Грот Посейдона

— А банкет еще продолжается. — Доминик дошел до конца лестницы. — Его самые близкие друзья уедут только после завтрака.

— Вертолет возвращался?

— Нет. — Он дотронулся до своей шеи. — Не возвращался.

Она кивнула.

— Значит, я правильно сделала, что уехала.

— Отец был рад, что ты пришла.

— Я пришла из-за тебя.

Их глаза встретились.

— Иза…

Она остановила его.

— Не надо! Только не говори, что это была плохая идея.

— А разве нет? Взгляни на меня хорошенько, Изабелла.

Она не сводила глаз с его лица.

— Я люблю тебя.

— Нет! Посмотри на меня. — Он рванул ворот своей белой рубашки. — Посмотри на это.

— Да, у тебя шрамы, — сказала она спокойно. — Ну и что? Я все равно люблю тебя.

Доминик затаил дыхание.

— Мне кажется, тебе следует больше доверять мне, — сказала она сердито.

— Это безумие!

— Почему?

— Хочешь, чтобы я перечислил тебе все причины?

Изабелла положила ладонь на его руку.

— Все они могут быть устранены.

Он покачал головой.

— Только не эта, — показал он рукой на свое лицо.

— Я люблю тебя и хочу быть с тобой.

— Это ты сейчас так говоришь, но рано или поздно уйдешь от меня. Ты устанешь оттого, что люди будут постоянно шептаться за нашими спинами. Устанешь видеть перед собой такое лицо. Я пережил достаточно боли в своей жизни и больше не хочу этого.

Изабелла вздернула подбородок и взглянула ему прямо в глаза.

— Поэтому ты решил первым уйти от меня? Так?

— Ничего подобного…

— Именно так! — Она дотронулась до его щеки. — Кому удалось убедить тебя в том, что никто не сможет тебя полюбить?

— Я…

— Это ложь, Доминик. Я люблю тебя.

Она медленно сняла с него смокинг.

Дрожь охватила все его тело.

Галстук-бабочка последовал за смокингом. Изабелла потянулась к нему и поцеловала.

— Не надо сопротивляться, — пробормотала она. — Пусть это случится.

Он и сам страстно хотел этого.

— Это безумие!

— Пусть.

Ее глаза сияли. Она взяла его за руку и повела в свою спальню.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Неожиданно проснувшись, Изабелла поняла, что лежит одна. Она повернулась. Доминик в задумчивости стоял у дверей балкона.

Вся ее уверенность после предыдущей ночи мгновенно испарилась.

— Ты давно проснулся?

— А я и не спал, — сказал он, не оборачиваясь.

Изабелла села. Они занимались любовью… но это ничего не изменило.

— Доминик?

— Ты спи.

Она спустила длинные ноги с кровати и, закутавшись в простыню, подошла к нему. Потом прижалась щекой к его голой спине и обвила его руками.

— Ты все равно уезжаешь, да?

Он кивнул. Она почувствовала, как к горлу подступает ком.

— Почему?

Доминик повернулся и прижал ее к себе.

— Думаю, что ты это знаешь…

— Я могла бы поехать с тобой.

— Не можешь без того, чтобы за тобой не увязалась вся мировая пресса. А я не могу так жить. — Он положил руки ей на плечи. — Нам надо поговорить.

Нет, захотелось крикнуть Изабелле. Не надо нам говорить. Надо целоваться и обнимать друг друга…

Доминик взял ее лицо в свои ладони и поцеловал. Поцелуй был нежным, но… слишком коротким. Он отстранился и заглянул в ее глаза.

— Может быть, нам следовало принять меры предосторожности?

Она не сразу поняла его. Меры предосторожности? О чем это он? И тут ее осенило. Он же о ребенке.

Она замерла.

— Нет. — Изабелла провела ладонью по своим спутанным волосам. — Думаю, что в принципе такое вполне возможно… но не сейчас. Сейчас нет.

Страшная правда заключалась в том, что она была бы не против зачать от него ребенка. Особенно, если бы это помогло ей удержать его. Может, было грешно хотеть таким путем привязать его к себе?

— Я не подумал. Извини…

— Мы не планировали прошлую ночь. — Она пыталась удержать непрошеные слезы. — Так случилось. Мы…

— Мне следовало подумать об этом, но Иоланда была единственной женщиной, с которой я занимался любовью.

До прошлой ночи. Изабелла подняла глаза.

— Тебе было трудно? Быть со мной, я хочу сказать?

— Нет. Нет. Ноя должен был подумать о том, что ты сможешь забеременеть.

— Тебе не надо ни о чем думать.

Ну почему он не мог сказать ей, что любит ее и хочет создать с ней семью?

— Не могу поверить, что был таким беспечным.

Доминик повернулся и снова направился к двери на балкон.

Она села на кровать. Ей было тяжело оттого, что она позволила себе надеяться.

— Когда ты уезжаешь? — спросила она глухо.

— Сегодня. Сейчас.

Ее охватила паника.

— Я думаю, что это к лучшему.

— Для кого? Только не для меня.

Он пристально посмотрел на нее.

— Ты хочешь детей?

— Да, — выдохнула Изабелла. — Да. Я люблю детей.

Ей ужасно хотелось иметь детей от него.

— А я не хочу. — Он провел дрожащей рукой по волосам. — Никогда не захочу иметь детей. Я не смог бы. Больше не смог.

— Я представляю, как это было бы трудно, — произнесла Изабелла.

— Нет, ты не представляешь! — резко вырвалось у него. — Извини. Но ты не представляешь. Ты не можешь. — Его рука сжалась в кулак. — Каждое утро я просыпаюсь с мучительным чувством, что не смог спасти их. Это кошмар. И так день за днем. Я… не смогу…

— Все может быть по-другому…

— Я не хочу любить тебя.

Изабелла почувствовала себя так, словно в нее выстрелили. Он не хотел.

— Понимаю…

— Я недостаточно сильный человек, чтобы жить, рискуя потерять тебя. — Он стиснул зубы. Желваки заходили на его щеках. — Я не смогу жить, имея с тобой детей и думая о том ребенке, которого не смог спасти. Не смогу!

— Это была не твоя вина.

Одинокая слеза скатилась по его щеке. Изабелла с болью увидела это. Она была бессильна помочь ему. Бессильна что-то изменить.