Гроза над Польшей
Шрифт:
На этом все. После команды «Разойдись!» бойцам раздали сухой паек. Полчаса на завтрак и личные дела, и батальон приступил к обустройству лагеря и оборудованию внешнего периметра. Специально выделенный взвод отправился к проходящему в паре километров шоссе строить блокпост.
Глава 3
С залива дул приятный прохладный ветерок. Утро. Ночью прошел дождик, тротуары до сих пор мокрые. На улицах города немноголюдно. Большинство жителей уже на работе, детей отвели в детсады, школьники сидят на первом уроке, слушают учителя.
Евгения Викторовна поправила сумочку на плече и одернула жакет. По радио обещали, что сегодня будет пасмурно. Это хорошо. Жара мешает работе. Холод тоже не способствует мозговой деятельности, но в морозы,
Ноги в легких башмачках отмеряют тысячи раз сосчитанные шаги до работы. Женечке надо пройти мимо старого кирпичного дома, свернуть за угол, потом мимо парка. Миновать булочную, вдохнуть ароматы свежей выпечки – хлеб всегда привозят рано утром, хлебзавод работает в ночную смену – пройти еще 65 метров, свернуть на парковую дорожку, дальше через кованый железный мостик, и перед тобой предстает здание института.
Корпус совершенно новый. Всего пять лет назад здесь был пустырь. Арсений Степанович рассказывал, что место для НИИ искали по всему Союзу. Специалисты перебрали тысячи вариантов. Учитывалось все: размеры города и численность населения, близость к морю или большой реке, количество солнечных дней в году, осадки, наличие поблизости транспортных узлов, климат. В результате после долгих споров жребий пал на Ломоносов. Считается, что на выбор повлияли близость Ленинграда, морской климат, свежий воздух и наличие поблизости крупных военных баз. Тоже важный фактор. Возможность маскировки, придание статуса обычного оборонного НИИ, привычность местных жителей к военной форме и режимным зонам играют свою роль.
Ровно без пяти девять Евгения Викторовна взбежала по гранитным ступенькам, бросила мимолетный взгляд на скромную вывеску «Научно-исследовательский институт экспериментальной биохимии. МО СССР», открыла прочную деревянную дверь и проскользнула в вестибюль. На вахте ее привычно попросили повернуться, сличили фас и профиль на фотографиях – каждый день одно и то же, – и вежливо поздоровались:
– Доброе утро. Проходите, товарищ Петрова.
Все как всегда. Работа старшего научного сотрудника Евгении Петровой не терпит пренебрежительного отношения, отклонений от привычного распорядка и безалаберности. Поднимаясь по лестнице, а потом проходя по коридору к своей лаборатории, Евгения Викторовна настраивалась на рабочий лад. Встречавшиеся на пути сотрудники вежливо кивали, но никто не произнес и слова. В институте вообще не было принято произносить на работе ненужные, лишенные информативного содержания слова. Все это отвлекает от дела, сбивает мозг с ритма, мешает сосредоточению. Для отдыха существуют специальные кабинеты разгрузки. Оборудованные в подвале помещения с прекрасной звукоизоляцией. Это чтоб веселое щебетание, жизнерадостный смех и плач отдыхающих не мешали другим сотрудникам.
– Товарищ Петрова, вам сегодня впитывать информацию по космической программе, – заведующий лабораторией даже не повернулся к сотруднице. Он вошел в рабочий режим и чувствовал приближение Жени Петровой, еще когда она подходила к институтскому корпусу.
Евгения Викторовна повесила жакет и сумочку в шкаф, заглянула в туалетную комнату, сполоснула лицо водой и направилась к своему столу. Справа уже возвышались аккуратные стопочки папок с документами, материалами, отчетами, газетными статьями, досье на ответственных лиц, записями слухов и сплетен, разведданных и прочего, именуемого одним емким словом: «материалы».
В верхнем ящике стола лежали коробочки с пилюлями. На столе, рядом с письменным прибором, выстроились графины с водой, смесью соков, минералкой. Стаканы расположились рядочком перед графинами. Евгения Викторовна сделала несколько энергичных вдохов, задержала дыхание, медленно выдохнула. Мысли в голове замерли. Воздух в лаборатории свежий, комфортной температуры, одежда не стесняет движений, кресло облегает фигуру, подлокотники настроены под свою хозяйку.
