Грозный год - 1919-й (Дилогия о С М Кирове - 1)
Шрифт:
Возвращение по пустыне назад - без продовольствия, без корма для лошадей, без боеприпасов, с обозом больных и раненых, бои со свежими, отборными деникинскими полками - было бы равносильно гибели бригады. Это хорошо понял Кочубей, прочитав приказ Северина.
– Скачи до своего бывшего полковника, - велел он посланцу Северина. Скажи, я ему не подчинен.
Бригада продолжала свое движение на Астрахань, одним крылом прикрывая колонну Боронина, которая на глазах удивленных конников росла, как снежный ком, превращаясь в целую дивизию, а вторым - отбиваясь от мелких и крупных отрядов противника.
Ночью, после того как колонна Боронина прошла на Астрахань, дорога в районе Лагани на
Когда на рассвете первый эскадрон вступил на территорию Особой кавдивизии, его встретили пулеметным огнем. Недоумевали кочубеевцы.
– Так що вы, чертяки, ошалели? Мы же не кадюки. Мы бригада Кочубея! встав на стременах, закричал командир эскадрона Иван Завгородный.
– Сложите оружие, тогда пропустим на Астрахань!
– отвечали обманутые бойцы, и снова застрочили пулеметы.
Вскипели конники. Тут как раз подошла и вся бригада. Схватились за клинки. Эскадроны развернулись в лаву и готовы были по первому сигналу броситься в бой. Со всех сторон к Кочубею мчались командиры эскадронов. Дрожали от негодования, слезно просили:
– Дай команду, Кочубей!
– Проучи изменников!..
Сидя на подушках, молчал Кочубей.
Еще сильнее прорезали его лоб морщины. "С кем воевать, кому рубить головы? Своим же обманутым братьям?
– думал он.
– Изменники там, в штабе Двенадцатой армии, а до них сейчас не добраться!
– Он вздохнул: - Жаль, что не удалось в степи встретить товарища Кирова! А в Астрахань попасть нет возможности. Товарищ Киров не допустил бы этого..." Кочубей вышел из тачанки, сел на коня и поехал держать слово перед своими конниками. Нужно было объяснить, почему они должны подчиниться приказу и разоружиться. Не мог говорить Кочубей длинных речей, а тут еще спазмы душили, слезы навертывались на глаза от горькой обиды, что так бесславно кончала свои дни его бригада.
Послушались конники Кочубея и стали разоружаться. Расстелили на снегу брезентовую палатку, и каждый подходил, бережно складывал свой клинок, карабин, подсумок, кинжал. Усатые и бородатые казаки прощались с оружием и плакали, как дети.
Взяв с собой эскадрон Ивана Завгородного, Кочубей ушел в степь. Их провожала чуть ли не половина бригады. В Москву мечтал попасть комбриг, к Ленину.
Бушевала метель. Трудно было пробираться степью. До Москвы - долгая дорога... На четвертый день на привале Кочубей сказал Ивану Завгородному:
– Придется, Ваня, вернуться тебе до бригады. Боюсь рисковать эскадроном. Мало ли что может случиться в степи! Да и сена не хватит коням.
– Возьми меня с собою, Иван!
– взмолился Завгородный.
– Не могу, Ваня!
– Кочубей обнял друга за плечи.
– Ты у меня лихой командир и рубака, а такой завсегда нужен в боях. Возвращайся! Пробейся к товарищу Кирову! Расскажи, как поступили с бригадой. Расскажи о кадюках, сидящих в штабе Двенадцатой армии.
Он выбрал себе из эскадрона десятерых конников, героев многих его походов, попрощался с остальными.
К вечеру среди пустыни Кочубей увидел хутор, обнесенный высокой стеной. Только хотели подскакать, а оттуда... пулеметная очередь, вторая, третья. Остановились и долго гадали: что за чертовщина?
Тогда Кочубей один подскакал к хутору. Видит: стена в сажень высотой. Поверху протянута колючая проволока. Бойницы. Выставлены дула пулеметов и винтовок. За стеной - блеяние овец, ржание коней, лай волкодавов.
