Гроза 3

– А с трофеями?
– Надавил голосом он.

– Две немецкие «тройки» на ходу.
– Добавил лейтенант Банев, озвучив все свои танки.

– А не на ходу?
– Настаивал полковник, давая понять, что ему известно всe.

– «Четвeрка» обер-лейтенанта Оберта.
– Сознался Володька.

Немецкий панцер они тогда вытащили. Горел он лениво и танк удалось потушить силами его же немецкого экипажа. Хотелось получше изучить немецкую новинку, всe же оставалась вероятность того, что они появятся на фронте в большом количестве. Хоть и крохотная, но всe же была. Чешские заводы пока исправно гонят технику на фронт, да и в самой Германии не всe ещe остановилось. Желание воевать тоже не исчезло. Впрочем не у всех. Мехвод Оберта с таким облегчением отдавал пистолет разведчикам, что сразу было видно - навоевался человек по самое «не хочу». А когда он, Володька Банев, дойдeт до такого?

– А самоходки?
– Спросил комбриг.

Пришла пора удивляться не только командиру третьей роты, но и самому комбату-один. Две обнаруженные в захваченных на днях развалинах реммастерских «штуги» ни в каких отчeтах не показывали, резонно рассчитывая на них, как на источник запчастей для трофейной техники. Да и экипажей для них не было. А найденную там же повреждeнную СУ-76 передали дальше в ремроту. По правилам нужно было и «немцев» передать, но у командира «рембанды» капитана Захаркина «вход рубль, выход два». Выпросить обратно какую-нибудь железяку порой труднее, чем ещe одну такую же у противника отбить. Оправдывало ремонтников только то, что любую поломку они чинили быстро, качественно и с некоторой долей фантазии. В бригаде ходила байка, что прикрывающая башни танков кроватная сетка была «найдена» ремонтниками под самым носом у трофейной команды, прибывшей принимать имущество захваченной немецкой части. Скандал замяли привычным уже способом, передав трофейщикам очередную канистру спирта. Спирт было жалко, но своя шкура стоила дороже.

– Они не на ходу, товарищ полковник.
– Выручил своего подчинeнного капитан Игнатов.

– А если починить!
– Подал голос капитан Захаркин.
– Это, если твои орлы не раскурочили всe к чeртовой матери.

– Все неходовые трофеи передать в ремроту.
– Отдал приказ комбриг.

– Есть передать в ремроту, товарищ полковник.
– Отрапортовал Володька, в душе сожалея, что не успел снять с танка обер-лейтенанта Оберта так понравившейся ему прицел. А с другой стороны, зачем он без пушки?

– Так говоришь, лейтенант, пробиться можно?
– Полковник Герман вернулся к основной теме разговора.

– Так точно, товарищ полковник.
– Подтвердил свой рассказ Володька.
– Но нужна пехота. Там по пути небольшой лесок и два оврага с кустарником - соваться в них без прикрытия пехоты чистое самоубийство.

Артиллерия за два дня наблюдения в лесочке так и не появилась, наверное прикрывала более вероятные направления удара, а вот фаустники могли там обосноваться. Уж очень позиция для них удобная. Если у противника есть трофейные РПГ, то вряд ли он станет так далеко от своих позиций вперeд лезть, а если только фаустпатроны, то придeтся.

– Сколько бойцов тебе нужно, ротный?
– Комбриг, похоже, всерьeз увлекся предложением своего подчинeнного.

– Смотря какая задача будет поставлена, товарищ полковник.
– Володька решил не скромничать и воспользоваться хорошим настроением полковника.
– Если просто немцев попугать, то достаточно будет ещe одного взвода. Если прорываться на окраины, то нужно не меньше роты. А если выбивать противника из этого квартала, то не меньше батальона, миномeтную батарею и хотя бы пару самоходок большого калибра.

– Ты посмотри какой наглец!
– Комбриг аж восхищeнно присвистнул.
– А штурмовую авиадивизию тебе не нужно?

Хотя чувствовалось, что комбриг доволен. Значит, взвод даст и можно будет захватить ту пару стоящих на отшибе зданий, которые просто напрашиваются на то, чтобы сделать в них опорный пункт. А штурмовики хороши в том случае, когда противник от тебя как минимум в километре, а в городском бою такого счастья не надо. Перепашут так, что живого места не останется ни от тебя, ни от твоего врага. Проходили уже такое, полгода назад в Силезии. Две недели потом от одного звука самолeтных двигателей с разбегу под танк прыгали. Как уцелели тогда, до сих пор непонятно. В соседнем дворе, метрах в пятнадцати от них, немецкий панцер в землю закопан был. Потом уже обнаружили, когда налeт закончился. По звуку разрывов! Сначала патроны хлопать стали, потом снаряды пару раз разорвались, ну а затем уже башня вверх подлетела от детонации боезапаса. А наклони летуны нос немного по-другому и вполне возможно, что их «тридцатьчетвeрка» такой же фейерверк устраивала бы.

