Громовая жемчужина

— Разрешите дать вам совет? Постарайтесь больше не приезжать на эту гору без крайней необходимости. Если снова начнут беспокоить видения, не давайте им сбить вас с толку… а пройдите обряд очищения, как вам посоветовал старший муж.

— А если обряд не поможет?

— Тогда — делать нечего, — приезжайте сюда снова. Будем вместе обсуждать ваши видения и предчувствия.

Касима рассмеялась и взглянула на лицедея гораздо благосклоннее, чем в начале беседы.

— Может, сразу начать с последнего совета? — игриво спросила она, поднимаясь с травы. — Мне очень полегчало после нашего разговора, мастер Звезда. Признаюсь, ваши манеры, — вернее, их отсутствие — не очень мне по нраву, но теперь я вижу, что под бесцеремонностью скрыто доброе сердце, способное чувствовать и сопереживать. Пожалуй, мы с вами сумеем подружиться.

— Это честь для меня, — церемонно ответил Сахемоти, тоже поднимаясь и кланяясь.

Они вместе дошли до площадки у подножия горы, где кипела стройка, а княгиню ожидала ее свита, и там простились, довольные друг другом, хоть и по разным причинам. Сахемоти думал о том, что по пустяковой причине едва не сорвалась вся его затея. Касима же мысленно перебирала предлоги для очередного визита на гору.

— А ведь с нашей пьесой та же история, что и с безымянными богами, — задумчиво сказала она, расставаясь с Сахемоти. — Имя рыбака известно. А имя морского бога — нет. И принцессы тоже. Попросту Морская дева…

Поздно ночью, когда княжеский кортеж прибыл в замок Ниэно и смертельно уставшая Касима наконец упала в постель, Ринго, ее младший муж, вдруг сказал:

— Знаешь, Иро… Только не сердись. Пока вы ездили на побережье, я приказал собрать сведения о твоем лицедее, Терновой Звезде.

— Что? — Касима резко подняла голову с его плеча. — Каком еще лицедее?

— О том самом, который организует для тебя театр в старинном духе на горе Омаэ.

— Проклятие! Все-таки кто-то проболтался! Так и знала — никакой секрет нельзя доверить…

— Ты же знаешь, что секреты — это моя специальность… Так вот, о лицедее. Иро, это не человек, а призрак.

— Что?!

— Я имею в виду, он возник словно из воздуха. Словно барсук из чугунного котелка. Никто не слышал ни о нем, ни о его труппе. А преподобный Кагеру, кажется, назвал его «самым известным актером севера».

— Он говорил с чужих слов. Все лицедеи перехваливают себя и безудержно хвастаются, — сонно сказала Касима, заворачиваясь в одеяло.

— Нет, ты не поняла, — не унимался Ринго. — Такого театра вообще нет. И не существует кукольника по имени Терновая Звезда. Кстати, очень подозрительное прозвище.

— Почему?

— «Терновая звезда» — это океанский моллюск с южного побережья Тайхео. Такой черно-пурпурный, игольчатый, с пятью щупальцами. В горных реках Лесного Предела, как ты догадываешься, он не водится.

— Послушай, милый, — сердито отозвалась княгиня. — Я бы тебя послушала, если бы не увидела своими глазами танец мастера Звезды. Он — гениальный актер!

— Угу, — проворчал муж. — Многие мошенники — гениальные актеры.

— Ты и в собственной спальне скоро будешь ловить врагов дома Касима! Что я тебе, торговка на базаре, у которой хотят выманить связку монет? Как меня может обмануть какой-то провинциальный комедиант?!

Касима отвернулась, накрывшись одеялом с головой, давая понять, что собирается уснуть. Однако упрямый супруг, вместо того, чтобы умолкнуть, пробормотал, как бы про себя:

— Вот и я думаю — как?

