Гроза над Бомарзундом
Шрифт:
— Императорское!
— Что, простите?
— Мой титул звучит как «Императорское высочество». А поскольку вы все давно находитесь на службе, вам следует знать, что недозволенное сокращение может трактоваться как оскорбление императорской власти! Что касается доказательств, то они, разумеется, есть. И в свое время будут представлены. Более того, в тот момент, когда это случится, все осмелившиеся заступаться за предателей будут рассматриваться как пособники! Повторяю, тяжелые времена требуют решительных мер! Прогоним врага, тогда и вернемся к прежнему расслабленному состоянию. А до той поры придется потерпеть…
— Мы вполне разделяем беспокойство вашего
— Это похвально. У вас имеются конкретные предложения?
— Конечно. Вот извольте…
С этими словами передо мной положили две обшитые дорогой кожей папки с золочеными гербами Финляндии. В одной из них находился план по увеличению количества «Поселенных батальонов», в другой проект создания «Вольной флотилии». Мне было известно, что и тот, и другой лоббировал в первую очередь Гартман.
Планировалось сформировать нечто вроде местного ополчения, лишь формально подчиненного русскому командованию. Причем, в значительной части за русские же деньги. Ибо по дарованному покойным дядюшкой праву финны могли «не служить и не платить»!
Надо сказать, что подобные мероприятия готовились по всей стране. Вышедшие после начала войны из спячки генералы не нашли ничего лучшего, как начать формирование Ополчения, как будто нас снова ожидало нашествие «двунадесяти языков»!
Чиновники, увидевшие возможность поживиться на казенных поставках, горячо поддерживали это начинание. И даже государь склонялся к тому, чтобы его одобрить. Против выступали только помещики и ваш покорный слуга. Но если первые опасались, что призванные в ополчение крестьяне после окончания войны откажутся к ним возвращаться, то я просто считал это пустой тратой средств, о чем без обиняков заявил не так давно на Государственном совете. И вот опять…
Быстро проглядев бумаги, демонстративно надорвал их и вернул в папку.
— Что вы делаете? — оторопел директор Хозяйственного департамента.
— «Возвращаю с надранием».
— Но эти проекты одобрил сам государь!
— Это неправда. Его императорское величество подписал приказ о создании двух «поселенных батальонов», и они были организованы. Ни о каком увеличении штатов речи не шло.
— Ваше императорское высочество, позволю себе заметить, что предложение о развертывании поселенных батальонов принадлежало генералу Рокасовскому. И оно крайне своевременное и верное! Для нашей, столь протяженной морской границы наличных сил будет явно недостаточно! Враг непрерывно атакует города на побережье! Империя должна защитить финский народ!
— И мы это обязательно сделаем. Только не сидя на берегу, а выйдя в море. Да, господа. Я объявляю английским пиратам безжалостную войну на уничтожение! С этого дня мои корабли будут выслеживать и атаковать колесные пароходы британцев, которые они используют для разбоя, повсюду. Так что им скоро станет не до нападений на мирных жителей, сожжения складов и захвата рыбацких баркасов…
— До сего дня этого было явно недостаточно, — продолжал упорствовать «его угрюмость», очевидно, не привыкший легко отступать, — береговая оборона должна быть усилена, генерал Рамзай получит в лице поселенных батальонов надежную опору…
— Когда? К зиме? Так враг уйдет с Балтики уже в конце августа, и это в наихудшем для нас варианте. Хотите помочь? Давайте обсудим необходимость срочного выкупа нарезных ружей и штуцеров у населения по фиксированной цене. Если верно понимаю, речь может идти о сотнях и даже о тысячах
винтовок! Они очень пригодятся нашим солдатам!– Это возможно… — осторожно поддакнул мне опытный царедворец Армфельт.
От нашего диалога с Гартманом разве что искры не летели, и министр постарался хоть немного смягчить обстановку. Ситуация для руководства Великого Княжества Финляндского оказалась непривычной. Прежде порфирородный сын императора ими никогда не руководил… И что в этой ситуации делать, они пока не очень понимали.
— Другое дело, — поддержал я его стремление к сотрудничеству, — Рад услышать глас разума. Что до армейских подразделений. Хорошо понимая сложность положения в любезном ему сердце финском крае, государь принял решение увеличить количество расквартированных в княжестве войск. Сейчас мы располагаем двенадцатью Финляндскими линейными батальонами и таким же количеством орудий полевой артиллерии 22 пехотной дивизии, а еще 28-м Донским казачьим полком, а это шесть сотен казаков. В ближайшее время мы получим серьезные подкрепления. К нам прибудут в полном составе Первая Гренадерская дивизия и ее резервная бригада, три стрелковых батальона, гренадерская артиллерийская бригада с 16 батарейными и 16 легкими орудиями, и 8 легкими пушками резервной бригады.
Конницу усилят резервные эскадроны гродненских гусар. В общей сложности мы будем располагать тридцатью пятью батальонами пехоты, шестью сотнями донцов и четырьмя эскадронами гусар при 52 орудиях! Учтем еще лейб-гвардии финский стрелковый батальон в Гельсингфорсе с его запасной и учебной ротами. И Финский гренадерский батальон в Або. Это еще две с половиной тысячи отлично обученных солдат. И этого вам мало? Я намерен перебросить в Финляндию и Первую бригаду морской пехоты, собранную из личного состава моряков Балтийского флота. Как думаете, сможем мы такими силами дать бой союзникам?
Все как по команде уставились на генерала Армфельта, единственного кадрового военного в этой сугубо штатской компании, не считая меня, конечно. И тот, зараженный моим напором и уверенностью, принялся энергично кивать, подтверждая сказанное только что.
— Надеюсь, никому из присутствующих не надо объяснять, что военные лучше знают свое дело, нежели набранные с бору по сосенке и кое-как вооруженные обыватели?
— Но что будет с уже сформированными поселенными войсками? — спохватился Армфельт-младший.
— Они будут приданы частям действующей армии, генерал. Ты же займешь соответствующую твоему чину и значительному опыту должность в штабе сводного корпуса.
— Корпуса?
— Ну а как еще назвать такое соединение? Считай, три полнокровные дивизии с приданными частями. Помяни мое слово, к концу кампании быть тебе генерал-адъютантом!
Судя по всему, подобная перспектива весьма порадовала старого вояку, и он даже приосанился, очевидно, представляя, как на его груди будет выглядеть золотой аксельбант. Зато прочие участники собрания заметно приуныли.
— Если же финский сенат, представителями которого вы все являетесь, желает внести свою лепту в изгнание врага, — продолжал я объяснять «политику партии», — то нет ничего проще. Возьмите на себя содержание защищающих вас русских войск, что несомненно послужит общей пользе.
— А если Сенат не согласится?
— Даже не знаю. Мне казалось, что сейчас у любого из финнов нет иных помыслов, кроме изгнания разоряющих ваши берега англичан и французов. И если господа-сенаторы не разделяют этих чаяний, то, быть может, их следует заменить людьми, склонными прислушиваться к чаяниям своего народа?