Зато в первый раз в жизни видели, как парторг крестится. Старший политрук Онищенко, когда увидел, что от немецкого панцера осталось, так со всего размаха крестное знамение и наложил. Вначале на себя, а затем на их танк, в котором от налeта прятался вместе с экипажем. На ехидное замечание мехвода Костина о том, что «бога же нет, товарищ старший политрук», Онищенко с самым серьeзным видом ответствовал - «нет-то нет, но перекреститься лишний раз не помешает».

– На «попугать» людей найду.
– Подтвердил догадку лейтенанта Банева командир бригады.
– Но смотри, чтобы испуг был настоящий! Чтобы противник уверен был, что мы здесь серьeзную операцию думаем начать.
– Комбриг потeр красные от недосыпания глаза и добавил.
– А захватывать квартал не нужно. Я его немного попозже авиацией обработаю. Так что смотри, лейтенант, больше часа на улицах не задерживайся.

Полковник сказал так, будто заранее был уверен в успехе затеянной операции. То ли надеялся на удачливость своих танкистов, то ли знал чего-то, о чeм говорить было ещe рано. Или информация эта, скорее всего, не для лейтенантских ушей.

– Через час план операции должен быть у меня.
– Озадачил подчинeнных командир бригады.
– Сверим часы - на моих семь пятьдесят одна.
– Полковник дождался пока офицеры подкрутят стрелки своих часов и завершил совещание.
– Выполняйте!

Гофман разглядывал в бинокль так не понравившийся ему овраг. На карте он обозначен, как не проходимый для техники, но опыт фронтового разведчика подсказывал, что оценивали рельеф местности проходимостью немецкой техники, а никак не русской. А Иваны, когда им приспичит, могут и по абсолютно непроходимым местам свои танки протащить. А перед их батальоном фольксштурма на этот раз именно танковая часть.

Гофман зло сплюнул. Когда же господь ниспошлeт в головы генералов простую мысль, что фольксштурм не пригоден к использованию на передовой. Несколько сотен полукалек не заменят реального батальона, который тут необходим. Причeм со всеми средствами усиления и мобильным танковым резервом в ближнем тылу. Это понятно даже ему, простому унтер-офицеру. Неужто до краснолампасных задниц подобная истина не доходит. Или же прав Векман, заявивший недавно, что «их задача подохнуть в этих окопах для того, чтобы генералы и партийные бонзы успели вывезти на запад как можно больше наворованного у народа барахла».

Несколько месяцев назад за такие мысли обязательно упекли бы в концлагерь, где старательно выбивали бы коммунистическую дурь из головы посмевшего сказать такое. И поторопившихся доложить о неправильных мыслях сослуживца было бы полбатальона. А сейчас сделали вид, что ничего не слышали. Все! Кто был рядом! В том числе и сам Гофман. Не донесли! И не возразили!

А чего возразить? Безо всякой вражеской пропаганды подтверждают эти слова нескончаемые колонны грузовиков следовавшие мимо расположения их батальона последние пять дней. Лопнула какая-то невидимая струна, ещe удерживавшая власти Берлина в узде, и всe облечeнное заботой о народе дерьмо рвануло из столицы на запад. Грузовики, грузовики, грузовики. Военные, почтовые, медицинские, строительной организации Тоддта, даже тюремный автобус с решeтками на окнах. И ящики, ящики, ящики. Готовились основательно и готовились заранее. Попадались, конечно, среди этого порядка отдельные машины с наваленным кое-как скарбом чинуш рангом поменьше, но с ними боролись показательно жестоко. Вешать не вешали, но вывалив барахло в ближайшую придорожную канаву, торжественно отрывали знаки различия ведомства, к которому неудачливый беглец принадлежал, и отправляли провинившегося перед фюрером и фатерляндом на передовую. Одного из них направили в их батальон, но штрафник сбежал в первую же ночь, наглядно показав олухам, как нужно любить Германию. А как себя!

– Разглядываешь дорогу в ад?
– Векман в последнее время очень мрачно шутил, не отказал себе в этом удовольствии и сейчас. В чeм-то был прав. Если из этого оврага вывернутся русские танки, то они все получат билет в один конец - в гости к дьяволу. Хотелось бы в рай, но в последнее время Гофман всe больше и больше сомневается в таком варианте развития событий. Все они великие грешники, ибо все они страдают смертным грехом гордыни. Все! От придурошного, Гофман ничуть не боится этого слова, фюрера до последнего лагерного охранника. И сам Гофман не исключение.