Гробовщик. Дилогия

Вторым бежал Пыж. Обоими руками он придерживал «Калашников», который неловко болтался на ремне и бил прикладом в спину. Двигался он по проторенной Баркасом тропе и ни одна из рук его не коснулась. Разве что слегка опалило ноги, когда он перепрыгивал вспыхнувший от «Жарки» забор.

Последним сорвался с места Бек. Но не успел он пробежать и десятка метров, как за него ухватилось сразу две руки. Сталкер с трудом устоял на ногах. Выстрелил в одну. Попал или нет, но так и не думала отпускать. Пока засовывал пистолет в кобуру, пока доставал из ножен свой нож, рук стало с десяток. От сильного рывка Бек упал на спину. Но не на землю, а на торчащие из-под земли раскрытые ладони, которые тут же стали передавать лежащее на них тело друг дружке. Бек орал и изворачивался, махал ножом, пытаясь отрезать хоть одну «руку» – всё тщетно. Его тащили и тащили куда-то. Наконец движение остановилось. Державшие Бека руки накрепко, не пошевельнёшься, припечатали его тело к земле. Он лежал и смотрел в небо.

Синее, безоблачное небо…

– Отпусти его! – услышал Бек голос Алеси.

У самого его лица из-под земли влезло несколько мускулистых рук, которые начали делать пальцами какие-то знаки.

– Я знаю, – снова услышал он голос девушки. – Я знаю. Я знаю, что ты голоден. Но он – разумный. Разумный – не еда. Разумный – собеседник…

Пальцы на руках, которые торчали у лица Бека, мельтешили, будто лопасти маленьких вентиляторов.

– …Он не может быть твоим врагом. Ты его не знаешь, – продолжила Алеся. – Что? Да он стрелял в тебя. Он испугался. Он больше не будет. Он извинится.

Рук, прижимавшие Бека к земле, ослабили хватку. Потом и вовсе – отпустили. Сталкер с трудом поднялся на ноги и остолбенел. Прямо перед ним зияла глубокая воронка, на дне которой шевелились какие-то белёсые не то корни, не то щупальца. Из воронки вилась ввысь эдакая длинная, метра три, косичка, сплетённая из тоненьких ниточек. А на конце её, будто воздушный шарик, висел огромный человеческий глаз. И этот глаз со злым прищуром пялился на них с Алесей.

В этот момент девушка ткнула его в бок своим локотком и тихо потребовала:

– Извинись!

Бек оторопело глянул на неё, но тут же взял себя в руки и с лёгким поклоном произнёс:

– Приношу свои извинения. Больше этого не повторится.

Пальцы снова замелькали.

– Он хочет, чтобы ты стал на колено и поцеловал ему руку, – перевела Алеся.

Бек покраснел от гнева, но девушка тихо сказала:

– Жить хочешь? Целуй!

И Бек, скрипя зубами от унижения, подчинился. При ближайшем рассмотрении никакими это оказалось не руками. Странные пятипалые отростки, похожие на стебли растений телесного цвета. Они пульсировали, будто дышали, а та «рука», что поднесли к губам Бека, ещё и выделяла какую-то зловонную слизь.

Поцеловал. Украдкой вытер губы. Посмотрел на Алесю. А та уже еле стояла на ногах. В глазах – красные прожилки, будто несколько ночей не спала, от левого уха по щеке – кровавая дорожка.

– Пойдём, – сказала и пошатнулась.

Бек бросился к ней, поймал за талию, перекинул её руку себе через шею. Повёл, чувствуя, как таращится им в спину злобный глаз.

– Не оборачивайся, – шепнула девушка. – Что бы ни случилось – не оборачивайся.

Но ничего и не случилось. Руки-отростки втянулись под землю, «Жарку» они обошли с другой стороны. А на окраине деревни у разведённого костра их ждали Баркас и Пыж. Причём у последнего сиял на пол-лица багрово-фиолетовый синяк.

– Алеся! – бросился Пыж им навстречу. – Что с тобой?

Он подслеповато щурился подбитым глазом.

– Ей отдохнуть надо, – сказал Бек, аккуратно присаживая девушку на деревянную колоду.

