Гросс
Шрифт:
— Ты серьезно?
— А что? Бешеной собаке семь верст не крюк!
— Ну, наверное…
— Тебя что-то смущает?
— Понимаешь, судя по Танькиным рассказам, родители у нее уж больно суровы. А брат вообще людоед…
— Это тот, что на «Нерюнгри» механиком служит? Как его там по имени-отчеству? Михаил Дмитриевич?
— Ну да.
— Не бойся. Если сватами выступят наследник престола и сенатор, думаю, даже они не откажут. Заодно и в Сеул заскочим, а то мне эта вся лифляндская холодрыга, слякоть и прочие атмосферные явления уже немного поднадоели. Хочется тепла и солнышка. Развеяться немного… Ну, и приют навестим, помнишь, сам предлагал? Можем и твоего папеньку сыскать, раньше
— Да…
— Одним словом, решено. Устроим нечто вроде прогулки. И команду в рейсе сколотим поплотнее. А то пока ровно чужие… Не порядок…
— Это верно! Мужики они все мировые, но пока сложно им. А в тесноте корабельной всем не до чинов будет…
— Вот и я о чем…
Всем известно, что рабочий кабинет самодержца всероссийского — это святая святых, и вход туда посторонним заказан, в особенности, если его величество занят важными государственными делами. Но как из всякого иного правила имелись и исключения. Например, Императрица Евгения, свято уверенная, что уж во дворце-то имеет право на все!
Не обратив ни малейшего внимания на жалкие попытки сопротивления камер-лакеев, государыня грудью проложила себе дорогу и неотвратимо как судьба возникла на пороге кабинета.
— Сашка, нам нужно серьезно поговорить! — громко заявила она, как только слуги прикрыли за ней двери.
— Прямо сейчас? — оторвался от изрядно наскучивших ему бумаг Александр III.
— А когда?! Скажи мне. Нет, я жду! — подпустила патетики императрица. — Ночью ты хочешь спать, за завтраком неудобно, на малом выходе неприлично, обедать ты будешь в Адмиралтействе, а я снова останусь наедине со всеми проблемами!
— Хорошо, — вынужден был согласиться царь. — Я тебя слушаю. О каких проблемах идет речь?
— То есть, ты хочешь сказать, что ничего не знаешь?!
— Абсолютно.
— Нет, это даже как-то…
— Дорогая, может быть, ты все-таки скажешь, в чем дело?
— Ах вот значит как? Впрочем, ничего иного я от тебя и не ждала. Ну, хорошо-хорошо, я буду играть по твоим правилам. В конце концов, кто я? Всего лишь слабая женщина…
— Женя!!! — начал терять терпение царь.
— Что? Ты кричишь на меня? Мало того, что я разлучена с нашим единственным сыном и наследником, так еще и ты…
— Господи, дай мне сил! Ну что, по-твоему, не так с нашим сыном?
— Да все не так! Буквально все!
— Изволь объясниться!
— Он уже две недели не показывается дома. Отказывается со мной встречаться, принимать небольшие посылки со сладостями и выпечкой, которые я ему посылаю. Под смешным предлогом, что, видите ли, не положено. Больше того, он не приехал даже на Пасху…
— Погоди-погоди, — прервал стенания император. — Ты, что же, и впрямь ему пирожные отсылаешь, словно маленькому? Рассмешила, матушка, до слез… Он теперь пилот-стажер! Кстати, как ты и просила, к слову. Так чего же ты от меня теперь хочешь? Все стало по слову твоему… Вот вечно с вами, женщинами, так…
— Прекрати. Мне стало известно, что Николай несет вахты, занимается лично работой механика! Но ведь он пилот!
— Рейдеры, что с них взять… — пожал плечами царь. — Народа мало, в аврал все работают, включая капитана. Который, к слову, гросс, миллионер и сенатор…
Было очевидно, что и от бдительного ока государя не ускользнули подробности недавних событий.
— Но что же делать?
— А ничего. После того, как было принято решение о стажировке на борту «Ночной Птицы», я вызвал Колычева, и мы с ним в подробностях обговорили правила прохождения службы Николаем. И права, и обязанности
его командира. Так что теперь или наш сын сам прекратит этот водевиль, или пройдет все честно, как всякий прочий курсант. От начала и до конца. Что, как я думаю, не так уж и плохо. Предок наш — Петр Великий — не чурался учиться и своими руками трудиться у станка. Не зазорно и Николаю будет освоить азы летного мастерства.— Но… Он еще и не желает видеть принцессу Елену-Августу…
— Ничего, она подождет, не переломится… Не велика птица… Бог терпел и нам велел, а уж этой кандидатке в невесты и подавно… Все. Разговор окончен. А теперь, будь любезна, выйди. Мне надо еще поработать.
Оставшись один, государь с некоторым недоумением посмотрел на скопившиеся на его столе бумаги. Рабочий настрой был начисто уничтожен, и с этим нужно было что-то делать.
— Нифонтов! — негромко позвал он, и через секунду рядом с императором материализовался тафельдеккер. [1] — Кажется, скоро Адмиральский час?
— Прикажете коньяку? — правильно понял монарха старый слуга.
— Нет, братец, — вздохнул самодержец всероссийский. — Тут без водки, пожалуй, не обойтись!
[1] Тафельдеккер — придворный служитель в обязанности которого входила сервировка стола и заведование столовыми приборами.
Глава 21
С появлением новых людей в экипаже «Ночной Птицы» наконец-то появилась возможность почти штатно распределить задачи и сформировать расписание вахт. Пригожин занял место бортрадиста, Богомаз получил под начало десантный отсек, матросский кубрик, а заодно занял должность вахтенного начальника.
Белов с Шишкиным и Ларкин с Кимом стали стрелками на появившемся, наконец, штатном вооружении их маленького корабля. Позаимствованные на опытном производстве четыре спаренные установки автоматических 23мм орудий обеспечивали круговую оборону от любого бота или истребителя. Конечно, против корвета или чего-то крупнее это было явно недостаточно, но «Ночная Птица» для воздушных баталий и не предназначалась.
Вообще, получившие задание конструкторы кинулись разрабатывать самые причудливые проекты вооружения, включая установку 57мм, 76мм и даже более крупных палубных орудий, но заказчик не оценил их креативности. Полноценного артиллерийского корабля все равно не получалось, а вот проблемы с быстрым переходом в подводное положение становились непреодолимыми.
Управление осталось без изменений. Основной, он же воздушный, пост располагался в немного выступающей из корпуса рубке, резервный — внутри. Последним, впрочем, пользовались только во время погружения.
В отличие от просторных рубок фрегатов и корветов, рабочее место пилотов на «Ночной Птице» было довольно аскетичным и тесным. Два кресла: левое традиционно для командира, то есть Марта, второе для его бессменного «правака» [1] — Тани. Чуть сзади, практически впритык к люку, откидное сиденье. Судя по всему, изначально оно предназначалось для штурмана, но в последнее время использовалась стажерами. Сначала Александрой, а теперь Николаем. При необходимости они менялись местами с одним из пилотов.
Остальные члены экипажа располагались внутри. Отдельные посты были только у стармеха и радиста. Остальные располагались по способности.
На все про все — тридцать метров от носа до кормы и три с половиной метра ширины корпуса. Не так уж и мало, если подумать… Впрочем, «Ночная Птица» и не предназначалась для долгих «автономок». Пришли, сделали дело, ушли и на базу. Так что особого комфорта и не предполагалось изначально.
— Что там с метеосводкой по маршруту? — не оборачиваясь, спросил Март у стажера. — Какой нам дают эшелон?