Грозный год - 1919-й (Дилогия о С М Кирове - 1)

Аристов с частью отряда бросился навстречу противнику. На мосту сошлись врукопашную. В ход было пущено все: штыки, кинжалы, приклады.

Мятежники ушли, унеся раненых. Но минут через пять снова атаковали мост. К нему вовремя подоспел пулеметный взвод Аристова.

Снова мятежники скрылись в воротах ближайших домов, опустела Канава в районе Земляного моста.

Вдруг где-то за углом раздалась песня. Она звучала необычно в этой тревожной обстановке. Бойцы Коммунистического отряда насторожились. Но это шли моряки Ульянцева.

– Вы куда это собрались? На парад, что ли?
– зло крикнул Аристов.

– На "Норен"!

– ответил Ульянцев, помахав ему рукой.

Аристов подбежал к нему. Ульянцев сообщил:

– В штаб пришло донесение: на завод "Норен" под видом рабочих пробрались беляки, перебили охрану. Киров перед отрядом поставил задачу: очистить завод, не дать оружие мятежникам. Говорят, там одних винтовок больше тысячи.

– Осторожнее, Ульянцев!
– предупредил Аристов.
– Мост не так просто проскочить, у них там всюду пулеметы!

– Это такие ребята!
– с удовольствием сказал Ульянцев, обернувшись к отряду.
– С ними можно идти в огонь и в воду! Огонь не спалит, вода не промочит!.. Вот увидишь, сейчас что-нибудь придумаем такое...

Моряки в обход через семнадцатую пристань пробрались на ту сторону Волжского затона, заняли здание таможни, установили на крыше три пулемета и вскоре открыли огонь по вражеским пулеметчикам, засевшим на колокольнях церквей князя Владимира и Иоанна Златоуста.

На помощь Ульянцеву пришел и пулеметный взвод Аристова. Он бил по домам, находящимся по ту сторону Канавы, откуда мятежники вели ружейный огонь по Таможенному мосту и по таможне.

Вместе с вестовым Ульянцев первым выбежал из ворот таможни. За ним цепочкой двинулись моряки отряда. Прижимаясь к стенам домов, они двинулись к Эллингу.

Со всех сторон по отряду вели огонь. Моряки отстреливались. Вдруг из ворот выбежал белокурый гимназистик, выстрелил в Ульянцева из дамского никелированного револьвера, но промахнулся. Ульянцев отнял у него "пушку" и надрал уши. Под хохот моряков гимназистик бросился на улицу.

Раздался выстрел с балкона. Стрелявший не успел вбежать в комнату, как его догнала пуля Ульянцева.

Пробивая себе дорогу пулей и гранатой, отряд вскоре дошел до завода "Норен" и после короткого боя занял его. Завод был безлюден. Только в механическом цехе кучка переодетых белогвардейцев разбирала и упаковывала в ящики вооружение, предназначенное для Красной Армии: больше тысячи исправных винтовок и одиннадцать станковых пулеметов.

Ульянцев согнал мятежников в дровяной склад, поставил вокруг охрану и стал готовиться к отражению атак белогвардейцев.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Под покровом ненастного мартовского вечера из Астрахани в рыбацкие села, расположенные в дельте Волги, в заповедные места, богатые рыбой, птицей и зверем, на резвых лошадях по волжскому льду мчались посланцы "астраханского центра".

В одно из этих сел приехал казачий офицер Верзилин - правая рука наказного атамана астраханского казачьего войска самого Безбородько, высокий, с хищным ястребиным лицом, рассеченным сабельным ударом.

В селе он повернул коня к дому старого рыбника, атамана местных кулаков Симбирцева. Дом был каменный, двухэтажный, просторный. Вместе со стариком жили три его женатых сына с детьми, три младших сына и другая родня. Старому кулаку было за семьдесят, но он был кряжист, полон сил и энергии и еще мечтал о возврате былых времен. Мятежа он ждал давно и давно к нему готовился. В подполе, в плетеных корзинах, в каких он раньше возил в город белорыбицу, хранилось двенадцать винтовок - по количеству мужчин в доме. Изнутри дом был сильно укреплен и в случае каких-либо событий на селе мог быть превращен в опорный пункт. Кстати, таких каменных домов-крепостей в селе было больше десяти.

Верзилин вошел к Симбирцеву в тот самый час, когда семья кулака сидела за ужином. За столом было шумно, тесно, невестки обносили всех пельменями, и над столом клубился пар.

Гостя пригласили к ужину, поставили на стол штоф водки, но он от ужина отказался, а, взяв с деревянного блюда кусок моченого арбуза, прошел в комнату хозяина.

– Как дела в городе, ваше благородие?
– закрывая за Верзилиным дверь, нетерпеливо спросил Симбирцев.
– Началось? Кончается? Или еще прикажете ждать?.. Тут всякое народ брешет.

– Началось и, слава богу, уже кончается!
– жадно посасывая арбуз, проговорил офицер.
– Видишь, нацепил саблю! Не зря.

– Не верю!
– прокричал от радости Симбирцев.
– Не верю! Трижды обманывали! Трижды зазря поднимали народ.

Верзилин положил недоеденный кусок арбуза на стол, снял саблю, расстегнул полушубок, из потайного кармана достал послание Казачьего Круга и подал старику. Тот нацепил на нос очки и подошел к лампе. Прочел послание - перекрестился, снова прочел - снова перекрестился. На третий раз он упал на колени перед иконой Николая-чудотворца, хранителя рыбацкого племени, и стал неистово молиться.

– Чем богу молиться, ты, старик, собери народ. Некогда. Путь мой сегодня лежит далеко.
– Офицер снова взял арбуз.

– Так что же прикажете, ваше благородие?
– не оборачиваясь и продолжая класть земные поклоны, спросил Симбирцев.

– Собери совет старейших! Подай список коммунистов!
– Офицер бросил на стол арбузную корку.
– Заодно вели подать целый арбуз. Посолен он у тебя отменно!

Старик молодо, одним толчком пружинистых рук об пол, вскочил на ноги, подбежал к Верзилину, пытливо посмотрел в его глаза:

– Так неужто все это правда?

– Правда, старик. Не мешкай только. Время дорого!

– Прошка, Лексей!
– крикнул Симбирцев сыновей и бросился искать Евангелие.
– Мать, тащи сюда арбуз!.. Ваше благородие, может быть, все же подзакусите и малость выпьете?.. Под балычок или икорку? Прошка, черт!..

В комнату вошел Прошка, младший сын Симбирцева, его любимец.

– Оденься потеплее, захвати и Лексея с собой. Дело важное! торопливо проговорил Симбирцев, толкая сына к двери.
– Мать, подавай сюда арбуз! Прихвати нож, вилку, тарелку для его благородия!

– Да я потом успею одеться!
– пытался уговорить отца Прошка.

Симбирцев дал подзатыльника сыну, выпроводил его из комнаты, взял из рук вошедшей жены блюдо с арбузом, поставил на стол перед Верзилиным, потом сам сбегал за тарелкой, ножом, вилкой и снова стал искать Евангелие.

Вошли Прошка и Алексей, одетые в полушубки, с треухами в руках.

Симбирцев привлек сыновей к себе и жарко зашептал:

– Надо будет сбегать к братьям Тарасовым, к Ивану Пантелеевичу, к Шишкиным. Савельевых не забудьте предупредить, поберегитесь его Полкана...