Грозовой Форт. Санкрам

Кабинетик у отставника достаточно просторный и светлый - за счет бежевого декора и порядочной лампы под потолком. Иллюминация неожиданно яркая – далекая от режима «вполнакала». Мебель простенькая на добротная – несколько шкафов, тумбочек по углам, стеллажей, заставленных папками и книгами.

На книги я засмотрелся – отвык, знаете ли, от интеллектуальности. Хотя справедливости ради на одной из стен висела удлиненная модификация шмалабоя – почти классическое ружье, что в финале херанет без спроса. На полу зеленели вытоптанные циновки, узкая вертикальная бойница окна затянута мутноватой пленкой – для галочки. А могли бы стеклопакет ветерану подогнать – мыслишка дурная, а потому короткая.

Венцом композиции выступал массивный деревянный стол с резной отделкой - прям кабинетный монстр из министерских закромов. На таком хоть танцуй, хоть раскладывай -не шелохнется. Правый уголок столешницы показательно сбит - подозреваю, контактировал с неподобающим. Поверх стола более-менее аккуратно разложены бумаги, свитки, папки. Там же, установленный на небольшой треноге, исходил парком металлический чайник с носиком.

Сам хозяин разместился в кресле, придвинутым к столу вплотную – сцепил под подбородком руки и угрюмо сверлил взглядом дверь, а теперь и меня долгожданного. На лице хорошо контролируемая злость и толика тревоги - а не сорвется ли приятная встреча? Выдыхай старый, Джимми прибыл, хотя и немного не в форме.

Волш смерил меня оценивающим взглядом, акцентируясь на свежих царапинах, и сухо констатировал:

– Чартер зайти не рискнул. – И без перехода надавил голосом: - Почему так долго?

А в мыслях небось уже стреляет из всех стволов, обрушивая гостя куском мяса. Прям вылитый инструктор номер 14, к которому никто не рисковал заходить с дурными вестями. Но каков вопрос, таков и ответ, сука.

– Да там легкий мятеж у репликаторов. Побегали, постреляли, то да се.

– Что?

– Да там легкий мятеж…

– Митрич!!

От неожиданного крика я осекся и чутка отступил в сторону, готовясь довернуться в маневре. В коридоре затопало, о стену лязгнуло и через порог перелетел юнец лет восемнадцати, облаченный в угловато сидевший комбез.

Юное дарование покосилось на мою напряженную персону и вытянулось во фрунт, даже каблуками щелкнуло. Спросило ломающимся баском:

– Звали?

– Вызывал, - буркнул старик. – Метнись до первого зала, узнай обстановку. Через час полный доклад. Выполняй.

Митрич убыл столь же стремительно. Волш задумчиво пожевал губами, что-то прикидывая в уме, и выдал вердикт:

– Тупо. – Затем махнул рукой на свободный колченогий стул. – Садись, не жмись.

– Благодарствую.
– Я присел. В броневом сочленении на пояснице отчетливо скрипнуло.

Старик фыркнул:

– Хорошо стебутся только живые.

– Теперь понятно у кого Амиго нахватался дури, - покивал я.

Волш не сдержался - вздрогнул. Есть у тебя дед мягкое место, есть - могу надавить, чтобы перестал смотреть волчарой, но немного устал, хочу разобраться и свалить в сторону сраного заката.

Отставной безопасник понял, что немного оплошал с реакцией, и решил сменить тактику. Выудил из стола жестяную чашку и степенно налил в нее из чайника пальца на четыре. Молча придвинул тару, выжидательно поглядывая.

Не в западло - возьму, приобщусь к церемонии. Я принюхался и одобрительно цокнул - в кружке густой, смолянистый чай - горячий, ароматный и архи-своевременный. Первый глоток скользнул теплом по пищеводу, упорядочивая реальность – не поверите, но индикаторы на наручах таки потухли, а функция свернулась темным комком и перестала бередить нервы.

– Зашло? – хмыкнул старик. – Вижу, что да. Теперь рассказывай.

Тон поменялся мгновенно – точно акустический скальпель ударил. Хороший прием, уважаю. Но сперва сделаю еще пару глотков – больно уж чаек хорош. Да и пустоту в желудке надобно заполнить, а то с корабля на бал и все такое. Ни умыться, ни посрать, как говорится.

– Смотрю, доводилось проходить дознание, - сделал дед неожиданный вывод. – Служил?

Я поперхнулся. Вопрос прямиком из прошлого, что уже подернулось дымкой в готовности раствориться на задворках памяти. Буркнул, повертев кружку меж ладоней:

– Не служил.

– Врешь, - улыбнулся Волш. И улыбка нихрена не хорошая. – Я все еще жду рассказа.

Затягивать ни к чему, согласен. Того и гляди примчится исполнительный Митрич с плохими вестями, и тема скомкается, точно пользованный лист.

История Фермы заняла минут 15. Отставной безопасник слушал жадно, впитывая каждое слово, а любое упоминание Амиго отдавалось в его взгляде застарелой болью. По окончании рассказа он помолчал с минуту, резко достал из ящика карту и широким жестом расстелил поверх стола:

– Показывай, где вышли в зону Форта.

– Ширмы закрылись, - хмуро повторил я.

– Отвечай. – Он скрежетал, не желая сдаваться. Держался за сына до последнего.

Я показал метку близ Грозового-7.

– Сука, - выдохнул старый. И на секунду закрыл глаза.

– Амиго неплохо устроился. С восходниками мы порешали, инфраструктуру восстановят, а зона там неплохая.

Каждому слову дед кивал, не открывая глаз. Затем немного осунулся, выдавливая с долгим выдохом напряжение, и неожиданно спросил:

– Не хватает жетона Вольтера. Они с Амиго приятельствовали. Что по нему?

– Вольтер мечтал о солнце?
– уточнил я ровно.

– Слышал подобное, - уклончиво сказал безопасник.

– Тогда это Хаш.

– Вот значит как, - Старик откинулся на спинку стула. И тускло выдал из очевидного: – Жизнь сука.

– Не согласен, но мне насрать, - кивнул я. – Попробуете добраться до Фермы?

– Знаешь, я не должен обсуждать с тобой… - Он умолк. Но поговорить тебе не с кем, так дед? А хочется о наболевшем, и чтобы собеседник не оказался отбитой равнодушной тварью. Мне бы намекнуть старому, что он ошибся, но я смолчал. Чую приток информации.

Волш наклонился вперед, намекая на продолжение разговора:

– Проводники бы справились, они чуют бывшие ширмы – их легче открыть. А там размотать клубочек в обратную и глядишь я смог бы увидеть сына.

– Но?

– Сраное «но», - оскалился безопасник. – Всегда сраное «но». Но проводника маршал-легат не выделит. Один он остался у легиона. А может ты, сука, проводник?

– На что потратили? – проигнорировал я вопрос.

– Так работа не из приятных, - прищурился дед. Кумекает, складывает паззл догадок, не расслабляется. Того и гляди придет к неудобным выводам. – Последнее время в особенности – пробьют ширму, а по другую сторону и нет ничего. Пустота.