Левая рука ныряет в верхний ящик, пальцы находят коробочку с надписью «Комплекс № 7». В рот летят две пилюли, следом за ними еще одна – № 2.
Запивается препарат минеральной водой. Две минуты на расслабление. Сейчас в организме старшего научного сотрудника происходят описываемые сложнейшими уравнениями процессы. Все выверено с точностью до молекулы активного вещества. Взгляд женщины затуманивается.Рука тянется к лакированной коробочке на столе, открывает ее и подносит к носу. Трубочный табак. Привычный с детства запах. Аромат, напоминающий об отце, сильном, мужественном, честном, смелом человеке. В свое время психологи института порекомендовали именно этот аромат в качестве спускового механизма, переключателя.
Очертания предметов на столе, обстановка лаборатории приобретают четкость, как будто подкрутили фокусировку. Товарищ Петрова готова к работе. Сейчас она не только старший научный сотрудник совершенно секретного НИИ. Настолько секретного, что даже факт его существования является государственной тайной. Сейчас товарищ Петрова – переключившийся в режим приема информации ментат.
Начатый в середине сороковых годов группой энтузиастов проект дал первые плоды только в 58-м году. Именно тогда удалось стабилизировать процесс настройки человеческого мозга на режим безэмоциональной работы и подобрать комплексы безвредных для организма биокатализаторов. С тех пор дело и пошло. Результаты шокировали. Еще бы – первые эксперименты позволяли превратить человека в супервычислительную машину, способную перелопатить гору информации и выдать точный прогноз, расчет, но не ясно было, какую часть задачи решит ментат, и будет ли он решать задачу. Теперь ответы давались именно на поставленный вопрос, и не когда человеку повезет настроиться на нужный лад, а сразу после поглощения материала. Это была революция.
Еще раньше удалось организовать отбор будущих ментатов, разработать методики тренировок, наладить реабилитацию ментатов. Тоже проблема. Из десятков тысяч претендентов выбирали пару десятков человек. Людей с врожденными склонностями к математическому мышлению, пространственным воображением, отсутствием страха перед неведомым, зато отягощенных чрезмерным любопытством. Последнее тоже оказалось важным. Ментат без неукротимого зуда к познанию, тяги к неведомому работать не мог.
Вот так и возник институт. На НИИ работали тысячи сотрудников в десятках филиалов. Большинство понятия не имели, какую именно задачу решают, специалисты из управления маскировки тоже недаром ели свой хлеб. Будущих ментатов отмечали еще в школе, собирали сведения в роно и пионерских кружках. С ними проводили беседы, посылали на олимпиады, конкурсы, приглядывались. Перспективных приглашали в заочные математические школы, помогали их родителям с переездом в большие города с хорошими вузами.
После школы молодежь еще раз тестировали. Подходящих приглашали в крупные университеты и институты, незаметно устраняли из их окружения опасных людей, сужали возможное поле соблазнов, бывало, вытаскивали из передряг. Работавшие с молодежью сами не знали, кого и зачем они опекают, считалось, что речь идет о будущих ученых, разведчиках, дипломатах. Фантазия организаторов не ограничивалась ничем. В свое время товарищам в штатском, опекавшим Женечку, сказали, что они оберегают дочку знаменитого адмирала. И это было правдой. Другое дело, та же самая работа велась с детьми простых рабочих, служащих, технических специалистов.
На последних курсах вуза подопечный незаметно для себя проходил еще один тест. Обычно в случае успеха он сам все понимал. Обрывки информации, странности, необычные случаи, разговоры с интересными как бы случайными людьми складывались в цельную картину. Человек разом рвал рамки обыденности и становился ментатом.
Теперь начинались специальные тренировки, и только что уверившийся в безграничности мира человек налетал лбом на новые границы. Мир оказывался не таким безграничным. Новые стены приходилось прошибать, и только с тем, чтобы встретить новые ограничения, дойти до очередной границы. И так до бесконечности. После защиты диплома ментат получал назначение, официально к месту работы, реально на продолжение учебы. И только через пять-шесть лет непрерывных тренировок, изнурительных занятий, развития души, разума и тела человек становился настоящим ментатом.