Касима чуть не вспылила, но в последний момент сдержалась. Гнев по пустякам недостоин главы семьи, а уж тем более, хозяйки провинции. Она глубоко вздохнула, изгоняя раздражение, и медленно повторила про себя мудрые слова матери, которые всегда помогали ей проявить терпение в семейных и придворных неурядицах:

«Мужчина — это ребенок, который никогда не станет взрослым. Таким уж его создали боги. В детстве он играет в солдатиков и в войну, а когда вырастает, ничего не меняется — только игрушки становятся больше и опаснее. Ни один мужчина не видит великих основ жизни, не способен отличить главное от второстепенного, вечное от преходящего. Будь снисходительна к мужчинам, не требуй от них невозможного. Обязательно показывай своим мужьям, как ты ценишь их старания преуспеть в своих занятиях, иначе они расстроятся и могут сделать что-нибудь неприятную глупость — назло или просто с досады. Мудрая женщина не будет вмешиваться в игры ребенка…»

Поэтому, вместо того, чтобы обрушиться на мужа с руганью, Касима обняла его и промурлыкала ласково:

— Что бы я делала без твоей поддержки! Пожалуйста, милый, оставь в покое мой любительский театр! Раз уж ты всё выведал, так давай сохраним секрет вместе — пусть он останется тайной хоть для кого-то! Актера мне привел преподобный Кагеру, человек проницательный, уважаемый, достойный доверия — мне его рекомендовал сам настоятель монастыря Семи Звезд в Асадале…

— Опытному жулику монаха обмануть труд невелик, — проворчал Ринго едва слышно, чтобы не услышала Касима. А про себя подумал: «Сколько лет прошло, а поневоле пожалеешь, что нет больше принца Имори. Вот кто всё про всех знал. Что самое обидное, и прикончили-то его напрасно — архивами нам все равно воспользоваться не удалось… Ну ничего, время у меня есть. Рано или поздно этот тип, Терновая Звезда, себя выдаст. И тогда Иро поймет, кто из нас был прав…»

Глава 18. Хозяйка приливов

С самого утра с океаном происходило что-то непонятное. С криками носились стаи чаек, словно под волнами мигрировали огромные косяки рыбы. В отлив вода ушла дальше, чем обычно, оставив на песке шевелящееся месиво из водорослей, крабов и медуз. Артельщики отправились вдоль линии прибоя насобирать мидий на обед, но вскоре с криками прибежали обратно:

— Сюда плывут вани! — орали они. — Вон там их целая стая!

— Да какие же это вани, — фыркнул Анук, вглядевшись в темные силуэты, выпрыгивающие из воды на горизонте. — Самые обычные морские собаки. Они умны и любопытны, но обычно людей сторонятся…

Стая морских собак подплыла почти к самому берегу. Морские твари, похожие на серых крутолобых рыб, долго играли в бухте, оглашая побережье пронзительными криками.

— Правда, странно, брат? — обратился Анук к Сахемоти. — Почему их сюда занесло? Лето выдалось жаркое, но все равно им в этих краях слишком холодно…

Сахемоти пожал плечами. Он один не казался удивленным, вел себя как обычно и вообще не смотрел в сторону моря.

К вечеру на море установилось полное безветрие. Морские собаки уплыли, разлетелись стаи чаек. Никто поначалу не обратил внимания на необычно высокий прилив. Вода с тихим вкрадчивым упорством наползала на берег. Незаметно, пядь за пядью, она накрыла полосу пляжа, добралась до прибрежных дюн, подмочила корни сосен, где устроил шалаш Анук. Плотники дважды перетаскивали вещи, с немым изумлением наблюдая, как вода неторопливо и бесшумно подкрадывается к недостроенной сцене. Казалось, еще немного — и все их труды пойдут прахом. Но, не добравшись десятка шагов до нижней каменной террасы, прилив наконец остановился. А вскоре вода начала понемногу отступать.

Уже протянулись длинные вечерние тени, но никто не торопился покинуть сосновую гору. Артельщики, затаив дыхание, следили за причудами океана.

— Море сошло с ума! — шептались между собой они, вспоминая рыбачьи байки о клювоголовых морских демонах, которые вылезают на берег по ночам и задорого покупают души рыбаков. Смелый и отчаянный, посвященный в тайну (а знают ее все жители побережья от мала до велика) поступит так: серебро возьмет и низко поклонится демону, желая ему здравствовать до скончания века и всячески его, мерзкого, восхваляя. Туповатый морской демон поклонится в ответ — и его мозги вытекут на песок, как суп из котелка. После этого забирай серебро и спокойно иди домой.