Баркас молча протянул ей кружку со свежезаваренным чаем. Правая ладонь его была обмотана бинтом.

Алеся приняла напиток, глянула в сторону центра деревни, её передёрнуло.

– Что это было? – спросил Пыж у Бека.

Тот пожал плечами:

– Мало ли нечисти в Зоне. Откуда только берётся…

– Я про такую…, такое и не слышал никогда, – пробормотал Пыж. – Это всё Выбросы. Мне Степаныч – охранник с Янтаря, рассказывал, что от Выбросов сильно живность мутирует.

– И от Выбросов, – подтвердил Бек. – И от Монолита. Он тоже, говорят, излучает – будь здоров! Не зря же внутри разрушенного энергоблока обитает.

– А ты и до Монолита доходил? – спросил Пыж.

– Сидел бы я сейчас здесь, – усмехнулся Бек. – Один раз только станцию издалека видел. Мы тогда пятёркой схрон по карте Клопа искали.

– Это у которого из конечностей только одна рука осталась? И как – нашли?

– Нашли, – грустно усмехнулся Бек. – Только до нас там кто-то успел похозяйничать. А Клоп до сих пор уверен, что мы его «кинули». Как увидит – давай скрипеть своими протезами, да грозиться…

– Ему ребята новое погоняло придумали, – улыбнулся Пыж. – Теперь он – «Шелезяка».

Бек посмотрел на Алесю.

– Ты как?

Девушка кивнула головой, мол, нормально всё, сделала глоток чая и вдруг сказала:

– Это не местная тварь. Это старый гриб. Старый и злой. Он где-то в восточной Сибири обитал. Ему лет триста, если не больше. Около его грибницы лагерь для глухо-немых врагов народа построили. Он у зеков знаками общаться и выучился. Наделал ям-ловушек и стал в них заманивать дурачков, что в его сказки поверили. Нажрался человечины, в силу вошёл, решил, что никто ему не ровня. Когда лагерь ликвидировали, пополз под землёй к человеческому жилью, да наткнулся на лагерь нефтяников. А те, как стали у них люди пропадать, залили местность нефтью, да подожгли. Чуть вся грибница не сгорела. С тех пор этот гриб сидел под землёй, как крот, лишь водой дождевой питался. И только когда Монолит о себе заявил, пополз сюда через всю Сибирь, да через Уральские горы, под городами и реками. И ни человечка по пути не тронул. А когда в Зону прибыл, Монолит ему эту деревню на прокорм и дал. Но с условием: тех, кто ему ответит, типа – разумных, не трогать.

– И много сталкеров ему ответили? – спросил молчавший до этого Баркас.

– Я первая, – ответила Алеся и снова отпила чая.

13. День второй. Пятница-проказница (продолжение)

Стоянку у Диброва покинули в полдень, и рассчитывали сегодня засветло добраться до Лубянки. Минут через десять слева показалась площадка, огороженная ржавой сеткой-рабицей, на которой трепыхалась, вот-вот упадёт, табличка «ПуСО». Внутри было с десяток ангаров под одной, заросшей травой и кустами, крышей и воротами нараспашку, огромный резервуар с хлипкой покосившейся лестницей на боку, осевшая на гнилые покрышки автоцистерна с выбитыми стёклами. Асфальт был весь в трещинах, в серо-желтых пучках травы. Вывороченная с корнем высокая ива, упавшая и подмявшая под себя одну из секций забора, довершала картину.

– Что это за «ПУСО» за такое? – спросил Пыж, когда они проходили мимо. Ему никто не ответил, но он и сам нашёл ответ на свой вопрос на ещё одной табличке. Теперь это был указатель на металлической трубе, на котором всё ещё можно было разобрать слова.

– Пункт Специальной Обработки, – вслух прочитал Пыж. – Может пошарим? В таких вот ангарах добрый хабар случается.

Он всё ещё не отошёл от лезших из-под земли «рук». Поэтому был излишне деловит и чрезмерно болтлив.

Остальные члены из группы никак не отреагировали на эти слова, ни один не замедлил шагов. Только шедший следом за Пыжом Баркас похлопал его по лечу и, когда тот обернулся, поравнялся и на ходу протянул ему какую-то штуку.