Подъехал Кочубей к окованным железом воротам - тараном не прошибешь. Стал стучаться, людей звать.
В воротах открылось
оконце, и показалась обросшая, волосатая рожа.– Что тебе надо, человек?
– Какого дьявола стреляете по мирным путникам?.. Что за крепость?
– Мирные путники!
– Волосатый прикрыл один глаз, поскреб бороду. Говори, что просишь... путник?
– Отдохнуть. Погреться. Купить хлеба, мяса, махорки, корм лошадям.
– Многого ты хочешь... путник. Кто будешь?.. Белый, красный?
– Красный! Комбриг Иван Кочубей! Слыхал про такого кубанского казака?
– Слыхал. Так вот ты какой "путник"!..
– Волосатый пожевал губами. Ну, а я, знай, - степной король Пантелей Захаров.
– Ха, король!
– засмеялся Кочубей.
– Одного царя мы скинули с трона. Слыхал - Николашку?
– Слыхал. Николашка был немощный царь. А меня - не скинешь. Не проскочишь через забор! Пуля срежет, собаки разорвут. Так-то... путник!.. Хочешь - иди ко мне служить. Одной баранты больше десяти тысяч. Охрана нужна, а то много вашего брата путника шляется по степи. Зови и робят. Кормить буду до отвала да платить по рублю на день. Наживетесь и на грабежах. Тут недалеко ходят чумаки, товар возят. Да и обозов с беженцами хватает...
Кочубей повернул и пришпорил коня.
Волосатый крикнул вдогонку:
– Нет ли лишнего пулеметика? Бомбы? Патронов? Коней дам, овец сотню.
Кочубей пригрозил ему кулаком:
– Я тебе дам пулеметик!
И снова отряд ехал степью. Плохо было Кочубею. Он еле сидел в седле. Изредка делали привал, жгли костры из перекати-поля. Откапывали его в низинах, из-под снега и песка.
На седьмой день пути стало ясно, что и с таким маленьким отрядом не добраться до Царицына. До Царицына еще долгий путь. Тогда Кочубей повернул в сторону Прикумья. Думал: появится в станицах, поднимет казачью голытьбу и иногородних, создаст новую бригаду, будет партизанить в тылах деникинцев, рубить ненавистных кадетов. Но и этому замыслу не суждено было сбыться: горсточка кочубеевцев наткнулась на эскадрон противника. Это гонцы "степного короля" Пантелея Захарова на сытых и быстрых конях скликали беду на голову Кочубея. В схватке с ними Кочубей потерял сознание, чуть было не свалился с коня. Вот уже саблей замахнулся на него казак, но умный, чуткий крылатый Казбек вырвался из сечи и, прижав уши, ушел в степь... Но и там Кочубея ждала опасность.
По обе стороны от него, высунув языки, роняя пену и задыхаясь, гнались четыре степных поджарых волка, а пятый из стаи - хромая волчица с взъерошенной шерстью - бежал позади Казбека, норовя повиснуть у него на хвосте. Но не угнаться было волкам за Казбеком. Не зря в бригаде его нарекли "крылатым". Первыми отстали волки справа, потом слева и наконец волчица.
Долго бежал Казбек по степи и вдруг рухнул на передние ноги, далеко отбросив Кочубея.
На какое-то время к комбригу вернулось сознание. Первое, что он почувствовал, сильный озноб. Бурка куда-то исчезла. Бекеша была расстегнута, блестели газыри на черкеске. Он пытался застегнуть бекешу, но пальцы не слушались. Поднял воротник, засунул онемевшие руки в карманы. И лишь потом огляделся.
Вокруг была снежная пустыня, залитая голубоватым лунным светом, где-то в стороне храпел загнанный волками Казбек, а неподалеку от него копошились какие-то тени. Он с трудом сообразил: волки! Нащупал на поясе маузер, шашку, подполз к коню, снял карабин с седла, все силясь вспомнить, как он очутился в степи, где его друзья-товарищи.
Старая хромая волчица, подняв морду, протяжно и тоскливо заскулила. Дрожь пробежала по телу Кочубея. Он разжал скрюченные морозом пальцы, сложил ладони в рупор, крикнул до боли в легких: