не стоит на него смотреть. Он убит.

– Убит?! – выговорила шепотом Марго, не веря. А раз не верила, то должна сама убедиться. Она опустила ладонь на руку Сурова. – Я хочу взглянуть…

– Маргарита Аристарховна, там много крови.

– Я не упаду в обморок. – Видя, что подполковник не двигался с места, она потребовала: – Да отойдите же!

Ох, эти капризы и упрямство! Суров многообещающе покивал, будто знал, чем дело кончится, затем резким движением отодвинул ширму до самой стены. Марго тихо и коротко вскрикнула, прикрыв рот ладонью и вытаращив глаза.

У стены полусидел доктор Кольцов с подогнутыми ногами. Его руки были безвольно опущены вдоль тела, голова свесилась набок и упиралась в угол. Шея доктора была окровавлена, окровавлены рубашка, жилет, брюки, словно его окатили ведром крови. Кровь, успевшая подсохнуть, алела на полу. У Марго подкосились ноги, Суров мигом подхватил ее на руки и завертелся в поисках места, куда положить.

– А, черт! Эй, кто-нибудь! – Он усадил ее на кушетку напротив доктора и взял за подбородок. – На помощь! Кто-нибудь, отзовись! Маргарита Аристарховна! Черт возьми, я не умею приводить дам в чувство!

– Не ругайтесь, подполковник… – слабо выговорила Марго.

– Вам лучше? – обрадовался он, присел перед нею. – Воды принести?

– Нет! – окончательно пришла в себя Марго. – Не уходите!

– Да вода в графине на столе стоит, я только…

– Нет! Я не буду пить. Дайте руку.

Она сжала его пальцы, и тут же взгляд ее снова упал на доктора, глаза Марго расширились. Суров проследил за ее взглядом и закрыл собой труп, встав в полный рост:

– Не смотрите на него. Можете идти? Я помогу дойти до экипажа…

– Нет, нет… Все прошло.

Как гром среди ясного неба, раздался сухой голос:

– Кто зваль помощь?

В дверях застыла гувернантка – она тоже увидела доктора. Лицо ее стало вытягиваться, хотя, казалось, уж больше и невозможно ему удлиняться. Издав нечто вроде стона, англичанка грохнулась на пол, загородив выход. Суров бросился к ней:

– Мне положительно не везет сегодня.

Теперь надо было убрать мадемуазель, не переступать же через нее. Суров взял ее на руки и снова стал озираться. Марго уступила кушетку:

– Положите ее сюда, мне уже лучше.

Уложив мадемуазель, он кинулся к выходу.

– Стойте! – закричала Марго. – Не уходите!

– Надо позвать полицию…

– Нет, нет, нет! Не бросайте меня.

– Но мадемуазель Каролину нельзя оставлять одну…

– Нет, нет, не уходите. Из окна позовите.

Суров бросился к окну, свалил герань, горшок разбился. Чертыхнувшись, он высунулся наполовину, закричал кучеру:

– Прошка! Прошка, каналья! Ко мне!

– Чего изволите, ваше высокоблагородие? – очутился тот у окна.

– Гони в полицейский участок, скажи, доктор убит, пускай приедут.

Прошка умчался. Марго стояла рядом с кушеткой, прижавшись спиной к стене, и с ужасом смотрела на доктора. Подполковник, нервно отирая лоб платком, предупредил ее:

– Сударыня, не смотрите. Ежели вы еще раз лишитесь чувств, с двумя обморочными дамами мне не справиться. Помогите гувернантке.

– Отойдет сама, – неотрывно глядя на труп, обронила безжалостная Марго. – Александр Иванович, подойдите ко мне.

Он подошел, намеренно загородив труп. С минуту Марго стояла, опустив глаза и кусая губы, кажется, она что-то хотела сказать и не решалась. Суров терпеливо ждал, не задавая вопросов. Наконец Марго с трудом вымолвила:

– Вы чувствуете запах крови?

– Да. Его убили недавно…

– А недавно – значит, когда?

– Полагаю, перед рассветом или на рассвете. Я сужу по высыханию крови на полу, она подсохла лишь по краям. Вам нехорошо?

– Нет-нет, не беспокойтесь. Должно быть, это ужасно – видеть своего убийцу? – Она подняла на Сурова потрясенные глаза, ставшие темно-зелеными. – И умирать, чувствовать боль?

– На войне, Маргарита Аристарховна, такое часто случается, только там о смерти недосуг думать.

– Отчего на доктора мне страшно смотреть? Та девушка… которую мы выловили из озера… она… мне не было страшно.

– Из-за крови, – мягко ответил Суров. Он, повидавший много всего, хорошо понимал смятение и растерянность Марго. – И ту девушку вы не знавали лично, а доктора видели живым, говорили с ним, успели оценить его. Вам трудно признать факт его столь ужасной смерти. Но ничего, пройдет, поверьте.

– Дайте мне вашу руку, Александр Иванович. – Она крепко сжала его большой палец в своем кулаке и сказала: – Я хочу, чтобы вы… посмотрели на него.

– Как же я посмотрю, когда вы меня держите?

– А мы… мы вместе посмотрим…

Ну вот, опять ее, наверняка впервые увидевшую окровавленный труп, явно напуганную, донимает неуемное любопытство. Честно сказать, Суров поражался выдержке молодой женщины, другая на месте Марго лежала бы без чувств, как гувернантка, а потом целый месяц рыдала от одних воспоминаний и лечилась бы у докторов. Видя, какой внутренний барьер ей приходится преодолевать, как трудно она наполнялась решимостью, он не стал возражать. В конце концов, капризы хорошеньких женщин, даже такие экзотические, сам бог велел исполнять.