Гром над городом

– Вазу. Высокую, мне по пояс. Отшлифованное большущее «яйцо» из голубого шеджимирского хрусталя, окованное серебром. Четыре серебряные ручки в виде драконов – полые, в них и ставятся цветы на длинных стеблях. Но главная ценность – «яйцо». Цельный обработанный кусок хрусталя, а внутри – редкая игра природы: посторонние вкрапления образуют что-то вроде маленькой фигурки дракона. Как зародыш в яйце.

– Ух ты... И сколько же стоит такое диво?

– Про это мне ничего не говорили. Зато сказали, что если вазу удастся найти и продать, деньги достанутся тебе. Но поторопись: Хранитель уже собирается в дорогу.

С этими словами незнакомка шагнула к двери и исчезла за порогом, оставив потрясенного Вилирата, в душе которого сражались жадность и страх.

* * *

Особый десяток уставился на босоногое явление. Явление приветливо улыбалось.

Первым опомнился Ларш:

– Июми, да? Не знаю, Июми, в какую игру ты играешь, но ступай домой и скажи маме, чтобы она надрала тебе уши.

– Моя мать – Риати, она была богиней мудрости, письмен и правосудия, – обиженно ответила девочка. – Она никого не драла за уши. Может быть, она пощадила бы даже тебя, дерзкий человек.

Авита захихикала. Остальные с трудом сдерживали улыбки. Только Сверчку было жаль девочку, которой сейчас попадет.

– Господин Ларш из Клана Спрута командует особым десятком, – быстрым шепотом предупредил он девчонку.

– Так ты здесь главный! – обрадовалась девочка, глядя мимо Сверчка на Ларша. – Но почему ты рассердился, вождь? Разве к тебе каждый день приходят богини и предлагают помощь?

– Вот только богинь мне... – начал было Ларш, но осекся. – Погоди! Как ты сюда попала? Дежурный стражник внизу отлучился?

– Ты о том верзиле, что торчит у входа? Он не хотел меня впустить. Пришлось отвести ему глаза.

– Отвести гла... Так. Ладно. По первому и второму этажу ходят стражники. И никто тебя не остановил, не вывел отсюда?

– Если я хочу быть незаметной, меня никто не видит. Когда я плыла сюда на корабле, я не все время сидела в трюме. Выходила подышать морским воздухом, матросы не глядели в мою сторону. В порту я спустилась по якорной цепи, этого тоже никто не заметил.

Авита перестала ухмыляться, шагнула к девочке:

– Погоди, Июми, ты в Аршмире совсем одна? Без родных, без друзей?

Девочка взглянула ей в лицо и ответила серьезно:

– Женщина, ты мне нравишься. Ты умна и смела, у тебя добрые глаза. К тому же я чувствую в тебе особую силу, которой нет в остальных. Ты – бхайта?

– Это как ты ее обозвала? – поинтересовался Даххи.

Авита вспыхнула, обернулась к наррабанцу и отчеканила:

– Разве трудно догадаться? Она сказала, что я колдунья!

– Я еще не слышала этого слова по-грайански, – пояснила Июми. – Почему ты гневаешься, женщина?

– Так, хватит! – рявкнул десятник. – Гневаться тут могу только я! И буду!.. Откуда ты явилась, чудо в простыне?

– Далеко отсюда, на островах, которые вы называете Непролазными, люди поклонялись моей семье. Отец мой – Грух, бог войны и поединков. Он хотел воспитать меня своей помощницей, но старейшины, вожди и жрецы всех островов посовещались и запретили ему это.

– Запретили? – не понял Гижер. – Люди? Богу?

– Ну да, – простодушно ответила Июми. – Они решили, что чужеземцы все равно вязнут в наших лесах и болотах, поэтому нам одного бога войны вполне хватает. А поединков вообще чем меньше, тем лучше. И велели, чтобы я помогала матери. – Она обернулась к Авите и жалобно спросила: – Я понятно объясняю?

– Что ты, милая, ты прекрасно говоришь по-грайански! Как ты выучила наш язык?

– Отряд чужеземцев высадился на наш остров. С ними был Нурфер, он рисовал карту. Нурфер заболел. Чужеземцы побоялись заразиться и бросили его. Наша бхайта... колдунья, да, теперь я знаю это слово... вылечила его, он остался с нами. Я учила его язык.

– Ты выучила его отлично!

– Конечно. Я дочь богини мудрости.

– С этим понятно, – перебил Ларш, которому ничего не было понятно. – А чего тебе не сиделось на островах?

– Мне там сиделось! Мне там хорошо сиделось! Это все Ууруу! – топнула Июми босой ножкой. – Бог подземного огня, отец моего отца, старый глупец! Он слишком полюбил пальмовое вино и спьяну не уследил за вулканами! Залил лавой почти весь Жабий мыс! А с Синих скал люди спасались на лодках, бросив дома. Собрались старейшины, вожди и жрецы со всех островов и решили, что такой бог им не нужен. Ему нельзя доверять, он может наделать еще больших бед. Но ведь богов не изгоняют по одному, только всей семьей – это все знают, верно?

– А... ага, – слабым голосом отозвался Ларш. – Все знают. До единого.

– Вот... – грустно кивнула Июми. – Жрецы разрушили наши плетеные храмы, сломали наши глиняные фигурки, разбили жертвенники и запретили всем произносить наши имена. Мы собрались на мысе Крабового Панциря, простились... я обнимала маму и плакала. А потом мы разошлись в разные стороны, поодиночке, как заведено испокон, как ушли те, кто был до нас. А жрецы уже начали плести новые храмы, лепить новые фигурки и призывать новых богов.

Авита шумно вздохнула. Она явно увлеклась рассказом и сочувствовала девочке.

Но вредный Алки влез с вопросом:

– Разошлись? С острова? Это как – по воде, что ли?

– Да, – просто ответила Июми. – По воде. Море было спокойное, я шла и плакала. Долго шла. Не помню, сколько дней. Но однажды почувствовала, что море прогибается под моей ногой, я проваливаюсь в воду по щиколотку. Я вспомнила слова матери: вдали от родных островов я начну терять божественную силу. Я испугалась, что утону, и послала пролетающую мимо чайку поглядеть сверху, нет ли поблизости суши. Взором чайки я увидела сверху крохотный островок, к которому причалил корабль. Позже я узнала, что моряки запасались там водой. Я поспешила туда, незаметно поднялась на борт, спряталась в трюме и добралась до Аршмира.

– Во складно врет! – умилился Алки. – Даже у меня бы так не вышло!

Июми даже не глянула в его сторону.

– Я закончила свой путь. Хочу остаться в этом городе. Двое незнакомцев предлагали мне работу: спать с мужчинами. Я не поверила – кто станет платить за такие пустяки? Тогда они рассердились, один достал нож... Кстати, добрые люди, не знаете ли, как эта вещь складывается?

Никто не заметил, откуда в руках девочки возник нож с серебряной рукояткой – кажется, она извлекла его из складок своего оранжевого «одеяния». Возник – и лег на стол перед Ларшем.